– У тебя валенки, шубейка или охабень есть?
– Были. Слегка малы в зиму были, а на следующую и вовсе не натяну.
Так, уже есть чем заняться. У самого тоже теплых вещей нет. Полушубок нужен овчинный, на осень – сапоги, на зиму валенки. И на все деньги потребны, которых нет. Грешным делом подумал – клады поискать с помощью лозы. Только даром они не достаются. Каждый клад заговорен, дух его охраняет, что-то взамен потребует. Не знаючи, можно и жизнь потерять, потому как неправедные это деньги, не тобой заработаны, потом и кровавыми мозолями.
Следующие несколько дней, к удивлению Первуши, к нему на хутор приходили болящие. Кому грыжу поправил, кому спину, а молодице зуб заговорил. И каждый рассчитывался натурой – горшочком сметаны или масла, связкой чеснока или вяленой рыбки. Первуша рад был. Все польза людям и прибыль. Молва о молодом, но толковом знахаре по селу прошла, окрестным деревням. Когда страдальцев с утра не было, он на торг отправлялся, мед менять надо, запасы пополнять.
Дней десять прошло, как он к духам предков-радимичей обращался за помощью. Подумалось уже – забыли или ничем помочь не могут, уж больно морок, что Хован напустил на деревню, редкий. Обратно с торга шел, довольный меной. Как же, на туески с медом выменял заячий треух и шерстяные носки две пары. Как раз себе и Купаве. А еще полмешка чечевицы для похлебки и несколько гвоздей. Железо дорогое было, но и без гвоздей никуда. Где можно – деревянными шпунтами обходился. Петли бы еще кожаные на дверях заменить на железные, надежные и прочные.
А по дороге, когда до хутора немного осталось, голос в голове. От неожиданности Первуша остановился. В первый раз с ним такое. Коляда говорил, что у блаженных да юродивых так бывает. Слышат в голове голоса чужие, о том вещают. И предсказания их зачастую точные, сбываются. Коляда объяснял – голосами в голове духи с земным миром, с людьми общаются. Только не все смертные слышать могут – избранные.
К юродивым и блаженным Первуша причислять себя не хотел. Видел в Ельце у храма юродивого. Через дыры в рубище голое грязное тело видно, из приоткрытого рта слюна на неопрятную бороду капает. Да еще веригами – железной цепью – себя по спине охаживает. А уж что косноязычно бормочет, никто понять не в силах. В общем – образ скорее отталкивающий, на прорицателя никак не похож.
Что скрывать, немного испугался. Но голос сразу успокоил: «С тобой духи предков общаться желают. Зайди в укромное место».
Первуша поторопился исполнить. С тропинки в сторону свернул, отошел подальше в лес, чтобы случайно гости не увидели, на хутор к знахарю направляющиеся. На землю сел, о дерево оперся для удобства. Плохо, что торопился, к осине припал. Скверное дерево, из всего живого силы тянет, не то что дуб или сосна. Те силу земных соков дают, сильнее делают.
Глаза прикрыл, стал духов предков призывать. Не успел несколько слов мысленно произнести, как появились старцы.
– Задал ты нам задачу, Первуша. Кое-какие подсказки в помощь нашлись. Подсмотрели книги его колдовские, поклонник Заратустры он ярый.
О таком учении Первуша слышал в первый раз.
– Если попроще – огнепоклонник. Учение странное, у нас на Руси последователей его по пальцам счесть можно. И как он морок необычный навел, никто не знает. Однако удалось пообщаться… ну тебе лучше не знать. Так вот – погибнет твой чернокнижник, и морок тут же спадет. Напустить на него порчу, наложить заклятие не получится, магия у него необычная. По возрасту смерти ждать долго, сам к тому времени состаришься.
– И грех на душу брать неохота. Спросится потом, – кивнул Первуша.
– Но есть то, от чего защиты у Хована нет, – змея ядовитая. От гадов ползучих у него защиты никакой.
– Змею в избу подбросить, а лучше сразу несколько, чтобы наверняка?
– Мы помогли, подсказали, а дальше решать тебе. Мы только духи, над материальным не властны.
– И на том низкий поклон и благодарность великая.
– Не забудь – пес у него в хозяйстве. Злобен, чужака не подпустит. Ты уж заклинаниями его утихомирь. Хован-то упустил этот момент.
– Спасибо!
Видение духов исчезло, в голове просветлело. И облегчение Первуша почувствовал. Знает он теперь способ, как со злом справиться. Гадюк ядовитых полно в лесах, вон сколько выползков видел. Это когда змея шкуру меняет, выползая из старой. Как человек тулуп сбрасывает. Не самый сильный яд у нее, да Хован чувствителен к нему. А уж помрет от укуса ядовитого гада или нет – на все воля Божья!
Пообедали с Купавой вместе после трудов. Уже традиция сложилась, кушать только вместе. Тогда какая-то общность чувствовалась, как семья. Один другого за два месяца совместного житья с полуслова понимал. После обеда Первуша спросил у названой сестры:
– У тебя мешка не найдется? Но только чтобы целый, без дырок.
– Есть в сундуке. Могу дать, если вернешь.
– Не уверен.
Купава подумала, но сундук открыла, мешок отдала. Скорее всего, в нем раньше хранили ценные носильные вещи. А Первуше он нужен для сбора змей. Хотя…
– Если жалко, сплети мне ивовую корзинку, только обязательно с крышкой.
