— Очень хорошо, Борис Григорьевич, — сказал он, просмотрев видеозапись. — Возьмите паспорт. — Шилов взял у него паспорт, быстро открыл его, просмотрел. Похоже, и тут все нормально.
— Постарайтесь уехать из города как можно быстрее, — незнакомец доброжелательно смотрел на Шилова. — Это в ваших же интересах. Будет очень неприятно, если после объявления о вашей гибели кто-нибудь вас увидит. Запись выйдет в эфир завтра после обеда, но уже сегодня постарайтесь ни с кем не встречаться.
— Да, конечно, — Шилов торопливо кивнул. — Я сегодня же уеду. — Дайте ключи от вашей машины.
— Ключи? Ах, да… — Борис полез в карман, нащупал связку ключей, отцепил два из них. — Это от гаража — номер сорок пятый, гаражный кооператив рядом с моим домом. А это запасной от машины.
— Хорошо. — Человек взял ключи. — Вас отвезти?
— Д-да, — несколько неуверенно ответил Борис. Ему не очень хотелось ехать с теми молчаливыми ребятами, но и пешком идти по городку тоже было опасно, здесь его многие знали. — К кинотеатру, если можно…
Всю дорогу он испуганно молчал, ожидая какого-нибудь подвоха. Что и говорить, это были весьма серьезные парни — поглядывая на своих провожатых, Шилов думал о том, что у него, пожалуй, таких никогда и не было. Он всегда имел дело с разной швалью, с отморозками. Потому что таким, как эти, надо слишком много платить. А может, дело не в этом — на душе у Бориса неожиданно заскребли кошки. Просто эти люди никогда бы не стали с ним работать.
Все обошлось — машина остановилась у кинотеатра, один из его спутников молча открыл дверь, Шилов вышел. Дверь закрылась, «Волга» быстро развернулась и уехала. Никаких слов, никаких пожеланий. Никаких прощаний. Словно собаку выкинули. Шилов почувствовал себя нестерпимо гадко. Ну и хрен с ними. Он зло посмотрел вслед удаляющейся машине. Ничего, он еще возьмет свое. Они еще его вспомнят…
Надо было торопиться — чем быстрее он покинет райские кущи бывшей Страны Советов, тем лучше. У него не было никаких причин задерживаться. Борис дошел до остановки, сел на троллейбус, подумав о том, что не ездил на них уже лет десять. Стоя у окна на задней площадке, спокойно смотрел на знакомые улицы, понимая, что видит все это, может быть, в последний раз.
Он вышел у железнодорожного вокзала. Подходя к заветному окошечку кассы, с невольной ухмылкой подумал о том, что в августе обязательно поздравит Зойку с днем рожденья. Пришлет телеграмму — откуда-нибудь из Сан-Франциско. Пусть локти кусает, стерва. Не оценила она его — ох, не оценила…
Он взял билет до Самары на шесть сорок вечера, благо свободные места еще были. Конечно, самолетом было бы гораздо быстрее, но поездом все же надежнее. Здесь никто не будет трясти его багаж, он спокойно сядет, а через пару часов сойдет и перейдет на поезд до Москвы, окончательно запутав следы. Мало ли что… — Отлично. — Борис взглянул на часы. В его распоряжении еще уйма времени- Домой возвращаться было нельзя, да и не было в этом необходимости — он успел обо всем позаботиться заранее. Поймав такси, назвал адрес и через четверть часа вышел у знакомого здания банка. Сегодня он утке здесь был.
— Подожди меня, — он протянул таксисту сто рублей и торопливо вошел в банк.
Все прошло быстро и без проблем — получив доступ к заветной ячейке, Борис не торопясь опустошил ее, вывалив содержимое в заботливо подставленную сумку. Двести пятьдесят тысяч. Он усмехнулся и застегнул «молнию». Плюс пять с небольшим тысяч на счете в Москве, он снимет их через пару дней. Этого вполне хватит, чтобы осесть на берегу Тихого океана.
