– Не нравится мне хозяин.
– Мне тоже. Мошенник.
– За деньги кого хочешь убьет. Давай не будем ночевать, уйдем.
– Двери во двор уже заперли.
– А мы тряпье свяжем и через окно. Тут невысоко.
Первуша подумал. Вроде нехорошо покидать дом тайно, не прощаясь, но Вторуша прав. Кто такие русичи в доме Фернандо? За них заступиться некому. Подручные хозяина схватят, закуют в колодки и продадут куда подальше. Блеск золота многих лишал разума.
Тихо встали, спустили за окно ковровую дорожку из коридора. На один край ее поставили, еле подняв вдвоем, тяжелый стол. Первым спустился Вторуша, за ним соскользнул знахарь. Мешочек с деньгами за пазухой, а другой поклажи и не было. Тихо, стараясь не стучать башмаками, прошли по пустынным улицам. Все мостовые имели уклон к морю.
– Сразу на причал? – спросил Вторуша.
– Как я приметил, суда ночью из порта не выходят. Владельцы судов дома отдыхают. А если и найдем кого, заподозрят в побеге. Дырка от серьги в ухе до сих пор не зажила.
До порта рукой подать. У Первуши мысль мелькнула: не попросить ли ночлега у Лоренцо? В городе были постоялые дворы, но где они, Первуша не знал, а спросить не у кого. С наступлением ночи город как вымер, лишь у городских ворот переговариваются стражники. Ночью звуки далеко разносятся.
Робея, не зная, как его встретит Лоренцо, Первуша все же постучал в калитку. Почти сразу голос из-за высоких ворот:
– Кого надо? Хозяин отдыхает.
– Мне бы поговорить с Лоренцо.
– Я спрошу у хозяина, но если дело пустяковое, клянусь Святой Марией, я тебя вздую.
Привратник ушел, не возвращался долго. Потом загремел запор, калитка отворилась. Вышел молодой и сильный раб с дубинкой в руке, следом хозяин дома.
– Лекарь? – удивился он позднему визиту.
– Простите великодушно. Убежища прошу с братом на ночь. Я заплачу.
– Нет-нет, какие деньги? Заходите.
Лоренцо лично проводил их в комнату. Дом действительно огромен, раза в три больше, чем у Фернандо. Во дворе бассейн, но сам двор невелик.
Городская земля дорогая, а кроме того, город стеснен городскими стенами.
– Ложитесь, отдыхайте, – показал рукой на две оттоманки хозяин. – Повздорили с Фернандо?
– Из-за денег. Мне половины даже не досталось.
Лоренцо засмеялся:
– Фернандо палец в рот не клади. И не родился еще тот человек, который сравнится с ним в хитрости и жадности.
Хозяин ушел. Братья выспались, утром позавтракали с Лоренцо.
– Я вас провожу в порт. А кроме того, ты не умеешь торговаться. Или я не прав?
Первуша даже приблизительно не знал, сколько стоит место на корабле, тем более аренда всего судна. Первоначальный план научить брата обращаться в птицу и лететь рушился. Вторуша слаб и не сможет одолеть весь путь. Конечно, была возможность дождаться купеческого обоза на Русь и нанять телегу. Но обоз идет долго, четыре седмицы, а то и больше. Кроме того, на носу осень с ее дождями и слякотью. Это в Крыму сухо и тепло. А на Руси вскоре дороги развезет, телеги вязнуть будут. И хорошо, если до большого города добраться успеют. А еще через время на реках лед становиться станет. Медлить нельзя, Кафу надо покидать.
Лоренцо обходил суда, стоявшие у причалов, беседовал с владельцами. Оказалось, возможны варианты. Первый – вверх по Днепру, но там пороги, на берегах неспокойно. Второй – через Сурожское море и по Дону. Или еще из Дона по волоку в Итиль, как звалась татарами Волга.
Попутных судов не было, но Первуша согласился нанять целиком небольшое судно за десять дукатов. Лоренцо прошептал на ухо:
– Владельца знаю много лет, можешь его не опасаться. Когда отплытие?
– Чем раньше, тем лучше.
Владелец только доволен. Лучше плавать, чем стоять у причала. Рабов для перевозки не было, а надвигался сезон осенних штормов. Единственное, что спросил:
– Может, какие-то просьбы к кушаниям будут?
– Чем команду кормишь? – поинтересовался Лоренцо.
– Каша из сарацинского зерна с вяленым мясом, рыба, сушеные фрукты.
Первуша кивнул, соглашаясь. Что такое сарацинское зерно, он знал. Однажды видел и пробовал у Коляды. Лучше бы пшенка или греча, но ест же его команда – и жива.
– Деньги вперед, – потребовал владелец.
Звали его Марко, как и знаменитого Марко Поло, уроженца Генуи.
Первуша деньги отсчитал.
– Прошу на судно, – сделал жест рукой Марко.
Первуша на прощание Лоренцо обнял:
– Не болей.
– Твоими стараниями. Удачного плавания!
Оба брата взбежали по сходням, матросы втянули их на судно, оттолкнули посудину от каменного мола. Марко отдавал команды, матросы подняли парус. Владелец сам встал за рулевое весло на боку суденышка, на корме. Чтобы не мешаться, братья устроились на носу. Тепло, легкий морской ветерок, воздух солью насыщен. Небольшое суденышко шло ходко.
Вскоре прошли проливы. Слева Крым, справа Таврида.
– Сурожское море, – громко объявил владелец.
