Я встал в очередь, и, когда оказался прямо перед ним, он внимательно посмотрел на меня.
– Как тебя зовут? – спросил он на тамильском языке.
– Маду, – ответил я в руку, находящуюся перед моим ртом, чтобы мое дыхание не попадало на святого, в соответствии с указаниями дородного брахмана, стоящего рядом с ачарьей.
Он слегка улыбнулся и сказал:
– Имя, предоставлено Вашим Гуру, не так ли? Вы слышали о судье Исмаила?
– Нет, – признался я.
– Он, как и Вы, является экспертом по Камба Рамаяне. Хммм! Много работы предстоит. Сатсанг важен.
С этими словами он поднял правую руку в благословении, и я был выпровожен его обслуживающим персоналом. Много лет спустя, когда мои друзья желали создать организацию, чтобы помочь мне в работе, и искали подходящее название, слово «Сатсанг» всплыло в моем сознании, и организация была названа «Сатсанг». Слово «Сат» означает «Истина», слово «Санга» означает «собрание» или «группу». Это можно перевести как группа людей, ищущих Истину, или группа хороших и праведных людей, общество людей, кто ищет Истину. Я вспомнил слова напутствия ачарьи и подумал, что можно с этим сделать.
Достигнув Тируваннамалай, я решил сначала найти святого человека по имени Панкха Баба, которого иначе называли Рам Сурат Кумар. От бывшего профессора Канчи я слышал, что Панкха Баба был как ребенок и часто вел себя как сумасшедший. В свое время он был школьным учителем где-то в Северной Индии и хорошо говорил на английском и хинди.
Я нашел его в маленькой хижине рядом с храмовой колесницей. Там было несколько человек, стоящих вокруг него. Он был светлым и пухлым человеком с длинными седыми волосами и струящейся седой бородой. На нем было дхоти и старое шерстяное пальто кремового цвета в западном стиле, которые, вероятно, не стирались уже несколько месяцев.
Он посмотрел в мою сторону и махнул мне рукой.
– Иди, иди. Сядь здесь, – сказал он четким ласковым голосом.
Я вошел в помещение и сел.
– Ближе, ближе.
Я подвинулся вперед как можно ближе.
– Хммм, как тебя зовут? – спросил он.
– Маду, Баба, – ответил я.
– Маду, Маду – произнес он, как будто наслаждаясь именем. – Маду! Так ты знаком с Намазом?
– Да, – ответил я, – я знаю, но не соблюдаю. Я медитирую.
– Медитация, Намаз, все едино. Медитация, Мадху, это М, М, М, М, ям ям, ты есть М, ха-ха-ха! – засмеялся он.
Смех пришел из глубины его живота и взорвался громким хохотом:
– М, М, ха-ха!
От его смеха и сильного шлепка правой рукой по моему плечу тканевый мешок из моих рук вылетел и приземлился у его ног. Из мешка выкатилось несколько орехов арахиса.
– Арахис. Нищие любят арахис, – сказал он и съел несколько орехов с большим удовольствием. – Хорошо, хорошо, и куда ты сейчас идешь? – спросил он.
– В ашрам Раманы, – ответил я.
– Рамана там? – он опять рассмеялся и продолжил между приступами смеха. – Только самадхи там. Рамана не может находиться в одном месте. Здесь, там везде. Хорошо, хорошо. Иди и наслаждайся.
Он еще раз хлопнул меня по плечу. Я встал, чтобы уйти, и в это же время кто-то сказал:
– Свами, я ничего не хочу. Только душевного спокойствия.
– Душевное спокойствие! – крикнул Панкха Баба, и все его тело снова закачалось от громкого смеха. – Душевного спокойствия он хочет, а ум этого нищего разорвался на куски. Ха-ха!
Я взял свою сумку и, поклонившись, вышел.
– М, М! – крикнул он мне вслед. – Ум разорвался на куски. Ума не осталось. Скажи Рамане.
В ашраме Раманы я зашел в офис и попросил разместить меня. Мне разрешили остаться в общежитии, где было несколько других садху. Ашрам был очень спокойным местом. Гора Аруначала, святой маяк, известная с древних времен как одна из самых священных обителей Шивы. Сканда Пурана декларирует холм Аруначала как священный центр сердца Шивы. Благочестивые паломники обходят гору, особенно в полнолуние.
Рамана Махариши, в честь которого назван ашрам, считал гору Аруначала великим духовным центром, и его неудержимо тянуло к нему в молодости.
Несмотря на то что многие люди в Индии и за рубежом знакомы с Шри Рамана Махариши, я кратко представлю эту великую душу ради тех, кто с ним незнаком.
Он родился 30 декабря 1879 года в семье Брахмана в маленькой отдаленной деревне Тиручули штата Тамил Наду. При рождении он носил имя Венкатрама, позже имя было сокращено до Рамана. Он был очаровательным и умным ребенком, любящим активный отдых, спал он так крепко, что надо было предпринять много усилий, чтобы разбудить его. Когда Венкатраме было двенадцать, его отец Сундарам Айер умер, и Рамана поселился в Мадурае со своим дядей Суббой Айером. Именно здесь, когда ему исполнилось шестнадцать, он пережил необычный и неожиданный опыт.