— Пацифик оушн, — пробормотал Борис и тихо засмеялся.
Он вышел из банка, крепко сжимая сумку, с ней было связано все его будущее. Сумка надежнее кейса — она более неприметна, на неё вряд ли кто позарится.
Таксист ждал его, отъехав чуть в сторону. Шилов шагнул было к машине и вздрогнул — прямо перед ним остановилась серая «Ауди». Взгляд привычно выхватил царапины на правом крыле, небольшую вмятину на двери. Ему даже не надо было смотреть на номер — это была его машина.
Борис тяжело сглотнул, в ногах появилась неприятная дрожь. Он неуверенно шагнул в сторону и тут же ощутил легкий укол в правое бедро. Растерянно оглянулся — рядом стоял молодой человек, его глаза смотрели тепло и доброжелательно.
— А мы вас ждем, Сергей Данилович, — нарочито громко сказал тот, беря Шилова под руку. — Василий попросил встретить вас, вот мы и подъехали.
Несколько секунд Шилов удивленно смотрел на незнакомца, затем ему неожиданно стало весело — он подумал о том, что эти люди ошибаются, что он не знает никакого Василия. И он совсем не Сергей Данилович.
Борис засмеялся, попробовал было объяснить их ошибку, но язык почему-то не слушался. Затем мир вокруг него слегка пошатнулся, молодой человек подхватил его за руку, задняя дверь его родной «Ауди» гостеприимно распахнулась. Шилов покачал головой, затем с глупой улыбкой сел в машину, крепко прижимая к себе сумку.
— В ае… в аэропорт, — сказал он и снова засмеялся, ему стало легко и весело. В сущности, жизнь действительно прекрасна. Тихий океан, Калифорния. А еще есть Флорида и Майами…
Они выехали на площадь Ленина, Шилов взглянул на памятник и со смехом помахал ему рукой. Интересно, а в Сан-Франциско есть памятники Ленину? Если нет, то он обязательно поставит. Непременно…
Он смотрел на мир счастливыми глазами, хватал за руки своих попутчиков и пытался объяснить им разницу между их бизнесом — там, за океаном, — и нашим. Попутчики кивали и улыбались, один из них предложил подержать сумку, но Шилов категорически — да, именно ка-те-го-ри-чес-ки — отказался. Именно так он им это и сказал. Они лишь засмеялись, он тоже захохотал вместе с ними. В сущности, они оказались совсем неплохими парнями. И он обязательно пригласит их в Лос-Анджелес. Или в Сан-Франциско…
Они выехали за город, Шилов с улыбкой посмотрел в окно. Ну да, они едут в аэропорт. Рейс на Майами через двадцать минут…
Машина остановилась. Да, это они хорошо придумали. Пусть подержат сумку, он быстро — до кустиков и обратно…
Ему позволили выбраться из машины, но к кустикам почему-то не пустили. Рядом остановился джип, из него вылезли четверо молодых плечистых ребят. Лица двоих из них показались ему знакомыми, но все это, в общем-то, было уже ерундой. Куда важнее были цены на недвижимость…
Ему помогли сесть за руль, Борис снова засмеялся и похлопал по плечу высокого паренька, пристегнул ремень. Ремень — это обязательно. Это святое…
Кстати, а где его сумка? Он растерянно огляделся, затем посмотрел вперед, услышав какой-то до боли знакомый звук. Двойной щелчок, звонкий и протяжный, будто металлом провели по металлу. Словно звук передернутого затвора…
Он так и не понял, что именно находится в руках у этого добродушного молодого человека. Не успел понять. Мир неожиданно наполнился беззвучным грохотом, ревом и шумом бурлящих океанских волн, затем медленно померк и растаял. Майами, Сан-Франциско, Калифорния…
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
В сущности, это оказалось достаточно просто. Андрей не стал мудрить — не было смысла. Вернувшись в свою «берлогу», достал из ящика стола ключ и открыл большой облупленный сейф в углу комнаты. Этот сейф стоял здесь всегда, во все времена. Андрей помнил его еще с мальчишеских лет, когда в школе у них организовали детский пресс-центр, и он впервые в жизни побывал в редакциях разных газет. Помнится, тогда он хотел стать фотокорреспондентом и повсюду таскал с собой свою верную старенькую «Смену»…
В сейфе не было ничего особо ценного — так, всякая полезная мелочь. Порывшись в картонной коробке на верхней полке, Андрей достал нужный компакт-диск, закрыл сейф и вернулся в резиденцию милых дам. Здесь была одна Юля, она уныло склонилась над листком бумаги, то и дело покусывая колпачок ручки — похоже, у неё что-то не получалось.
