– Сам посуди, лошадь пала, в товар я все деньги вложил. Что же мне в лесу – татей ждать?
– Попросил бы по-человечески – помог.
– Тогда прошу – подмогни. А я тебе новую рубаху и штаны. От тебя смердит за версту, в город стражники не пустят.
Последняя фраза купца Первушу остановила.
– Ладно, будь по-твоему.
Купец сноровисто снял с лошади хомут, отсоединил постромки. Сам взялся за оглобли.
– Толкай сзади.
Первуша узелок с книгами положил в телегу, уперся сзади. Купец в телегу камни уложил? Показалось – тяжела телега. Да и то сказать – два человека не лошадь, у той силы за пятерых, но пошла понемногу телега, а потом и вовсе легкий уклон. Едва успевали ногами перебирать, телега к речке скатилась. Купец кричит:
– Давай с ходу брод преодолеем. Потом я придержу, а ты камень ищи, под колесо сунь, чтобы назад не скатилась.
Разбежались, фонтан брызг, выскочили на другой берег. Купец за оглобли ухватился, от натуги покраснел. Первуша булыжник увидел, подхватил, под колесо сунул. Тут же толстую ветку узрел, ее под другое колесо определил.
– Отпускай.
Купец отдувается. А Первуша одежду скинул, в кусты зашвырнул, уж больно запах от него противный. Обмылся, песком тело продрал. Вода холодная, а деваться некуда. Выскочил на берег нагишом.
– Ты одежу новую обещал.
Купец в телегу полез. Лицо такое, как будто от себя последнее отрывает. Но обещание исполнил. Протянул рубаху беленую льняную и порты с гашником. Первуша натянул быстро. Другое дело, человеком себя почувствовал. А купец нудит:
– Елец-то за пригорком, рукой подать. Давай поднажмем, дома ночевать будем.
Снова телегу толкали. Уже у ворот стражники остановили:
– Поздей, ты почто без лошади?
– Пала, вот добрый человек помог дотолкать.
– Товар везешь?
– Знамо дело.
– Мыто давай.
Купец загашник достал, развязал узел, несколько монет в подставленную ладонь стражника бросил.
– Заезжай.
Вокруг города слободы – Ламская, Черная, Александровская – и посады – Аргамач и Затон. Город старинный, несколько веков ему. Почти на границе княжества Рязанского и Дикого поля. Мимо города шляхи наезженные идут – Муравский, Изюмский, Кальмиусский. И все басурмане, что на Русь ходили, в первую очередь Елец штурмовали, разрушали до основания не раз. Земля елецкая и хана Ахмата Темира помнила, и хана Узбека, и темника Мамая, и проклятого Тохтамыша. Не обошел город и Тамерлан, Железный Хромец, а за ним Едигей и Улу-Мухамед. На пересечении дорог стоит и водных путей. В Быструю Сосну, на которой город стоит, Ельчик впадает. А уж Сосна – в Дон. В какую сторону хочешь, туда и плыви. Постепенно Великое княжество Московское силу обрело, Великое княжество Рязанское, а с ним и княжество Елецкое переходят в вотчину Москвы. Князья елецкие московскому государю служат. За службу Москва в Елец ратных людей посылает, оружие и воевод, потому как Елец подбрюшье Руси прикрывает. На Каменной горе детинец стоит о девяти башнях, случись набег – жители слободок и посадов там укрываются.
Глава 4Елец
На телегу без лошади с двумя толкающими ее мужчинами прохожие смотрели с удивлением. Некоторые узнавали купца, велик ли город?
– Поздей, где лошадь?
Поздей отмалчивался. Сказать, что животину нежить задрала, – неудобно. Поздей повернул оглобли, телега свернула в переулок.
– Вот мой двор.
Поздей постучал в ворота, калитку открыла супружница. Увидев хозяина, засуетилась, отворила ворота. Телегу затолкали во двор.
– Помоги товар в амбар перегрузить, – попросил купец.
Мешки, тюки, рулоны ткани перенесли в амбар, довольно обширный.
– Подхарчиться пора, весь день не евши. Раздели со мной трапезу.
Кто был бы против? Тем более сил ушло на доставку телеги много. Жена купца мужа не ожидала сегодня. Однако – расстаралась. Щей налила по полной миске, потом по куриной полти на куске хлеба подала. Для Первуши непривычно первый раз в городе, домов много и людей – чувствовал себя немного потерянным. А тут застолье. Смотрел на купца. Съев курицу и обсосав косточки, съел кусок хлеба, обильно пропитавшийся жиром. Хм, занятно. Сначала хлеб вроде подноса был, а потом едой стал. Еда сытная, вкусная. А под конец – узвар из яблок, да с пряженцами. Уж больно они Первуше понравились – с рыбой. Так бы все, что на блюде были, и съел. А купец глядит, ухмыляется:
– Кто как ест, тот так и работает.
После полного приключений дня да сытной еды Первуша осоловел, спать захотелось. И купец зевать стал.
– Я так мыслю – остановиться тебе не у кого? – спросил он.
– Правду баешь.
– Женка рогожу даст, иди на сеновал. Там теплее.
Жена купца быстро рогожу дала, показала сеновал. Все под крышей, да не на земле.
На сеновале сухо, темно, тепло. Постелил рогожу, в изголовье узелок с книгами пристроил, лег и уснул сразу. В сене мыши шуршали, но парень не слышал уже.
