За год до этого я купил около четверти акров земли на окраине Маданапалли в маленьком городке, мимо которого я проезжал почти каждую неделю по пути в школу «Риши Вали» и обратно. Земля была дешевой, потому что находилась далеко от шумного центра города и недалеко от Ламбани, племенного поселения, которое считалось неидеальным микрорайоном. В Ламбани, как полагают, жили воры и разбойники. Но я был очень счастлив, что земля находилась за пределами торгового центра Маданапалли и была окружена холмами и рисовыми полями. Что касается моих беспокойных соседей Ламбани, я верил, что неправильно навешивать ярлыки любой общине, используя такие уничижительные термины, так как у живущих рядом с ними не было никаких проблем. Тогда, поддавшись эмоциям, я купил землю, но не знал, что с ней делать. Теперь это оказалось весьма кстати.
Чтобы пройти через все бюрократические препоны и необходимые регистрации продажи земли в сельской местности и передачи сельскохозяйственных угодий, где был расположен «Нил Баг», понадобилось около года. Я вложил все свои сбережения, занял деньги под высокий процент у ростовщика в Маданапалли и начал строительство дома на приобретенной земле. Через год я закончил строительство скромного жилища, и, как только был продан дом в «Нил Баг», я переехал в новый дом, который назвали «Белоснежка» в память о вечных снегах Верхних Гималайских хребтов.
Моя жена Сунанда и дети переехали в школу «Риши Вали», а я перебрался в «Белоснежку». Дом в Маданапалли вскоре стал центром, откуда началась деятельность молодой организации «Сатсанг», которая, расправив крылья, полетела по всему миру. Именно здесь появилась бесплатная школа для неимущих «Сатсанг Видьялайя», скромно открываясь без учителей, с одной комнатой для проведения классов и пятнадцатью детьми. Пока я писал эту книгу, школа выросла в красивый центр обучения с бесплатным прекрасным образованием во всех его аспектах с сотней учеников.
Несколько лет спустя родилась школа Peepal Grove School (PGS), школа-интернат I.C.S.E., удачно расположенная в идиллической обстановке среди холмов и лесов у небольшого озера недалеко от Тирупати. Во время визита в школу бывший президент Индии доктор Абдул Калам при общении с учениками охарактеризовал ее как «очень красивое место, где вам повезло расти и развивать свой творческий потенциал». Здесь дети получают не только академические знания, но и знания о многомерной реальности, которую мы называем жизнь. Я часто представляю, как Бабаджи сидит под деревом Пипал, объясняя смысл его «ботанического» названия «Ficus Religiosa» и как распознать виды птиц, сидящих на ветвях деревьев.
Различные направления деятельности организации «Сатсанг» появлялись медленно, но неуклонно, будь то школа «Миссия Манав Экта», которая стремилась объединить людей, как человеческих существ, или мои путешествия по Индии и за рубежом для личного сопровождения заинтересованных поиском истинной реальности. Все это стало возможным благодаря сближению людей, готовых поддержать это дело.
За неимением лучшего слова, я использую слово «провайдеры», чтобы рассказать о них. Этот термин использовал великий Рамакришна Парамахамса, описывая Матур Бабу и других состоятельных людей, которые обеспечивали ему все необходимое для выполнения его миссии. Некоторые вызвались помочь и мне, предлагая различные средства, жертвуя своими удобствами и драгоценным временем. Несколько истинных искателей шли за поиском Истины. С духовной точки зрения это последняя категория является наиболее важной для меня, хотя я кармически обязан и вечно благодарен всем, кого Бабаджи послал мне для исполнения его плана, в котором я просто инструмент.
Я не буду называть никого конкретно, потому что знаю, что они бы смутились, а также мне пришлось бы называть такое количество имен, что список стал бы бесконечным. Могу только сказать, что благословения Бабаджи обильно сыпятся на всех этих живых существ и что они, в связи с этой бесконечной милостью, не пропустят цели и будут неуклонно двигаться вперед к ней. Что касается меня, я раб Бабаджи, буду трудиться день и ночь, и если потребуется, буду идти с ними, как бы ни было сложно это великолепное путешествие.
Несколько лет назад я начал свой духовный путь в виде паломничеств, беря с собой близких друзей в Бадри, Кедар, Гомукх, Ришикеш, Аджмер, Дакшинешвар, Каньякумари, Балакнатх, Горакхпуру, Айодхью и другие места.
Путешествие на Кайлаш и Манасаровар было безусловно самым трудным для меня и очень значимым. Я уверен, что пятьдесят с лишним человек, которые сопровождали меня, ощутили, как и я, как сильно отличалась эта поездка от других.
Если Вы помните, много лет назад я путешествовал на Кайлаш с Бабаджи, но мне пришлось вернуться, не завершив путешествие из-за моего нездорового состояния. Бабаджи сказал мне тогда, что много лет спустя я пойду на Кайлаш в сопровождении большой группы людей. Во время этого путешествия я понял, что он имел в виду «с большой группой людей».
Один хороший друг взял на себя инициативу и организовал поездку наперекор всем невзгодам. Я не буду описывать путешествие в деталях и трудности, с которыми столкнулись участники путешествия, потому что это уже было написано моим хорошим другом. Однако я должен описать некоторые мои личные переживания.