Ремонт компьютера занял меньше часа — не мудрствуя лукаво, Андрей вставил установочный диск и переустановил операционную систему. Это было гораздо проще, чем пытаться отыскать и восстановить сбойные файлы, к тому же Андрей не был уверен, что у него это получится.
Пощелкав мышкой, он убедился в работоспособности машины, вынул диск и встал из-за стола.
— Все, Юля, можешь работать. — Андрей подошел к девушке, та задумчиво подняла голову, не переставая грызть колпачок.
— Да, Андрей, спасибо, — Юля улыбнулась и снова погрузилась в свои бумаги. — Пусть пока поработает…
— Тогда я пошел, — Андрей еще раз взглянул на коллегу и вышел. Ему было немного жаль Юлю, его никогда не покидало ощущение, что журналистика — это не ее профиль. Текст, который та же Лена или Танюша накатали бы за двадцать минут, она вымучивала несколько часов. Тем не менее, ее любили и никогда ничем не попрекали, благо поводов для этого обычно не возникало.
Он вернулся в «берлогу», сел за свой стол, положил в него компакт-диск и устало вздохнул. Ничего не поделаешь, придется ждать. Где-то у Бабая книжонка была… Андрей встал, открыл створку соседнего стола. А, вот она. Не бог весть что, но почитать можно. Все равно делать нечего…
Марианна появилась в половине восьмого. Все уже разошлись, коридоры были тихи и пустынны. Прочитанная книга лежала на столе, Андрей сидел в кресле, задумчиво глядя в окно. Услышав скрип открываемой двери, оглянулся.
— Ну и как? — Он взглянул на Марию, девушка устало улыбнулась.
— Ты знаешь, как ни странно, все действительно получилось. Марычев только что звонил. Кассета у них, завтра вечером в семичасовых новостях ее покажут. Он очень доволен.
— Ну еще бы, — усмехнулся Андрей. — По какому каналу будет? По пятому?
— Где же еще… Ты как, домой не собираешься? — Марианна демонстративно брякнула связкой ключей.
— Иду. — Андрей встал, сунул книгу обратно в стол. Выключил свет и вслед за Марианной вышел из кабинета…
Он ехал домой и размышлял о том, что будет дальше. Нет, он не думал о Марычеве, не думал о Фольмере и предстоящем скандале — все это было пустым и ненужным. Как не затрагивает рябь на поверхности озера его пустых и мрачных глубин, так и все это копошение не затрагивало сердца Андрея, не затрагивало глубин его души. Он что-то делал, говорил, слушал, смеялся — тем не менее, его почти не было во всем этом. Андрей неожиданно для себя понял, что старый маг был прав тогда — оказывается, действительно можно заниматься любимым делом, не будучи в него вовлеченным. Нет, он не был безучастен — просто ощущал в себе некоторую двойственность. Был один Андрей — тот, прежний, который с удовольствием занимался любимым делом, с интересом вникал в хитросплетения всех этих дворцовых переворотов. И был другой — где-то там, внутри, холодный и бесстрастный. Для второго не было добра и зла, он не делил мир на плохое и хорошее, белое и черное. Он просто смотрел, оставаясь равнодушным к происходящим вокруг событиям.