– Господин уже уходит? – удивилась она.
– Да, меня ждет Чота.
– Это ваша жена?
Джахан не мог сдержать улыбки.
– Нет, это слон. Огромный зверь.
В темных глазах служанки вспыхнули веселые искорки.
– Я знаю, кто такой слон.
Тут женщины, запертые в комнате, принялись оглушительно колотить в дверь. Джахан побледнел. Бедняге вовсе не хотелось, чтобы ему отрезали путь к бегству. В панике он огляделся по сторонам.
– Идем со мной, – сказала служанка и схватила его за руку.
Через низенькую дверцу они вышли на скрипучую лестницу в задней части дома. Девушка провела его в свою комнату на чердаке. Потолок там был таким низким, что приходилось постоянно наклонять голову. Зато вид из окна – сосновая роща, а за нею море, освещенное лунным светом, – был просто восхитителен. Морская гладь казалась отсюда блестящей шелковой шалью, наброшенной на плечи города.
Джахан рассказал девушке о своем неудачном знакомстве с проститутками, чем очень ее позабавил. Она сообщила, что ее зовут Пери. После того как однажды янычар, одуревший от пролитой на полях сражений крови и вымещавший свою злобу на шлюхах, изуродовал ей лицо, бедняжке приходится довольствоваться положением служанки. Посетителям ее больше не предлагают, ведь ни один мужчина не захочет женщину со шрамами на лице.
– Неправда, – возразил Джахан. – По-моему, ты куда более милая и симпатичная, чем эти наглые бабы.
Пери поцеловала юношу, и он ответил на поцелуй. Язык ее, раздвинув губы Джахана, проник к нему в рот. Девушка запустила руку в его волосы, скользнула мягкими теплыми пальцами по его тревожно нахмуренному лбу.
– Ты ведь никогда раньше этим не занимался, верно? – прошептала она.
Румянец, заливший щеки молодого человека, послужил весьма красноречивым ответом. Девушка заставила Джахана лечь и медленно сняла с него одежду. Он ощущал легкие прикосновения ее губ, и внутри у него разгорался огонь желания. Прежде Джахан и не подозревал о том, что в земном мире есть свой сад райских наслаждений. Лишь годы спустя он понял, каким подарком судьбы стала для него эта девушка, сумевшая указать путь в неведомое прежде царство столь нежно и деликатно.
Когда все было кончено, Джахан забылся сном, вытянувшись на кровати рядом с Пери. Ему снилось, что он в какой-то неведомой стране и едет верхом на Чоте. Вот только почему-то слон шагает не по земле, а по крышам домов, легко перескакивая с одной на другую. Внезапно Джахан видит вдалеке Михримах. На ней белоснежное платье, ветер развевает ее роскошные волосы.
– Подожди меня! – кричит он.
Но Михримах не слышит. Он вновь кричит, орет во весь голос, отчаянно и безнадежно.
– Ш-ш-ш, не надо так шуметь. Тебе что, приснился дурной сон?
Джахану понадобилось несколько мгновений, чтобы очнуться. Когда он вспомнил, где находится и что с ним произошло, его прошиб холодный пот. Джахан вскочил, быстро оделся и пробормотал:
– Я должен идти…
Тень, набежавшая на лицо девушки, усилила его смущение.
– Мне очень жаль, – пробормотал он. – Я не знаю, как… В общем… Я должен тебе заплатить?
– Ты мне ничего не должен, – покачала головой Пери.
Джахан наклонился к ней и погладил по волосам. Чувство неловкости, нараставшее в нем, в самом скором времени грозило превратиться в сознание собственной вины. Он понимал: надо уйти прежде, чем это произойдет. Пери вовсе ни к чему знать, что он сожалеет о том, что было между ними.
– Ты говорил во сне, – сказала Пери, отпирая дверь.
– Я мешал тебе спать?
Девушка пропустила вопрос мимо ушей.
– В твоем сердце царствует женщина, – продолжала она. – Ей известно, как сильно ты ее любишь?
Сгорая от стыда и раскаяния, Джахан украдкой спустился по лестнице и выскользнул за дверь. Наедине с собой он никогда не осмеливался называть любовью то чувство, которое питал к Михримах. Но теперь, когда слово было произнесено, оно отпечаталось у него в сердце, и он знал: время бессильно стереть этот отпечаток.
* * *
На ремонте городских акведуков трудилось сто тридцать рабочих. Их разделили на две партии: первая работала в западной части, а вторая – в средней, где повреждения были особенно значительны. Все четверо учеников с помощью астролябии занимались необходимыми измерениями. По настоянию учителя они пользовались методами, которые применяли мастера прошлого. Синан полагал, что это поможет им лучше постичь сильные и слабые стороны их предшественников-византийцев, которые возвели акведуки столетия назад.
Давуд и Юсуф, достаточно искушенные в геометрии, высчитывали разницу высот и углы наклона желобов. Никола и Джахан облазили все окрестные холмы, исследуя засоренные каналы и протоки. В некоторых местах, вследствие плачевного состояния желобов, возникали протечки, и вода, минуя предназначенное для нее русло, орошала долины и уходила в землю, не давая людям возможности использовать ее для своих нужд. Иногда строителям долго не удавалось обнаружить источник или раскопать пересохший проток. Прежде всего они соорудили дамбу, заставив воду течь лишь в одном направлении, в сторону города. А после этого, прорыв новые каналы, направили поток через долину. На каждом этапе работы приходилось измерять количество воды, используя медные трубы, прикрепленные к резервуару со шлюзами.
