Вот это да.
— А почему Яг стал охотником?
— Несчастная любовь, поединок — и вот он здесь.
Девчонки, девчонки, что же вы с нами делаете!
— Только, Влад, про это никому особо не говори. Свои знают, а чужим незачем.
— Понятно, не маленький.
— Специально все тебе подробно так объясняю, потому что ты еще не сталкивался с правосудием в королевстве.
— И слава Создателю.
— Неприятности тебе может принести только граф Кона. Опасайся его вопросов. Далее, отвечай на все правдиво, но не полностью. Подробностей не излагай. Инспектора интересуют только слова и поступки. Домыслы оставь при себе. Вообще будет лучше, если ты будешь говорить «да» или «нет». Мы тут посовещались и решили подготовить парочку сюрпризов на всякий случай. Не нужно, чтобы о них заранее догадывались или тем более знали.
— Поясни, Матвей.
— Например, спрашивают тебя, как ты стал учеником охотника, со всеми его правами и обязанностями. Ты отвечаешь, что получил амулет, спустился в погань и вернулся через положенное время. Правда?
— Да, все правда.
— Вот примерно так и отвечай на все вопросы обвинителя.
— Матвей, — я посмотрел на него, — а эти сюрпризы не связаны с концовкой поединка?
— Догадливый. Не только. Догадался — и молчи.
— А чем же тогда занималась комиссия с утра — неужели всех местных сплетен не узнала?
— Дознание в таком деле основывается не на сплетнях и слухах, а на официальных показаниях свидетелей. Вот с утра они и опрашивали всех свидетелей событий, приведших к поединку.
— Тебя поэтому не было с утра?
— Да.
— А то, что происходило во время поединка, они не узнали, так?
Матвей посмотрел на меня и покачал головой:
— И откуда же ты свалился на мою голову, такой догадливый.
— Оттуда, что и дед твой.
— То-то он стал за несколько лет королевским секретарем. Там у вас все такие, как это он говорил, да, хитрозадые?
Дружный смех заставил Дуняшу выскочить из кухни.
— Еще пива?
— Нет, доча, не надо, — сказал Матвей, вытирая слезы.
С каждым днем я узнаю о Матвее все больше и больше. Оказывается, его дед — королевский секретарь. Должность во все времена и во всех мирах очень немаленькая. По влиянию, а не по титулам и прочей мишуре, земляк наверняка входит в десятку людей, обладающих реальной властью и возможностями. А может, и в пятерку. В связи с открывшимся обстоятельством все большее изумление вызывает поведение сэра Берга. Не побоялся принять единственно возможное решение, позволяющее избежать волнения в очень важном для короны городе. Решение, одновременно позволяющее не осложнить отношений со стратегическим торговым партнером. Уважаю. Не побоялся заиметь возможного врага в лице королевского секретаря, если посчитал, что для государства моя смерть — благо. Другое дело, что такое изящное решение я пустил псу под хвост, цепляясь за свою никчемную жизнь. Но все равно — кто из наших чиновников способен на такое? Ноль целых хрен десятых. Как все-таки жить здесь хорошо, а твари и слуги Падшего, по сравнению с жизнью в моей стране, на ужасы не катят.
Что касается предстоящего то ли суда, то ли разбирательства, так для меня это семечки. В Арланде наверняка такие сложные, с их точки зрения, процессы — редкость. Наверняка пользуется большой популярностью упрощенная схема судопроизводства. Ткнуть пальцем — и на плаху. Нет головы у подсудимого — не болит оная у прокурора. Адвокаты опять же, при такой практике, как-то не приживаются. С делом ознакомиться не успевают — а уже клиента нового надо искать. То ли дело у нас. Только на одних сериалах можно степень бакалавра получить по юриспруденции, а если есть еще и личный опыт, то вообще. Горький опыт. Неделя общения с системой сильно подняла мой уровень знания юриспруденции. Убитый подонок оказался сыном большой шишки. Бывает. А то, что через два года шишка слетела с Олимпа в грязь, а остальные мерзавцы погибли в результате несчастного случая, — так это чистая случайность. Честно. Вспоминать страшно, как я удерживал Толяна от немедленных действий. Позволил даже пару раз начистить себе умывальник, но убедил подождать с ответкой и предоставить разработку мер воздействия мне. Его костоломы ничего, кроме примитивной заказухи, делать не умели. А к чему криминал? На таком месте у любого есть враги. Жизнь такая. Чем выше вскарабкаешься, тем сильнее оттуда тебя хотят сдернуть. Пара-тройка слухов, подкрепленных несколькими фактами, — и все.
— Матвей, а сколько у нас осталось времени?
— Немного. Хочешь что-то спросить?
— Да, раз я буду отвечать на различные вопросы, не мог бы ты ответить мне на один мой?
— Давай кратко отвечу.
— Я его задавал в числе прочих перед походом в погань. Но теперь, перед судом, он является самым важным. Почему я иногда не понимаю некоторых слов и воспринимаю собеседника по-разному, даже тебя? То ты вещаешь как проповедник, то нормально говоришь. Почему здесь метрическая система измерения? Месяцы, недели, сутки…
— Влад, — перебил меня Матвей, — помнишь, как ты научился нашей речи?
— Помню, конечно.
— А горло у тебя иногда не болит, особенно после долгого разговора?
— Ты и это знаешь?
