е. В голодные годы люди уходили в Египет, считавшийся, несомненно, житницей Ближнего Востока, и либо селились там, либо приобретали там продовольствие за деньги. Они входили в контакты и с чужеземными купцами — аравитянами, возившими свои товары по дорогам, пролегавшим через области, где эти семьи жили. Каждая семья располагала собственной территорией, на которой пасли скот и перекочевывали; при разделении семьи между вновь образованными ячейками устанавливалась граница.
Образ жизни был скромен и непритязателен. Жилищем был обычно шатер, мало чем отличавшийся от современного бедуинского шатра. Пища была мучная (пекли лепешки из пшеничной и ячменной муки, приготовлявшейся из зерен, которые растирались на ручной мельнице), молочная, овощная; мясо, в том числе и мелкого скота, ели, насколько об этом можно судить, только при жертвоприношениях или на пиршествах по особо торжественным случаям. Одежду — набедренники и разного рода накидки и платья — изготовляли из шерсти и льна; она была одноцветной; многоцветная одежда Иосифа считалась роскошной и вызвала законную зависть и раздражение братьев. Передвигались обычно пешком или на ослах, но в качестве транспортного животного использовался также и верблюд.
Семейная община состояла, естественно, из жен и детей домовладыки. Браки обычно были патрилокальными, причем обычно они заключались по инициативе или в соответствии с волеизъявлением родителей жениха и невесты; за невесту выплачивался брачный выкуп (мохар). Однако возможны были и матрилокальные браки, когда жениха принимали в дом в качестве зятя-приймака. Предание об Иакове рассказывает, как неимущий жених, будущий приймак, отрабатывает мохар в доме тестя за своих жен — дочерей домовладыки. Семья неотделившегося сына или зятя-приймака находилась под властью домовладыки. Обычной была полигамная семья, в которой каждая жена имела свое самостоятельное хозяйство. При этом муж не должен был оказывать ни одной из жен предпочтение перед другими. Однако «очередь» на супружеское посещение мужа могла быть куплена одною женой у другой. Важнейшим элементом благосостояния человека считалось наличие многочисленного потомства, прежде всего, разумеется, сыновей. Положение жены в доме зависело от того, сколько у нее сыновей. Бесплодие считалось величайшим несчастьем; в этом случае женщина могла дать мужу свою рабыню в наложницы, с тем чтобы усыновить рожденного ею ребенка. Сыновья, рожденные женами и рабынями-наложницами, были равноправными. Однако возможна была и другая ситуация, когда жена при изменившихся обстоятельствах могла изменить свое решение и даже настоять, чтобы муж изгнал из семьи рабыню-наложницу и ее сына.
Не исключено было и такое положение, когда отец отделял при жизни сыновей наложниц, выдав им какую-то долю имущества на обзаведение. В этом случае сыновья утрачивали имущественные права в семье. Однако теоретически все сыновья домовладыки были равноправными. Исключение составлял первородный сын, занимавший в семье особое положение. Он считался принадлежащим Яхве и подлежал выкупу, что накладывало на него определенный сакральный ореол; он имел право на двойную долю наследства; он был первым среди братьев и, очевидно, наиболее авторитетным. Однако уже существовало представление о первородстве как о самостоятельной сущности, которая может быть отделена от ее носителя. Первородство может быть продано и куплено; отец может лишить своего старшего сына первородства за совершенное им преступление. Чрезвычайное значение имело отцовское благословение; считалось, что оно определяет положение сына среди братьев и его будущее. Сыновья обязаны относиться к отцу с пиететом; они не должны, в частности, посягать на жену или наложницу отца. Сыновья и дочери работают в отцовском хозяйстве; мы видим их, в частности, пасущими скот. В то же время сыновья образуют своего рода совет при домовладыке; последний обсуждает с ними свои решения и предпринимает свои действия с их согласия, а в некоторых случаях и по их настоянию. Была возможна ситуация, когда домовладыка усыновлял внуков, делая их тем самым равными сыновьям по статусу в семье. После смерти домовладыки братья могли разделиться, но могли также и продолжать жить братским коллективом. Среди братьев постоянно шла борьба за фактическое первенство (оно не обязательно совпадало с первородством), принимавшая подчас драматические формы.
В состав семьи нередко входили так называемые жильцы — свободные люди, по тем или иным причинам примкнувшие к семье и пользовавшиеся покровительством домовладыки, а также невольники — «отроки» и рабы. Последние выполняли в домашнем хозяйстве разнообразные функции — от обслуживания и сопровождения хозяина и его семьи до выполнения многочисленных разовых поручений и управления всем «домом». Среди невольников выделялись рожденные в доме, а также те, кто был приобретен за плату. Мужчин-военнопленных в рабство не обращали, их убивали; рабство ожидало пленных женщин и детей. Среди работников в доме могли быть и наемники-батраки; правда, как уже сказано, предание о патриархах рисует несколько неординарную ситуацию, когда батраком является зять-приймак, отрабатывающий мохар. Тем не менее драматические обстоятельства службы батрака-пастуха в предании отражены в высшей степени реалистично: суровые условия труда, ответственность за возможный ущерб и беззащитность перед произволом работодателя.
