ециальное разрешение. Тебе не нужно держать Дуни постоянно горящим. Ты можешь разжечь Дуни в особых случаях, если захочешь.
– Бабаджи, Вы научили меня Крийя-пранаяме, горячей и холодной. Расскажите, пожалуйста, что-нибудь еще о Крийя-йоге.
– Это, – сказал Бабаджи, – я расскажу тебе позже, когда мы пойдем пешком в твое первое паломничество на Тибет в Толингмат по пути на Кайлаш. Там я проколю мочки твоих ушей и дам тебе медные серьги. Ты хочешь посетить Тибет и Толингмат?
Я был поражен его способностью читать мои мысли. С того времени, как старый тибетский йог упомянул о Толингмате, я хотел попросить Бабаджи пойти туда вместе, но оставил этот вопрос до подходящего момента.
– Это было бы здорово, Бабаджи! – восторженно воскликнул я. – Кайлаш – место Шивы Махайога.
– Толингмат – да, но Кайлаш – посмотрим. Теперь настало время приготовить обед и принести дрова для Дуни. Слишком много знаний сразу – это как принимать слишком много еды за один присест. Это не переваривается должным образом.
Ом Шанти Шанти Шанти.
Так завершилось наше занятие.
25Толингмат и горный человек
Одним вечером я был очень взволнован, когда Бабаджи неожиданно сказал: «Мадху, послезавтра мы идем в Толингмат в Западный Тибет».
Это было мое первое путешествие с Бабаджи. На следующее утро мы отправились на встречу к Равалджи, и я подумал, какова будет его реакция, когда он увидит меня с Бабаджи. Меня ждал еще больший сюрприз.
Увидев Бабаджи, Равалджи встал и поздоровался с ним со сложенными руками, говоря на малаялам: «Намасте, пожалуйста, проходите Свами». После чего беседа продолжалась на северном малаялам траванкор. Я не верил своим ушам. Бабаджи был больше похож на человека из Кашмира, чем малаяли, и он никогда не говорил со мной на малаялам. Тогда я подумал, что, возможно, он был из штата Керала, потому что впервые я увидел его в Тривандраме.
– Я предупреждал этого молодого человека о гуру-мошенниках, которых очень много находится в паломнических местах, – говорил Равалджи, – и посоветовал ему вернуться и заняться какой-нибудь полезной работой. Слава богу, он нашел Вас, или это Вы нашли его, Свами?
– У нас с ним старые связи, – ответил Бабаджи, – и я рад, что вы с ним поговорили. Завтра утром мы собираемся в Толингмат, и мне нужна ваша помощь.
– К Вашим услугам, – ответил Равалджи.
Мы провели ночь в пещере Вьяса и отправились на рассвете в сторону Мана Пасс. С нами был непальский носильщик Фатех Бахадур, который был еще и поваром. Молодой сильный человек, немного старше меня. Пони нам дал тибетский староста деревни Мана. Пони нес прекрасную трехместную палатку, предоставленную марварийским торговцем, и багаж с теплой одеждой, продуктами, газовой плиткой, кое-какой посудой и с другими необходимыми для поездки вещами. Равалджи любезно дал нам немного денег. Я был одет в толстый шерстяной кашмирский халат, овечью шапку, носки и овчинные мокасины. На Бабаджи, как обычно, ничего не было, кроме набедренной хлопковой повязки и тапок. Фатех Бахадур был в пальто из какого-то толстого пушистого материала и в толстых кожаных сапогах. Он сказал, что ранее сопровождал индийских и тибетских торговцев и хорошо знал маршрут. Бабаджи посоветовал ему не волноваться, так как он сам не раз ходил по этому пути.
Когда мы отправились, я спросил Бабаджи, сколько времени займет наш путь до Кайлаша. Мне рассказывали, что этот древний маршрут на Кайлаш был пройден Шри Рамой, Пандавами и великими ришами, включая Шукадеву.
Бабаджи сказал: «Сначала мы пойдем в Толингмат, а затем решим насчет Кайлаша». Это звучало обреченно. В конце концов мы вынуждены были вернуться из Толингмата из-за моей серьезной болезни. В дальнейшем, чтобы исполнить свое желание посетить Кайлаш, мне пришлось ждать сорок лет. Только когда мне исполнилось шестьдесят, я наконец отправился на Кайлаш с группой друзей из пятидесяти семи человек. Маршрут отличался от этого и начинался в Катманду.
Минуя Кешава Праяг, где сливаются реки Сарасвати и Алакананда, мы шли на север вдоль берега Сарасвати. Путь был трудным, и было очень холодно, поэтому мы не могли проходить больше десяти километров в день. С едой не было никаких проблем, так как наш непальский повар Фатех Бахадур готовил чапати и картофель на своей газовой плите. Горстка приготовленного нута и неочищенный пальмовый сахар поддерживали наш энергетический потенциал. Когда мы поднялись выше, особенная пранаяма, которой научил меня Бабаджи, помогла нам в решении проблемы нехватки кислорода в воздухе. Ночевали мы втроем в довольно просторной палатке.
Тем не менее наш трек был достаточно тяжелым. После пещеры Вьяса Гухи дорога была очень плохой. Мы продолжали путь вдоль Сарасвати через валуны и снежные сугробы. Вокруг за нами наблюдали заснеженные горы. Много ледяных притоков Сарасвати мы переходили с большим трудом. После пятидесяти километров от Бадринатха, или около того, пейзаж становился мрачнее. Дорога, покрытая снегом, была очень скользкой. В некоторых местах Фатех Бахадур расчищал снег лопатой. Мы направлялись к мысу Мана Пасс высотой в 18 000 футов над уровнем моря, куда обычно поднимаются опытные и экстремальные альпинисты. Перед нами лежал известный с древних времен путь, сверкая как будто он был из чистого полированного серебра. Вскоре появилась синяя вершина. «Нил Парват, – произнес Бабаджи, – место, где когда-то жил великий мудрец Какбусунди».