— Приходится, — усмехнулся Матвей. — Отец Эстор научил тебя не совсем нашему языку и речи. Он проник в твою голову и к имеющимся там образам привязал термины нашего языка и способ построения фраз. Если что-то в Арланде не имеет аналогов в твоем мире, то ты не знаешь этого слова, и наоборот. Общение при помощи образов — самое быстрое и легкое и не требует перевода: всегда найдутся аналоги вещей, изделий, местности и многого другого. Так он понял твою жизнь, поступки и слова — и не нашел в тебе зла.
М-да, зла не нашел, зато нашел что-то другое и дэргом постоянно обзывал. Понятно. Дедок не просто вложил мне матрицу языка: он просканировал мою память. Хреново. Такому деятелю самое место в спецслужбе. Кто тут у нас шпиен мерикосовский, выходь лучше сам, пока падре не пришел. Хуже будет.
— Как будто ты не понял, чем он занимается. Шо, опять? Все понимаю, верю, но в глубине души червячок сомнения — вдруг обман, так? Так, я тебя спрашиваю, морда?
Не ругайся, ты прав.
— Когда-нибудь из-за этого червя твоя задница станет чьей-то.
— Так вот, — продолжал Матвей, — когда ты пытаешься перевести образы в речь, ты говоришь на нашем языке. Твое горло еще не привыкло к нему, и поэтому после долгого разговора ты чувствуешь небольшую боль. Это скоро пройдет. Также отец Эстор научил тебя письменности. Ты ведь наверняка что-то читал и понимал.
— Да.
— Наша письменность основана на рунах, как и язык. Алфавит и язык твоей родины я знаю — дед научил. Поверь мне, нет ничего общего.
— И как долго это продлится?
— Года два-три, не больше, а потом база знаний исчезнет, и те слова, что ты не употреблял, уйдут из твоей памяти. Ты станешь четко различать, на каком языке ты говоришь.
— Матвей, а я смогу сейчас понимать, на каком языке я разговариваю и читаю?
— Конечно, месяц несложных тренировок — и все. Но оно тебе надо? А как видеть руны, я тебе сейчас покажу.
Матвей подошел к тумбочке у стены, взял из нее бумагу и чернильный набор. Положил на стол и что-то написал.
— Читай, — протянул он мне лист.
— Мама мыла раму. Матвей, ты издеваешься?
Матвей заржал:
— Нет, конечно. Надави на глаза, несильно только, и вновь прочти.
Сделаю. Нет, он точно издевается. Довольный такой сидит. Попробуем почитать, что написала эта сволочь. Так бумага, букв… какие на хрен буквы — несколько кружков с линиями и черточками: это же похоже на земные руны!
— Нет, точно болван. Сколько раз ты уже слышал слово «руны» — двадцать или тридцать.
Понятно, падре увидел у меня это в голове и привязал образ. Извинить мою тупость может только то, что за эти три дня не было свободного времени. Как будто с горы бежал. Надеюсь, что тот, который наверху, вчера меня услышал.
— Матвей, а почему рун меньше, чем букв. Ты ведь понял, о чем я?
— Понял, а кто тебе сказал, что ваш и наш алфавит по количеству знаков одинаков? На Земле все алфавиты разных языков имеют одинаковое количество букв?
— Нет.
— А многие руны в отдельном написании означают слова. Две руны вместе означают одно, а третья, добавленная к ним, меняет смысл полностью. Отец Эстор научил тебя общему языку и письму. А есть еще диалекты, наречия, языки других рас, тайные языки вроде языка магов. Ты во всем этом сейчас хочешь разобраться?
Мама, роди меня обратно. Это дикая помесь английского и китайского на Арланде не одна… Падре, спасибо. Не забуду. Но мог и больше потрудиться. Слабо было закинуть мне в башню все языки?
— Нет. Значит, образы моего мира привязаны к понятиям Арланда. Я мыслю на своем, но говорю на вашем языке. Так?
— Да.
— А как же я слышу?
— А ты прислушиваешься к тому, что ты говоришь?
Не понял. Что за связь?
— Матвей, я…
— Ты, — перебил он меня, — вслушайся в то, что ты произносишь. Сейчас ты все делаешь на автомате. Говоришь, слышишь — ты все воспринимаешь машинально. Попробуй сейчас вслушаться в свои слова. Скажи: «леди, дама, сударыня, госпожа»…
— Ну леди, судары…
— Ты ничего не слышишь. Я произнес эти термины на русском языке. На общем языке Арланда — это одно и то же слово. Единственное слово. Бестолочь.
Я опупел.
— Попробуй вслушаться.
Попытаюсь. Что еще мне осталось делать?
— Леди, дама.
Неприятное мельтешение в голове, резкие звуки. Одинаковые звуки. Я пошатнулся.
— Вот так, Влад. Слов в общем языке меньше, чем в русском. Чем ближе образ по смыслу к слову, тем более четко ты его произносишь, тем лучше тебя понимают и тем лучше ты понимаешь сказанное другими. Самое близкое по смыслу слово на русском при обращении к благородной — это «леди». К благородному — «господин».
Я опупел в кубе.
— А…
— А таких слов много. На Арланде изначально был один язык, и заимствований из других не было. Корчма, трактир, гостиница — тоже одно слово. Различается степень пренебрежения, выказываемая постановкой ударения при произношении. Трактир — самое пренебрежительное слово. Гостиница — наоборот. Корчма — нейтральное. А твои словечки на русском, которые время от времени проскальзывают, очень близки по смыслу к образам в голове у собеседника. Не парься. Это