Шли до вечера, благо попутный ветер надувал прямой парус. К вечеру вошли в широкую реку. Суденышко держалось по средине реки. Марко объяснил:
– Приставать нельзя. По берегам здесь черкесы, а дальше татары. И те и другие пограбить не прочь.
Судно шло всю ночь, видимо, хозяин хорошо знал реку, иначе бы не рисковал. Братья спали на носу на войлочной кошме. Утром один из матросов развел очаг. На палубе, на листе железа, из камней сложен небольшой очаг. На него котел водрузили, готовили на ходу. Когда матрос стал бросать в кипящую воду зерно, Первуша заинтересовался, ближе подошел.
– Это что?
– Сарацинское зерно.
И протянул щепотку. На пшеничное зерно похоже, но белое. В Европе так называли рис. Первуша несколько зерен в рот кинул, разжевал. Головой покрутил. Чего только в мире нет!
Когда зерно почти сварилось, матрос щедро высыпал вяленое мясо кусочками мелкими. Над палубой запах пошел аппетитный, дразнящий. Команда у очага собралась, кружком уселись, по-восточному скрестив ноги. Кашевар раскладывал по мискам получившееся варево. Первую отнесли хозяину, на корму, что так и стоял у рулевого весла. Вторую и третью братьям. А потом уже члены команды завтракать стали. Первуша осторожно попробовал блюдо. По виду – кулеш, только не желтый, какой бывает из пшенки, а белый. Вкусно! А брат и не пробовав накинулся. В плену ему уже доводилось есть сарацинское зерно.
Когда миски опустели, каждому по кружке разбавленного вина дали. Оно и жажду утоляет, и бодрит, и не пьянит. Ветер был попутный, но встречное течение, особенно сильное на середине реки, уменьшало скорость. От безделья оба брата с интересом смотрели на берега. Несколько дней тянулись вокруг необъятные степи, видны были юрты скотоводов, пасущиеся отары овец, табуны коней. Постепенно стали появляться холмы, а через день небольшие рощи. А уж когда показались леса густые, братья осознали – родная земля близко. Но пока ни деревень, ни сел не встречалось. Это земли Дикого поля, селиться здесь опасно. Басурмане спокойно жить не дадут, совершая набеги.
Младший брат Первуши, не бывавший здесь давно, с любопытством жадным смотрел. Детские воспоминания почти стерлись из памяти. В Крыму деревья другие – карагач, каштан, кипарис. А здесь сосны, березки, дубы. И даже воздух другой, травами пахнет, а не морем. Еще через день плавания показалась первая деревня. Небольшие избы, мужики в полотняных рубахах, бабы в сарафанах, свиньи бродят. Русь! А потом деревни чаще встречаться стали, земли Рязанского княжества. За время плавания Вторуша отдохнул от тяжелых работ, отъелся, исчезла худоба, когда ребра выпирают. Первуша стал места узнавать, над которыми пролетал. Похоже – родная деревня недалеко, где семьей жили.
Дон поворот делал, в сторону уходил. Первуша попросил Марко к берегу пристать.
– Далее пеши пойдем.
– У какого-нибудь города высажу. Места тут дикие, малонаселенные, обидеть могут, – обеспокоился Марко.
Правильная мысль, отребья в лесах хватает, только и брату родные места показать надо, да чтобы могилке поклонился. Еще неизвестно, когда вновь сюда попасть придется.
Марко команде приказ отдал: спустить парус и к берегу пристать. Попрощались тепло. Парни еще отойти не успели, как суденышко развернулось, обратно пошло. В плавании еще повезло, команде грести веслами не пришлось. А теперь и вовсе по течению вниз по реке.
До родной деревни половина дня пути, к сумеркам только добрались. Из съестного – ничего. Напились колодезной воды да спать улеглись в заброшенной избе. А утром – к могилкам. Вторуша поклон отбил у могилы.
– Оба тут?
– Один хоронил и домовины не было. Вроде братской могилы получилось, как у воинов после сечи на поле бранном.
Помолчали оба. Вторуша затем в полуразрушенную землянку семьи залез. Выбрался довольный, в руке тряпичный оберег зажат. Обычно в детстве мать ребенку делала. Оберег из кусочков ткани, ниток, в виде маленькой, в палец, человеческой фигурки. Вторуша сразу веревочку с оберега на шею нацепил.
– Сколько лет прошло, а вроде как мамиными руками пахнет. Я оберег в неволе часто вспоминал.
Путь к хутору не близкий, но вдвоем шагалось легче, а еще на постоялых дворах на ночь останавливались. Ужинали, спали. После завтрака Первуша покупал в дорогу хлеб, курицу жареную. Не тяжело нести и есть чем подкрепиться в пути. Все же за седмицу добрались. Уже на подходе из кустов выскочил волк. Как все волки – молча, пригнув голову. Вторуша зверя испугался, за старшего брата спрятался.
– Харитон, не признал, что ли? А это брат мой, на хуторе с нами жить будет. Вторуша, выйди, пусть волк тебя увидит, обнюхает.
Вторуша из-за спины старшего брата вышел.
– Нешто волк человеческую речь понимает?
– Это не простой волк, опосля узнаешь. А сейчас хутор от непрошеных гостей стережет.
Волк медленно подошел, обнюхал Вторушу. Тот замер изваянием – боязно. Вслед за волком, но с опозданием, с тявканьем выбежал щенок. Подрос Пострел, за зиму в крупного пса превратится. Кость широкая, пожалуй, во взрослом виде волку размером не уступит.