Одиннадцатую ночь мы провели в нашей палатке на высоте ниже двенадцати километров от Мана Пасс. У входа в палатку Фатеху Бахадуру с моей небольшой помощью удалось зажечь небольшой Дуни. Бабаджи нарисовал защитный круг вокруг палатки своей правой рукой. Дуни горел в течение нескольких часов, несмотря на холодный ветер. В ту ночь, прежде чем заснуть от усталости, я спросил Бабаджи, не родом ли он из штата Керала.
– Нет, – ответил он, – но я немного путешествовал в штате Керала, когда должен был встретить тебя в Тривандраме по пути из Агастья Кута около пляжа Ковалам. Еще я был в Гуруваюр, Шабаримала…
– Это не ответ на мой вопрос, Бабаджи, – сказал я. – Вы говорили с Равалджи на языке малаялам как на родном. Вы никогда не говорили на этом языке со мной.
– Я знаю, что ты думаешь, – сказал Бабаджи, улыбаясь, – Бабаджи должен быть всезнающим. Он знает все. Но на самом деле ни один человек с физическим мозгом никогда не может быть всезнающим. Да, можно получить способность настроить ум на чужой, когда это требуется, и временно использовать полученные знания для выполнения определенных задач. Мой малаялам был примером этого. Теперь тебе надо спать. У нас завтра трудное путешествие. Разожги огонь в своей Манипура-чакре с Ранг биджаакшарой и специальной пранаямой Туммо. Сделай энергичную Набхи-крийю – и почувствуешь себя достаточно тепло.
Я засыпал, и Бабаджи сидел рядом.
На следующее утро мы начали подъем наверх. Вся окружающая картина была из ледников и заснеженных скал. У меня началась ужасная головная боль и тошнота. Бабаджи объяснил мне, что это из-за нехватки кислорода. Даже опытный непальский портье Фатех Бахадур жаловался на сильную головную боль. Бабаджи посоветовал нам делать специальные дыхательные упражнения – вдох и выдох с высунутым языком, как собаки. Мы прошли красивую гору Нил Парват и через несколько часов уже были на вершине горы Мана Пасс с видом на замерзшее озеро под названием Девасарас. Бабаджи попросил нас посидеть там несколько минут в медитации.
Все вокруг для меня выглядело божественно. Великолепный мастер йоги с обнаженным торсом сидел абсолютно ровно в падмасане в окружении великолепных снежных пиков Химачала. Я закрыл глаза и медитировал на Бога, сидевшего передо мной. Какого еще Бога я мог видеть своими смертными глазами?
Стало происходить нечто странное. Головная боль исчезла. Настроение покоя наполнило мою душу. Мороз сменился успокаивающим теплом, и на короткое время Бабаджи и я как будто стали одним существом. Я почувствовал, что летаю, и открыл глаза, чтобы убедиться, что я левитирую, но обнаружил, обратное, и глубокое чувство медитации исчезло.
– Достаточно. Не спеши, мой мальчик, – сказал Бабаджи с улыбкой.
– Чота Джоги, – произнес Фатех Бахадур и засмеялся.
Спускались мы по другой стороне вершины, где заканчивается индийская граница и начинается Тибет. Становилось все холоднее, вокруг лежал снег. К вечеру мы втроем и пони достигли Тибетских равнин. Земля была красноватой и нам больше не надо было идти по снегу и льду. В ту ночь мы разбили палатку на небольшом лугу. Рядом паслись дикие лошади, не боясь посторонних. После длительного перерыва, мы снова разожгли Дуни. После часовой медитации нас ждал прекрасный обед из чапати и картофеля карри, приготовленный Фатехом Бахадуром. Он нашел воду в соседнем водоеме, и вскоре мы потягивали черный чай и весело болтали. Ночь была звездной. Я проснулся, потрясенный жутким рычанием, звучащим совсем рядом. «Спи, – сказал Бабаджи. – Это снежный барс охотится на диких лошадей. Не бойся».
Лошади жалобно заржали и затем замолчали. Доносилось удовлетворенное урчание снежного барса, наслаждающегося своей едой. Я снова заснул.
Утром мы отправились в Толингмат, это было шесть дней приятного путешествия. Все путешествие из Бадринатха заняло у нас двадцать один день. Первое, что мы лицезрели, была гигантская статуя Будды, чья голова была размером с буддийский монастырь. Нам разрешили разбить наш лагерь рядом.
Бабаджи взял нас с собой в обход вокруг монастыря. Там было много индуистских божеств, в том числе Бхадракали, страшное проявление женской божественной энергии. Лама, заботившийся о храме, рассказал нам, что они считают Толингмат оригиналом Бадринатха. Настоящий храм в Бадринатхе был построен, потому что Толингмат был недоступен для большинства людей.
Нас принял верховный лама Ринпоче, настоятель монастыря. Ринпоче приветствовал Бабаджи с огромным уважением, Бабаджи ответил взаимным жестом. Они говорили по-тибетски, в этот раз я не был удивлен. После беседы я поклонился перед Ринпоче с высунутым языком, и он благословил меня. Монастырь имел большую кухню и около десяти монахов. Но Бабаджи предпочитал жить в палатке, и чтобы Фатех Бахадур готовил нам. После ужина Бабаджи сказал мне, что в эту ночь он официально инициирует меня в традицию Натхов, Натх Пант. Мне не предстояло прокалывать хрящи в ушах, вместо этого я мог носить медные серьги, которые я должен буду снять, когда вернусь на равнину.