Спал долго. Может, и раньше бы проснулся, да окон на сеновале нет, свет не попадает. Выбрался во двор. С крыльца Поздей спускается, довольный. Товар сохранил, сам жив остался, отдохнул на перине. А лошадь тягловую купить – не много денег надо.
– Отдохнул?
– Благодарствую.
– За стол пора, службы в церквах давно прошли.
– Разве?
– Колокольного звона не слышал? Горазд ты спать. Чем заняться думаешь?
– Работу искать.
– А что умеешь?
Первуша плечами пожал. Не плотник он, не бортник, не ушкуйник. Как назвать свое умение? Лекарь, травник, знахарь? Замешкался с ответом. Купец снова вопрос:
– В узелке книги были?
– Книги, – кивнул Первуша.
– Стало быть, грамотен, счетом владеешь.
– Так и есть.
– Хм, редкое умение. Пойдешь ко мне на службу?
– А что делать надо?
– Опосля объясню. А сейчас позавтракать надо. Пребрана расстаралась. Рыбки пожарила, как я люблю, – в сметане.
Завтрак на самом деле хорош был. Караси, жаренные в сметане, кулебяка с тушеной капустой, яблоки моченые, на закуску – сыто, да меда купчиха не пожалела. У Первуши глаза разбежались от изобилия.
Подумалось еще – у всех городских так или только у купцов? Все же торговые люди – народ зажиточный.
После завтрака купчиха стол освободила. Если бы Первуша поопытней был, сразу понял – мелкого разлива купец. У богатых служанки есть, кухарки, дворовые девки. А Пребрана сама все делала.
Когда трапезная освободилась, Поздей завел разговор:
– Есть у меня лавка на торгу. А человека надежного, чтобы торговал, не сыщу. Хочу тебе предложить.
– Я же торговать не умею.
– Невелика беда. Я цену на товар скажу, твое дело продать. Конечно, с покупателями учтиво обходиться надо, не спорить. Не нравится товар, тут же предложи другой. Ты же грамотен, запиши на табличке цену, сверяйся. Купили товар – отметь, сколько и какого.
– Боязно.
– Пару дней я в лавке побуду, присмотришься.
– Поздей, а почему сам торговать не хочешь?
– Чудак-человек! А кто за товаром ездить будет? Товар-то пополнять постоянно надо, иначе прогорю.
– Хорошо, попробую.
– А что же ты о главном не спрашиваешь?
– О чем?
– О заработке! Жить у меня будешь и столоваться, а сверх того деньгу в день даю.
Лицо Поздея приняло горделивое выражение. Первуша не знал, много это или мало. Благодарить купца за щедрость или торговаться надо. Скудные деньги, когда у Коляды были, он сам тратил на необходимое. И много или мало – деньга в день – Первуша понятия не имел.
– Сейчас возьмем по тюку ткани, чего вхолостую идти, в лавку пойдем. Потерянное для торговли время – потерянные деньги.
Прихватив из амбара по рулону ткани, направились на торг. Располагался он в посаде. Первоначально Первушу ошеломил многолюдьем и многоголосьем. На торгу людей в десять, а то и в двадцать раз больше, чем в деревне. Купца на торгу знали, раскланивались. Лавка располагалась почти в центре торга, основательная, бревенчатая. Купец отпер замок замысловатым ключом, передал его Первуше:
– Не потеряй, у меня свой есть.
Открыли ставни, в лавке светло стало. Но пока купец за товаром ездил, полки пылью покрылись.
– Убрать надо, займись, – распорядился Поздей.
Первуша воды в ведро набрал, тряпкой полки вымыл, пол. Лавка явно давно не убиралась, посветлела. Покупатели в лавку заходили, товарами интересовались. Поздей обольщал покупателей, как только мог, цену понемногу скидывал. Когда одни остались, Первуша спросил:
– Ты же сам цену мне говорил, а снижаешь.
– Покупателю я говорю цену выше, торговаться начинаем, сбавляю немного. Но ниже того, что написано, не отдавай.
Первуша начал познавать азы торговли. День тянулся медленно. Он попросился торг осмотреть.
– Ага. Цены на товары решил узнать, сравнить. А ты хитрец!
Хотя у Первуши и в мыслях этого не было. Продавали все – ткани разные, от льняных до шелка и бархата, горшки и чашки глиняные, оловянные, железные, серебряные – по деньгам. А еще изделия шорников и кожевенников – седла, уздечки, ремни, тут же сапожники торговали сапогами. Подальше кузнецы предлагали подковы, замки, косы и ножи. Другие торговцы – одежду взрослую и детскую, шапки. Особняком украшения – медные, серебряные и золотые. Подальше харчи – сало, муку, яйца, льняное и конопляное масло, битых кур. Восточного вида люди, то ли ногайцы, то ли башкиры, предлагали специи – перец, шафран. В углу торга живой товар – кони, овцы, свиньи, телята и коровы, куры в клетках.
Шум, пыль, споры. Голова у Первуши кругом пошла. На обратном пути к лавке бабку-травницу приметил, подошел. Многие продавцы кричали, товар свой нахваливали, а она молча сидела. На прилавке травы разложены, снадобья. Первуша брал пучки сушеных трав, разглядывал, нюхал.
– Базилик?
– Верно, сынок.
– А это одолень-трава?
– Откуда знаешь? Молод еще.
Первуша маленький горшочек в руку взял, горлышко понюхал.
– От болей в суставах.