ира, громко храпя. Стараясь не шуметь, я собрал свои одеяла, мешок, водонос и палку и тихо вышел в полутьме. К рассвету я был уже далеко от Девапраяга и Нага Сиддхи.
Через несколько дней недалеко от Рудрапраяга я забрел в густой лес и вскоре понял, что заблудился. Смеркалось, и снова озадаченный вопросом, где провести ночь, увидел средних лет человека, идущего в мою сторону. Он нес вязанку дров на спине.
– Махарадж, куда направляешься? – спросил он.
– В Бадринатх, – ответил я, – но, думаю, что заблудился. Не знаете ли Вы место для ночлега, где я могу немного перекусить?
– Пойдем со мной, – сказал он, – здесь недалеко есть ашрам Баваджи. Он мой гуру. Идем.
Я был очень рад предложению, потому что читал о таинственном йоге по имени Бабаджи, который жил где-то в Гималаях.
– Вы имеете в виду великого Бабаджи, он Ваш гуру? – спросил я.
Но он не знал ни о каком Бабаджи. А его гуру был Вайшнавит Баваджи. Вайшнавиты садху назывались Баваджи.
Мы поднялись по крутой дороге, спускающейся к берегу реки. У реки в окружении фруктовых деревьев и цветущих растений стоял небольшой храм из гранита. Вокруг храма находились небольшие коттеджи, и, возможно, столовая и кухня. По звону колоколов и гонгов я понял, что в храме шла вечерняя пуджа. На пудже присутствовали и мужчины и женщины. Высокий стройный мужчина с побритой головой, за исключением длинного и густого пучка волос, завязанного в узел на затылке, с голым торсом в набедренной повязке и со священным шнуром на груди размахивал лампой перед красивым изображением Кришны и его супруги Радхи и звонил в небольшой колокол.
Закончив, он развернулся, чтобы передать лампу для молитвы другим, и я заметил сложные U-образные знаки отличия вайшнавита, нарисованные сандаловой пастой на лбу, шее и плечах. На его шее было небольшое ожерелье из Тулси. Человек, который привел меня сюда, коснувшись его ног, что-то ему прошептал. Баваджи улыбнулся и подошел ко мне. Как принято, я коснулся его стоп.
– Джай Шри Кришна, мои благословения, – сказал он, – Сейчас иди умойся в матери Ганге и возвращайся обратно. Сначала мы отведаем прасад, а затем поговорим. Намо Нараяна.
Баваджи сидел, скрестив ноги, на плоском деревянном сиденье, немного дальше остальных сидевших скрестив ноги на полу столовой, и скандировал пятнадцатую главу Бхагавад Гиты. После ее исполнения нам подали простую, но вкусную вегетарианскую еду. Четыре молодые женщины сидели в одном ряду, шесть мужчин среднего возраста в другом. Все были в белых одеждах и имели U-образные знаки на лбу. Только Баваджи был в оранжевом дхоти.
После обеда Баваджи пригласил меня к себе побеседовать в маленький домик. Он задавал довольно много вопросов о моем детстве и духовных исканиях, я отвечал как мог. Ни разу он не спросил меня, какой я религии и где родился, что немного удивило меня, потому что я предполагал, что все они ортодоксальные брахманы. От него я узнал, что это было сообщество преданных Кришны и последователей Шри Кришны Чайтаньи. Они верили, что преданность – это единственный способ служения Богу и что Кришна – Верховный Бог. Они танцевали и пели перед Кришной и его супругой Радхой и регулярно им поклонялись. Эти строгие вегетарианцы считают, что каждый посвященный в их культ сразу становится брахманом. Они ненавидели Адвайта ведантистов, принадлежащих к ордену Шанкарачарьи, которых они называли Майяавадинами или теми, кто считает весь мир – иллюзией, майя. Вайшнавиты считали мир реальным, и Кришна был его Всевышним Господом. То, что действительно казалось мне вполне разумным, – это идея Баваджи в формальном отречении или жизни монаха.