Через неделю Джахан начал замечать кое-что странное. Ему казалось, что рабочие выполняют распоряжения десятников крайне неохотно. Понаблюдав за ними, он убедился, что прав: рабочие пользовались любым предлогом, чтобы ничего не делать. Неудивительно, что строительство продвигалось медленно.
Джахан отвел в сторону одного из чертежников – курда по имени Салахаддин. Жена его недавно родила мальчиков-близнецов. Джахан знал Салахаддина как честного человека и не сомневался, что тот скажет ему правду.
– Что происходит? – напрямик спросил ученик зодчего. – Почему люди отлынивают от работы?
Курд отвел глаза:
– Никто не отлынивает, эфенди. Мы все работаем не покладая рук.
– Да неужели? Что-то не видно результатов!
Щеки Салахаддина вспыхнули.
– Вы не предупредили нас насчет святого, – пробормотал он.
– Какого еще святого? Ничего не понимаю.
Чертежник молчал, не желая пускаться в объяснения.
– А откуда люди узнали об этом святом? – не отступал Джахан.
– Кое-кто видел… призрак, – неохотно признался его собеседник.
Уступив настояниям Джахана, он рассказал, какие слухи циркулировали среди рабочих. Кое-кто утверждал, будто видел призрак святого мученика – некоего храброго солдата-мусульманина, павшего в битве с неверными. Стрела пробила ему грудь и вонзилась в сердце, но он продолжал сражаться еще двое суток и лишь на третий день замертво упал на землю. Согласно преданию, святой был похоронен где-то в этих местах. Ныне его душа, потревоженная шумом и суетой, является строителям, и многие из них боятся, что на их головы падет проклятие.
– Все это бредни, и ничего больше, – выслушав, заявил Джахан. – Тот, кто распространяет подобные выдумки, хочет навредить мастеру Синану.
– Это не выдумки, эфенди, – возразил чертежник. – Слишком много людей видели призрак собственными глазами.
– И где же, интересно, они его видели? – Джахан возмущенно всплеснул руками. – Покажи мне!
К его удивлению, Салахаддин указал подбородком на строительные леса.
– Призрак решил поселиться в таком неудобном месте? – насмешливо поинтересовался Джахан.
Но взгляд его собеседника по-прежнему был исполнен благоговейного страха.
– Да, именно здесь его и видели, – кивнул он.
Остаток дня Джахан лазил по лесам, проверяя, нет ли где треснувших или подгнивших досок, и туже затягивая крепления. Рабочие посматривали на него с удивлением, но, встретив его хмурый взгляд, воздерживались от расспросов.
На следующий день, когда они с Давудом, как обычно, занимались измерениями, Джахан был так рассеян, что его товарищ обратил на это внимание.
– Может, хватит уже в облаках витать? – недовольно спросил он.
– Прости. Я думал о…
Джахан не успел договорить. Краешком глаза он заметил нечто такое, от чего у него перехватило дыхание. На третьем ярусе лесов работали несколько строителей, один из них держал в руках ведро. Джахан увидел, как человек этот вдруг покачнулся, словно его толкнула невидимая рука, но потом вновь обрел равновесие. По спине Джахана забегали мурашки. Прежде, так как древесина стоила очень дорого, они в целях экономии подвешивали помосты на штырях, расположенных сверху. Но в этот раз леса были устроены иначе: они крепились на стенах с помощью стоек и туго завязанных веревок. Стоило веревкам ослабеть, часть лесов могла рухнуть.
– Куда ты смотришь? – спросил Давуд, пытаясь проследить за взглядом товарища.
Пронзительный крик, одновременно вырвавшийся из нескольких десятков глоток, перекрыл шум строительства. Замерев от ужаса, Джахан наблюдал, как доска стремительно пронеслась в воздухе и упала на землю. Другая доска с тошнотворным глухим звуком ударила по голове одного рабочего. Люди бросились врассыпную, спасаясь от смертоносного дождя из досок и металла.
– Киямет, Киямет! – истошно орал кто-то. Это означало: Апокалипсис.
И впрямь, началось настоящее светопреставление. Раненые волы мычали от боли, лошадь с переломанной спиной билась в судорогах, лежа на боку, ноздри ее раздувались. Джахан пытался отыскать взглядом Чоту, но слон будто сквозь землю провалился. В мгновение ока леса, с таким тщанием возведенные всего несколько недель назад, превратились в груду обломков. Рабочие, трудившиеся на верхних ярусах, рухнули с высоты; многие из тех, кто находился внизу, были ранены падающими досками. Для восьми человек полученные раны оказались смертельными. Среди них был и Салахаддин.
* * *
Архитектор Синан и четверо его учеников вместе отправились к гассалу – человеку, который обмывает покойников.
– Можно мне побыть рядом, пока ты будешь обмывать Салахаддина? – спросил Синан.