– Завтра к вечеру тебя устроит?
– Вполне, – кивнул юноша.
В оставшееся время сделал две рогулины из веток, своего рода инструменты для ловли змей. Не голыми же руками их хватать? Начал место вспоминать, где видел их. Чаще ужи встречались, твари совсем безобидные. Но народ при виде их старался забить пресмыкающихся палками. Ну не любили на Руси гадов. Больше всего встречались они у болот. Болотные гадюки небольшие, но яд их силен. А болото – как столовая и дом для змей, поскольку лягушек в изобилии, вода прогревается быстро, в тине и камышах спрятаться легко. Но Первуша решил искать лесных гадюк, так самому проще уцелеть.
С утра болящие пришли, пришлось время уделить. Зато один кошму войлочную за услуги отдал. Первуша кошму на полати бросил, отсек по размеру. На кошме спать мягко, Купава довольна будет. Не пуховая перина, но и не матрац, набитый сеном, как сейчас. А остатками кошмы собачью будку изнутри обил. Себе смастерить что-нибудь из кусочков не получится, а в будку – в самый раз. Только закончил работу, щенок в будку влез. Обнюхал деловито, клубком в углу свернулся. Ага, понял – его дом.
Первуша на разведку в лес отправился. Корзинки нет пока, но место приглядеть надо. За половину дня обнаружил три места, где змеи грелись на солнце. Приблизился, чтобы рассмотреть. Точно – гадюки. Характерная зигзагообразная полоса по спине и кожа матовая. У ужа кожа блестит под солнцем и голова овальная, а не треугольная, как у ядовитых гадов. Причем все гадюки, которых видел, молодые еще, в локоть длиной. У таких яда мало. Взрослые змеи раза в полтора длиннее, и яд сильный. На обратном пути у ручья встретил щитомордника. Сам серый, а по спине крупные коричневые пятна. Взрослый уже, длиной изрядной, и тело толстое, а вот яд слабее гадючьего.
Следующим днем снова на торг в село отправился. И мед обменять, и хозяйство Хована осмотреть. Еще когда на торгу стоял, увидел, как на телеге Хован со двора выезжает. Собака его злобным лаем исходит, увидев через распахнутые ворота прохожих. Да на цепи сидит. Вероятно, на ночь ее хозяин выпускает. Стало быть – момент подгадывать надо, во двор змей выпускать бесполезно, через щели уползут. В избу подбросить – в самый раз. Первуша задумался, да покупатель о себе напомнил:
– Раздумал меняться или как? Онемел вроде?
– Буду. Что предлагаешь?
– Орехов лесных полмешка за туесок.
– Попробовать дай.
Первуша взял орех, потряс у уха. Слышно было, как ядро внутри о скорлупу стучит – высохло.
– Прошлогодние орехи-то!
Зубами раскусил скорлупу. Сам орех плотный, вылежался, вкус приятный, маслянистый.
– Меняем!
– А еще туесок за капусту отдашь?
– Два мешка капусты за туесок!
– По рукам!
Нагрузил Первуша полную тачку. Попросил знакомого за тачкой присмотреть. Не первый раз на торгу, уже шапочные знакомые появились.
Хозяйство Хована издали обошел. Изба крепкая, но без поверха. Вокруг владения забор высокий. На такой без лестницы или веревки с крюком или петлей не взобраться. Вдоль забора пошел. Двор большой, но сзади соседей нет, луг начинается. Первуша на ус мотает – ему сподручней. Щелку нашел, приник. Все как у людей – сарай, дровяник, амбар, только размеры крупные.
Ужель один со всем управляется? Самому дел невпроворот – печь истопить, еду немудрящую приготовить, постирать. Без помощника в доме худо. Со слов Ивара, хозяин бобылем живет. Хотя не холоп, мог бы себе бабенку найти. Либо неуживчив, что не позарился никто?
Кое-что полезное из обхода для себя вынес. Веревка нужна, а еще пса утихомирить. Если на цепи, до Первуши не дотянется, гавкать начнет. А голос громкий, Хован услышать может, вернуться.
Первуша, как к хутору тяжелую тачку толкал, вспоминал, как Коляда учил его собак усмирять. Несколько способов было. Первуше один нравился – заговором. Однако и недостаток есть. Действует вблизи и на всех собак сразу, в полсотни шагов, это точно.
Купава прибытку рада. Да еще и смотрит хитро. А из избы пахнет духовито.
– Никак пирог испекла или ватрушки?
– Угадал! Идем обедать. А это что в мешке?
– Орехи. Будет чем зимой заняться. Щелкай да сказки слушай.
– А ты знаешь?
– А то!
– Хочу, хочу, хочу!
– Сначала есть, сказки зимой или в непогоду.
Пироги со щавелем и ревенем; чтобы не кислили, сверху на начинке немного меда. После щей из крапивы да пареной репы сладкое к сыту в самый раз. Купава после еды на полати улеглась, которые Первуша кошмой застелил.
– Мягко, зимой тепло будет.
– Ну, в морозы лучшее место на печи, на лежанке.
– А я кошму туда перетащу. Ой, совсем забыла! Я же корзинку сплела. В сенях стоит.
Первуша двери в сени открыл.
– Да как же, забыла! А холстиной зачем прикрыла?
Корзинка была хороша. Сверху, над одной половинкой ее, открывающаяся крышечка, вторая половина глухая. Оно и лучше, змеи не выползут. И вытряхнуть их потом удобно.