– Я знаю, – сказал он, – что Вы готовы отказаться от мира, носить оранжевую одежду и идти во врата состояния Мукти, но будьте осторожны, молодой человек. Если Вы упадете с небольшой высоты, то не будете тяжело ранены и сможете встать на ноги и излечиться. Но если Вы упадете с большой высоты саньясы, монашества, Вы будете тяжело или даже смертельно ранены и не сможете снова встать. Так что будьте предельно осторожны, прежде чем принять такое решение. Что касается нас, мы следуем ведическим принципам и сначала проживаем грихастха ашраму, супружескую жизнь, перед принятием саньясы. Мы все женаты. Женатый мужчина может найти Бога с Божьего благословения. Без Божьей благодати даже монах не сможет найти Бога. Я также был женат и стал монахом после смерти жены. И еще одно, не курите ганджу с садху, насколько начитанными они бы ни были. Я уверен, что Ваши глаза направлены в Верхние Гималаи, а там Вы можете их встретить. Я бы хотел, чтобы Вы жили с нами и участвовали в молитвенных практиках, но знаю, что Вам не терпится идти дальше. Так тому и быть. Вы чистая душа, и если Вам так хочется, я могу дать Вам нашу Махамантру. Читайте ее регулярно и возвращайтесь к нам, когда захотите. Да благословит Вас Господь. Джай Шри Кришна.
Поблагодарив, я коснулся его стоп и попросил инициировать меня в мантру «Ом Намо Бхагавате Васудевая». Затем я пошел в свою комнату и некоторое время, повторяя мантру про себя, уснул. Спал я глубоко и спокойно.
Проснувшись рано утром и окунувшись в ледяные воды Ганги, я направился за благословением Баваджи. Он положил руки на мою голову с большой любовью, благословляя меня: «Пусть Шри Кришна направляет Вас к духовной реализации. Джай Шри Кришна».
Попрощавшись с моим другом Дамодаром, который привел меня к Баваджи, я пошел в сторону Бадринатха.
18Сапожник и монах
Через несколько дней холодным вечером я добрался до Карнапраяга. На окраине небольшого города я увидел на берегу реки храм Шивы, из которого появился священник брахман. Я спросил его о подходящем месте для ночлега, и он посоветовал мне провести ночь в помещении храма, хороший номер для паломников был свободен. Единственной проблемой было недостаточное количество еды. Все, что он мог мне предложить, – это два банана и кусок неочищенного пальмового сахара. Брахман ушел, сказав, что пошел домой в город и утром принесет достаточно еды. Уставший и голодный, я зажег единственную керосиновую лампу, и усевшись на матрас, лежащий на деревянных досках, начал есть бананы. В это время извне послышался голос:
– Рам Рам, Махарадж.
За дверью стоял темнокожий мужчина маленького роста, одетый в пижаму и длинную белую курту. На его голове был типичный белый колпак Ганди, и руки были сложены в приветствии.
– Махарадж, – продолжил он мягким голосом со слезами на глазах, – я сапожник Рампрасад, живу в городе. Моя жена вчера видела сон, как святой человек пришел в наш в дом и кушал с нами. Это храм брахманов, а я из низшей касты. Я не должен приходить сюда, но я видел, как Вы вошли, а брахман ушел. И собравшись с духом, я сделал этот шаг. Пожалуйста, не сердитесь и не проклинайте меня. Махарадж, позвольте мне принести Вам еды? Моя жена, ожидая святого человека, приготовила лучи, дал и халву. Было бы слишком пригласить Вас к нам домой, но мы можем принести еду сюда.
– Я пойду с Вами в Ваш дом. Пусть Ваша жена покормит меня, – сказал я, поднимаясь.
Не веря своим ушам, он повел меня к себе домой в район Хариджан, отделенный от остальной части села.
