В то время как я рос, росло и мое понимание нового открывающегося мира, я медленно расставался со старыми мифами и стереотипами. Например, большинство мальчиков, за исключением тех, чьи дома были близки к школе, сидели вместе в так называемых общих столовых, расположенных далеко от наших классных комнат. Эти заброшенные много лет назад классные комнаты с течением времени разрушались. Внутри часто можно было увидеть скорпионов, многоножек и гигантских гусениц, которые скручивались в плотные кольца при прикосновении. Во многих местах были огромные трещины в стенах, цементные полы были повреждены здесь и там. Там не было ни стульев, ни столов, но в одном углу находился водопроводный кран.
Обеденные часы были для нас настоящими приключениями, потому что там не было контролирующих нас учителей. Мы приносили сюда наши обеды, тщательно упакованные нашими мамами, в небольших алюминиевых контейнерах. Моя мама очень плотно упаковывала мой обед в контейнер. Обычно это были масала из мозгов козы, жареные печень, почки, рыба, омлет и так далее, чтобы у меня было достаточно белка и чтобы я рос сильным и умным. Она была уверена, что мясо и рыба – это самое правильное питание, и ничто не может их заменить. В те дни многие из моих близких друзей принадлежали касте Айяр из Палгхата, это брахманы тамильского происхождения, чьи предки поселились в приграничных районах Палгхата и затем мигрировали в другие части штата Керала. Известные своим острым умом и изобретательностью, эти брахманы в течение нескольких поколений занимали ключевые административные, культурные и другие интеллектуальные должности. Они создали свою культурную самобытность на земле, на которой поселились, даже их язык тамил звучал как диалект малаялам. Они очень гордились и заявляли, что являются малаяли.
Мои друзья Шанкаранараянан, Анантанараянан, Вишванат Айер, Венкатеш, Кришнамани и некоторые другие приняли меня в свою группу. Во время обеда мы вместе сидели с нашими обеденными контейнерами, рассказывали истории и хорошо забавлялись. Время от времени кто-то из моих друзей, почувствовав сильный запах специй из моего контейнера, заглядывал внутрь него. Когда я объяснял им, что там внутри, они приходили в ужас. Но никогда ничего плохого они не думали обо мне. Мы были верными друзьями, и они продолжали сидеть рядом со мной и кушали свою простую еду.
С удивлением я заметил, что их простая еда – это кефир, рис, овощи, соленья, иногда идли, чатни или самбар, все чисто вегетарианское. Каждый день простая вегетарианская еда. В результате ежегодных экзаменов и среднесрочных тестов они получали высшие баллы по математике и естественным наукам. Я же с моим знакомым Сиддиком сдавали их с трудом.
Однажды утром, когда моя мама плотно упаковывала мой обед (жареную рыбу, рис и рыбное карри) насколько только может вместить в себя контейнер, я сказал: «Мама, твоя идея о питании полная ерунда. Кефир, рис и соленья дают столько же энергии мозгам, как рыба и мясо».
Конечно, она не согласилась, и когда я продолжил спорить, добавила, что наши предки пуштуны были сильными, потому что ели мясо.
Я с ней не согласился, и с тех пор мое понимание о питании изменилось. На мой взгляд, правильное питание является необходимым, и вегетарианской еды вполне достаточно. Вы можете есть мясо, если вам нравится. Но если вы думаете, что человеческий организм не может обходиться без мяса, это полная ерунда.
Также я не должен забыть упомянуть некоторых учителей, повлиявших на мою жизнь. Первый – это директор школы Кутан Пиллай по кличке Тигр, который научил нас дисциплине и верил в то, что «пожалеешь розги – испортишь мальчика». Преподаватель английского мистер Джордж, получивший образование в Оксфорде. Преподаватель естественных наук мистер Харихара Айер, чьи цитаты из «Собаки Баскервилей» Конон Дойля запомнились нам надолго. Мистер Гопалакришнан Айер, кому удалось вложить математику в мои нематематические мозги. Учитель биологии Дамодаран Пиллай по кличке Тарзан, впервые открывший нам глаза на то, что наш сложный организм начался от одноклеточного. Комендант национального кадетского корпуса и учитель социальных исследований мистер Мадаван Наир, кто всегда носил безупречно белую и отутюженную одежду, получив за это прозвище Мистер Утюг. Мистер Наяком, наш классный преподаватель в девятом классе, обладавший почти сверхъестественной интуицией и предсказавший мне, что основным интересом в моей жизни будет поиск Истины или Бога. В первый же день, став классным руководителем, он кратко представился. Некоторые из нас захихикали за столами, потому что это был первый встретившийся нам преподаватель с горизонтальными серыми линиями пепла на лбу. Он сказал, что верит в Бога Шиву, а пепел является символом Шивы. Вскоре обсуждение перешло на тему о религии, и через некоторое время он попросил каждого из нас встать и объяснить, верим мы в Бога или нет. Все, за исключением одного, сказали, что они верят в бога. Этим исключением был я:
– Я не верю в Бога.
– Почему? – спросил мистер Наяком.