Сам он говорил: «Это случилось раз и навсегда за шесть недель до моего отъезда в Мадурай. Это было большим и довольно неожиданным событием, изменившим мою жизнь. Я сидел один в комнате на втором этаже дома моего дяди. Я редко болел, и в тот день также ничего плохого не происходило с моим здоровьем. Но внезапный сильный страх смерти овладел мной. Это не было связано со здоровьем, и я не пытался объяснить это или выяснить причины страха. Я просто почувствовал, что умру, и начал думать, что с этим делать. Мне не пришло в голову консультироваться с врачом или моими старшими товарищами. Я чувствовал, что должен решить проблему самостоятельно здесь и сейчас».
Шок страха смерти вошел внутрь моего ума, и я сказал себе: «Сейчас пришла смерть, что это значит? Что это такое, что умирает? Это тело умирает, и вместе с тем, возникает театрализованная смерть».
Я лежал как труп с жестко вытянутыми конечностями, как будто это было трупное окоченение. Затаив дыхание, я продолжал, мои губы были плотно сжаты, так что ни один звук не мог быть извлечен, ни слово «я», ни какое-то другое.
«Ну что ж, – сказал я себе, – мое тело мертво. Оно будет предано огню и сожжено дотла. Но со смертью этого тела, разве я умер? Являюсь ли я телом? Оно тихо и инертно, но я чувствую всю силу моей личности и даже голос „Я“ внутри меня отдельно от него. Так что же я? Дух, превосходящий тело? Тело умирает, но дух, который выходит за его пределы, нельзя тронуть смертью. Это означает, что я – это бессмертный дух».
Это было ярко мелькнувшей мыслью, как живая истина, которую я непосредственно воспринимал почти без мыслительного процесса. «Я» было чем-то очень реальным, единственно реальной вещью моего нынешнего состояния, и вся сознательная деятельность, связанная с моим телом, была сосредоточена на этом «Я». С этого момента и далее «Я2 или „Я существую“ мощно акцентировал внимание на себе. Страх смерти исчез раз и навсегда. С этого момента погружение в себя далее продолжалось непрерывно.
Другие мысли могли приходить и уходить, как различные ноты музыки, но „Я“ продолжалось как фундаментальная опора, которая лежит в основе и смешивается со всеми другими нотами. Тело занималось говорением, чтением или чем-нибудь еще, я был еще сосредоточен на „Я“. До этого кризиса у меня не было ясного представления моего „Я“, и сознательного к нему влечения. Я не чувствовал никакой ощутимой или прямой заинтересованности в нем, а тем более склонности постоянно жить в нем».
В результате этого он вскоре покинул Мадурай, оставив записку, в которой говорится, что он приступает к добродетельному предприятию по поиску Истины, что нет никакой необходимости искать его. Слово «Аруначала» всегда восхищало его, и теперь, наполненный непреодолимым желанием оставаться непрерывно внутри своего «Я», которое спонтанно проявилось, он сел на поезд в сторону на Аруначалы. В один прекрасный сентябрьский день 1896 года он приехал на вокзал Тируваннамалая и достиг обители своего любимого Верховного существа Шивы, символизирующего свет, в лице святого маяка горы Аруначалы.
Шри Рамана рассказал, что, когда он спешил к великому храму Шивы Аруначал, его сердце билось от радости. Войдя в святая святых, он в полном экстазе обнял Лингам Аруначалешвара. Ощущение жжения, начавшееся в Мадурае, исчезло и слилось со светом. Путешествие закончилось, он нашел Истину, блаженную Верховную Самость в глубине своего сердца. После этого он только искал уединения, чтобы оставаться поглощенным в это возвышенное состояние.
Сначала он жил в подземном подвале храма и был обнаружен местным святым по имени Свами Шешадри, объявившим: «Здесь находится никем не опознанный алмаз». Его тело, искусанное скорпионами, было с заботой ухожено доброй душой. Вскоре он ушел в другую изолированную часть храма, затем в другую и так далее. Он никогда не говорил и стал известен как Свами Тихий Брахман. Чтобы избежать огласки, он переместился на гору, живя в различных пещерах и в изолированных храмах, и затем поселился в пещере Вирупакша, проведя там семнадцать лет.
Вскоре вокруг него собралась небольшая группа обслуживающего персонала и преданных. Великий ученый и духовный искатель Кавья Канта Ганапати Шастри приехал сюда и с самого начала был ответственным за распространение информации о том, что тут действительно живет великий мудрец, познавший самую высокую Истину, о которой говорили древние Упанишады.
Британский полицейский Ф. Х. Хамфрис, возможно первый западный его последователь, также встретился с ним там. Мать Раманы Махариши поселилась рядом и оставалась с сыном до своего последнего дня. К тому времени Шри Рамана называли Махариши, название присвоенное ему Кавьей Кантом Ганапати Шастри. Некоторые даже называли его Бхагван, но он всегда оставался простым человеком, таким каким он был, когда впервые приехал в Тируваннамалай.
Из пещеры Вирупакша Махариши переместился в ашрам Сканда, построенный его преданным на склоне горы. Его мать похоронили немного в стороне от ашрама Сканда. Вокруг могилы его матери построили простой ашрам, и Махариши спокойно жил там, скончавшись в 1950 году. Для индийской англоговорящей общественности, как и для целого мира, Шри Рамана Махариши стал известен благодаря трудам британского журналиста Поула Брантона.