– Пожалуйста, подождите здесь, Махарадж, – сказал он, указывая на веранду своего дома, и торопливо и взволнованно крикнул жене. – Лилавати, святой человек пришел.
Вместе, несмотря на мои протесты, они помыли мне ноги, покормили меня горячими лучи, далом и овощами, вкусно приготовленными на гхи. Пока я сидел, наслаждаясь едой, они стояли и смотрели на меня, проливая слезы радости. Рампрасад, качая головой, говорил своей жене:
– Лилавати, я не могу поверить, что это происходит. Твоя мечта сбылась, мы благословлены. Теперь у тебя, несомненно, будет ребенок. Махарадж благословит нас, и у нас будет ребенок.
После горячей еды и сладкой халвы на десерт я вернулся в храм в сопровождении Рампрасада с фонариком. Мой голод утих, и, медитируя, я через некоторое время уснул.
Рано утром меня разбудил громкий крик священника брахмана. Он был в ярости от гнева:
– Какой добрый садху! – кричал он. – Ел в доме низшей касты. Не мог подождать до утра? Добрый брахмачари сидел в доме сапожника и ел еду низшей касты? Ты измазал себя и храм грязью. Убирайся, пока я кого-нибудь не позвал убить тебя и выбросить. Иди очистись в священной реке. Сейчас я должен вымыть эту комнату святой водой. Уходи, уходи вон!
Не говоря ни слова, я взял свои вещи и ушел. Не было никакого смысла общаться с ним. Мое сердце было наполнено болью. Как мог один человек называть другого неприкасаемым? И это святая земля, где жили великие йоги? Меня одолевали сомнения, но я был полон решимости пройти весь путь и найти себя. Найду ли я где-нибудь великого йога, кто покажет мне свет, чтобы развеять тьму невежества?
Последним важным религиозным центром на пути в Бадринатх был Джоши Матт, куда я добрался к четырем часам дня. Было довольно холодно. Из соседнего аула виднелись высокие гималайские вершины, покрытые снегом. Мне сказали, что Шанкара Матт предоставляет жилье только брахмачари брахманам и саньясинам. Недалеко от Матта находилась дхарамшала. Там мне удалось получить небольшую комнату, и затем я вернулся в Джоши Матт. Там в пещере Шанкарачарьи находились большой хрустальный лингам и так называемое дерево желаний. Большое количество брахмачари и монахов жили там, изучая санскрит и Веданту. Один из этих студентов в один прекрасный день станет следующим Шанкарачарьей. Брахманы саньясины, известные как Данди Свами, передвигались с данди.
Пока я стоял, размышляя о сложностях кастовой системы и о девиантном человеческом разуме, ко мне подошел высокий постриженный строгий монах и спросил:
– Куда ты направляешься?
– В Бадринатх, сэр.
– Где ты остановился?
– В дхарамшала, сэр. Мне сказали, небрахманы не имеют права ночевать здесь.
– Вы не брахман? Но Вы так похожи на него.
– Нет, сэр, я не брахман.
– Я думаю, Вам будет интересно то, что я расскажу. Лично я думаю, что все это ерунда. Я был монахом брахманом – Данди Свами, но однажды бросил свою данди в Гангу, и теперь я свободен. Я могу останавливаться здесь, когда захочу, потому что Махант знал меня, когда я был Данди Свами. Основатель ордена Дасанами, которому принадлежит этот Матх, однажды возвращался после омовения в реке, и к нему подошел потомственный охотник в сопровождении многочисленных бездомных собак. «Прочь с моего пути! Как ты, неприкасаемый низшего происхождения, смеешь стоять передо мной!» – крикнул Шанкара. История гласит, что охотник был не кто иной, как великий йог Бог Шива, внезапно превратившийся в свой первоначальный вид. Он предостерег Шанкару не допускать дискриминации между людьми, основанной на рождении. В каждом живет атман, трансцендентная душа, – сказал старый монах, – мне больно видеть, что происходит в таких местах, как это. Но я бессилен изменить систему.