– Почему нет, сэр? – продолжил я. – Я не видел Бога, и нет этому никаких доказательств. Если когда-нибудь я его увижу, тогда мне не надо верить. Факты не нуждаются в вере.
– У меня был одноклассник, который не верил в Бога, – сказал он после некоторого молчания. – Тридцать лет спустя я встретил его с бритой головой и одетого в одежду цвета охры. Он стал монахом ордена Рамакришны. Поэтому посмотрим. Может быть, это начало твоего поиска Бога. Я рад, что ты честен. Как тебя зовут?
Когда я дал ему свое имя, он выглядел озадаченным. Вероятно, он никак не ожидал, что мальчик, принадлежащий моей общине, может сказать, что не верит в Бога. Я очень хотел поделиться с ним моим опытом, происходившим со мной внутри почти каждую ночь, но необъяснимая сила мешала мне это сделать.
Не менее важным преподавателем был мистер Кутан Ачари, который научил нас социальным исследованиям, живописи и плотницким работам. Но больше всего для нас он был примером в драматургии. Под его руководством были поставлены пьесы на английском и малаялам. Англоговорящие мальчики выступали с постановкой Шекспира «Венецианский купец». Я там играл Антонио. Кевин Фернандес так хорошо исполнил роль Шейлока, что пьесу выбрали на государственный молодежный фестиваль и вручили награду. Позже Кевин Фернандес учился в военном медицинском институте и ушел в отставку авиакомандором.
По своей природе будучи дружелюбным, я имел в школе много друзей, но было несколько, с которыми у меня были особые отношения. Один из них – Сиддик, фамилия его Мемон, говорил он на языке гуджарати, его предки были из города Порбандар. Его дед Абдулла Ибрахим владел крупнейшим оптовым текстильным магазином на Чалай-базаре в Тривандраме и выглядел как ветхозаветный пророк с белой струящейся бородой и строгими чертами лица. Сам Сиддик был болезненным, худым и хрупким мальчиком. В том возрасте он страдал серьезной болезнью глаз и почти ослеп на один. Я всегда был рядом с ним, чувствуя, что он нуждается в моей защите от хулиганов в школе. Жил он недалеко от моего дома с родителями и старшей сестрой. Я часто посещал его дом, его мать ко мне хорошо относилась. Она любила угощать меня и, находя в моей душевной структуре что-то необычное (хотя я не говорил ни слова о моей внутренней жизни), приводила меня в восторг историями о суфийских святых и целителях.
Сиддик во время праздников часто ездил в город Мумбаи, и я ждал с нетерпением его возвращения, чтобы услышать рассказы о великом и увлекательном городе Мумбаи и его запретных удовольствиях, в которых Сиддик был экспертом, о которых искусно рассказывал. Любимыми темами Сиддика были герои и героини индийского кино, женщины, которые могут спать с вами за деньги, великий Тадж Махал отель, Ворота Индии. Эти истории были весьма стимулирующими для наших с Анантанараянаном подрастающих умов. И еще кое-что сближало нас с Сиддиком, это то, что мы оба очень любили самбар и идли. И хотя моя мать тоже хорошо готовила идли и самбар, мама нашего друга Анантанараянана готовила лучше, будучи вегетарианкой и замечательной гостеприимной хозяйкой. В своем православном доме брахманов она всегда с улыбкой встречала нас, двух мусульманских друзей ее сына, и роскошно кормила нашими любимыми блюдами с большой чашкой горячего натурального кофе в стакане из стали.
Анантанараянан был сыном Вишванат Айера и имел прямое отношение к Мумбаи. Он учился в Мумбаи до шестого класса, потому что его отец Вишваната Айер работал там в страховой компании, а затем переехал в Тривандрам со своей семьей в связи с переводом.
Не знаю что, или любовь к вкусной еде, или влечение, которое я испытывал к его старшей сестре, метко названной Сварна (золото), или эти оба соблазна заставляли меня часто бывать в доме Анантанараяна. Я много узнал о домашнем хозяйстве брахмана, например тот факт, что его матери не разрешено было входить на кухню, когда у нее были месячные. Тогда еда была еще вкуснее, потому что Вишванат Айер был очень хорошим поваром.
Кое-что еще, имевшее большое значение в моей дальнейшей духовной жизни, состоялось в этом скромном доме секретаря-машиниста страховой компании. У них была отдельная комната, так называемая пуджа-комната для молитв. Там было много фотографий индуистских божеств, состав которых они объясняли мне с большим терпением. Самой большой картиной, которая занимала главное положение на стене, было изображение человека, похожего на мусульманского монаха в потрепанной одежде и с уникально повязанной тканью вокруг головы. Впервые я увидел изображение Саи Бабы из Ширди, умершего в 1918 году. Здесь в доме брахмана этому святому было оказано такое же уважение, как и индуистским богам. Они пели гимны восхваления, звонили в колокола и проводили Аарти. По четвергам был особый день для Ширди Саи Бабы. Я много раз был там, мы пели вместе, и я даже написал там свой первый бхаджан на хинди «Хэй прабху, хэй Сайнат». Мистер Вишванат Айер рассказал мне краткую историю о жизни Ширди Саи Бабы. Он был уверен в том, что Ширди был богом. Я слушал и удивлялся.