Имеются в предании и другие жизненные подробности. Мы узнаем, что чужеземец оказывается беззащитным в чужой стране: его могут убить и отнять его жену, и, чтобы этого избежать, муж выдает жену за свою сестру; чужеземец может подвергнуться и другого рода насилиям. Однако такого рода поступки общественное мнение считает греховными деяниями, и предание обрушивает на грешников карающий гнев божества. Вообще, гостеприимство, угощение и предоставление ночлега представляются сакральными обязанностями благочестивого человека. Мы видим также зятя-приймака, тайком уходящего со своей семьей из дома тестя; женщину, выкрадывающую из дома тестя статуэтки богов; братьев, встречающихся после давнего конфликта и примиряющихся. В последнем случае семикратные поклоны одного из братьев Иакова точно соответствуют приветственным формулам, которые встречаются постоянно в письмах от низших к высшим в переписке II тысячелетия до н. э. (эль-Амарна, Угарит и т. д.). Несомненно, реалистично все описание Египта; примечательная черта в нем та, что египтяне гнушаются чужеземцами — иври, к которым принадлежал Иосиф.
Предания о патриархах в том виде, как они дошли до нас,- это, несомненно, поздний литературный памятник, возникший в результате сведения воедино, систематизации и последующей обработки ряда первоначально разрозненных повествований об отдельных патриархах и эпизодах их жизни. Повествователь Пятикнижия свое внимание, естественно, сосредоточивает на взаимоотношениях бога и его избранников. Бог неизменно благоволит к патриархам; последние строят свою жизнь в соответствии с его велениями. Проявления бога обнаруживают его величие и его природу властителя всего сущего. Патриархи — монотеисты. Яхве — единственный бог всего сущего; он — бог Авраама, Исаака и Иакова, Страх Исаака и Ужас Иакова. Яхве — праведен; он воздает добром за добро и жестоко карает за прегрешения. В преданиях о патриархах вырабатывается нравственно-этическая концепция, требующая следовать велениям бога. В связи с этим принципиальное значение имеет разговор Авраама с Яхве перед тем, как были уничтожены Содом и Гоморра (Быт. 18:22-33). Авраам утверждает здесь принцип личной ответственности человека за его деяния. Бог, вселенский судия, не может уничтожать праведников вместе с грешниками; если в грешном городе найдется хотя бы десять праведников, город следует пощадить ради них. Яхве соглашается с Авраамом, но в Содоме не оказывается ни одного праведника.
VI
Важнейшим эпизодом в повествовании Пятикнижия является рассказ об исходе израильтян из Египта и их странствовании по пустыне; кульминация повествования — обретение Учения, т. е. заключение договора между Яхве и его народом, договора, который отныне будет окончательным и непреходящим.
Традиция об исходе из Египта дошла до нас и за пределами Пятикнижия. Прежде всего в книгах пророков. Например:
Иер. 32:21: «И вывел Свой народ, Израиля, из Страны Египетской знамениями и чудесами, и сильной рукою, и простертой мышцей, и великим ужасом».
Иер. 34:13: «Так говорит Яхве, Бог Израиля: Я заключил договор с вашими отцами в день, когда Я вывел их из Страны Египетской, из дома рабства».
Иез. 9:11: «Я открылся им, чтобы вывести из Страны Египетской. И Я вывел их из Страны Египетской и привел их в пустыню. И Я дал им Мои законы и Мои приговоры,- Я объявил их, которые исполнит человек и будет жив ими».
Ам. 2:10:
И Я вывел вас
из Страны Египетской,
и водил вас по пустыне
сорок лет,
чтобы <вам> овладеть Страной Аморейской.
Мих. 6:4:
Но Я вывел тебя из Страны Египетской и из дома рабства вызволил тебя,
и послал пред тобою Моисея,
Аарона и Мирйам.
Приведенные выше высказывания пророков показывают, что предания об исходе из Египта и о Моисее, который возглавлял исход, бытовали в израильско-иудейском обществе уже в допленный период, как и в период вавилонского пленения. Они естественно вошли в пророчествование послепленного времени. Примечательно следующее: в пророчествах допленного периода уже фигурируют бог, который вывел Израиль из Египта, Моисей, Аарон и Мирйам — важнейшие персонажи легенды, сорокалетнее странствование по пустыне, овладение Страной Аморейской, т. е. Обетованной землей. В пророчестве, современном реформам царя Иосии и несколько более позднем (Иеремия), а также в эпоху плена (Иезекииль) речь уже идет о чудесах, которые совершил Яхве, о договоре, который Яхве заключил со своим народом, о законах и приговорах, которые он дал Израилю. Несомненно, появление этих элементов в пророчествовании следует объяснить влиянием Пятикнижия, которое либо находилось в процессе формирования, либо уже было создано.