Во-первых, когда в поле зрения появилось озеро Манасаровар; и во-вторых, когда мы впервые увидели гору Кайлаш в Яма Двар; и в-третьих, когда мы расположились на ночлег в Долмо Ла в палатках после подъема на 18 500 футов над уровнем моря и когда многие из нас задыхались из-за недостатка кислорода на такой высоте.
Как только я увидел Манасаровар, понял, что видел его не в первый раз, это священное бирюзовых оттенков озеро является источником Брахмапутры, стремящейся через Тибет в Индию. Мурашки бежали по моей спине, когда я стоя смотрел на эти воды. Сцена за сценой из моего прошлого мелькали в моем уме. Я видел себя йогом в белой хлопковой набедренной повязке, медитирующим в пещере у подножия снежных пиков Гурла Мандхата. Справа, на расстоянии, возвышалась гора Кайлаш.
Когда я был готов искупаться в озере, увидел молодого, совсем юного аскета со спутанными волосами, одетого в каупин. На нем были знаки отличия Натх Пантхов, а также пара штиблет чимта который выходил из воды капуин, он был чрезвычайно красив с застывшей улыбкой на губах. По выражениям лиц тех, кто стоял рядом со мной, я понял, что они ничего не видели. Это было особое видение, дарованное мне по какой-то причине.
Я стоял и ждал, когда он выйдет из воды. Наблюдая за мной, как я внимательно и уважительно стою, он сказал мне: «Я Сидхинатх, ученик Джаладрипа и Гуру Горакха. Шри Гуру ждет вас. Алакх Ниранджан». И ушел. Никто не слышал его и ничего не видел. Когда я опустился и коснулся земли лбом в поклоне, они думали, что я посылаю мои пранамы озеру и горе Кайлаш. После чего, как и остальные, я окунулся. Было холодно, но довольно бодряще и чисто. Я чувствовал себя перенесенным в другое измерение.
Затем мы добрались до Ям Двара. Здесь был самый прекрасный и самый близкий вид на великий Кайлаш, священный для индуистов, буддистов и Бонпасов Тибета. Заснеженный пик величественно возвышался над нами. Чрезвычайно глубокое медитативное настроение окутало меня.
Часть нашей группы, решившей ехать на пони, пришлось ждать лошадей и носильщиков. Другие, как и я, решившие пройти парикраму, ждали в Ям Дваре в течение получаса. Присев на большой камень с видом на Кайлаш, я ушел глубоко в себя. Доносился звук маленького барабана под названием даммара, который Махадев Шива держит в руке во время танца Тандава Нритья. В моем внутреннем ухе звучало – даг, даг, даг… и вскоре более звучно, казалось, в моей голове взрывается звук – бум, бум, бум. Моим внутренним взором я ощущал на расстоянии сильный, конически кружащийся ветер. Он двигался ко мне, угрожая забрать меня с собой. Внезапно я услышал громкое приветствие Натхов: «Алакх Ниранджан». И тайфун исчез. Кружение остановилось, наступила абсолютная тишина. Я открыл глаза, произнося «Шивохам», и пошел вперед. «Шивохам» осталось со мной на протяжении всего пути и даже после него.
На второй день парикрамы, пройдя переход Долмо Ла, находящийся на высоте 18 500 футов над уровнем моря, мы около 8 часов вечера достигли кемпинга. Очень уставшие и истощенные, так как уровень кислорода был очень низким, мы шли двадцать два километра, что в течение одного дня было пройти действительно сложно.
Разместившись в палатке, я попросил друзей, чтобы после ужина меня никто не беспокоил. Многие, как и я, страдали от носовых кровотечений. Начисто вытерев нос, опустошив свой мочевой пузырь около скал, я закрыл дверь в палатку и сел в падмасану. Мое внимание было сфокусировано на Аджна-чакре. Кровь прилила мне в голову, и вспышка молнии выстрелила в мой позвоночник, за нескольких секунд я был вне своего тела, окутанный в блаженную серебристую оболочку.
Этот новый светящийся «Я» пролетел через несколько сфер, где обитали великолепные существа и достиг чудесного царства, где светился серебристо-голубоватый успокаивающий свет. Две большие синие кобры охраняли патио в белом хрустальном дворце. Покачивая капюшонами, они разрешили мне войти. В центральном зале на возвышении на малиновом диване сидел Махадев, великое существо, проявленное как Светящаяся Пустота, время от времени превращающаяся в великолепную форму Шивы Боленатха с полумесяцем на голове и черной коброй на шее, с белым как снег телом и третьим глазом, похожим на голубую жемчужину.
Рядом с ним по обе стороны сидело пять человек: Бабаджи; кто-то похожий на библейского пророка; Натх в своих чимта; бородатый мужчина в белом тюрбане, чьи глаза были самыми мирным и сострадательными из всех, что я когда-либо видел; и еще один мужчина с монгольскими чертами лица со спутанными волосами, завязанными в узел и закрученными усами, одетый в свободную красную мантию. Все они обладали серебристыми люминесцентными телами, как и я. Аромат жасмина наполнил воздух. Я многократно поклонился и затем сел на пол, скрестив ноги. Бабаджи нарушил молчание.