Не заметив больше ничего примечательного, я прошелся по срубу, внимательно прислушиваясь к стуку сапог. И был вознагражден, когда добрался до промежутка между столом и печкой. На улице уже было темно, так что искать пришлось практически на ощупь.
Но вот холодное металлическое кольцо обожгло пальцы, и я, кое-как подцепив его, потянул крышку подпола на себя. В лицо тут же ударила волны влажного и холодного воздуха, ноздри затрепетали, уловив аромат копченого мяса. А еще почему-то мочи.
Если бы мои глаза не успели привыкнуть к сумраку, возможно, я бы и не заметил движения. Но то ли металл блеснул в темноте, то ли на глаза упал свет — увернуться от слабого выпада мне удалось без проблем.
Настроение у меня и без того было не слишком радостным, так что зарядил я ногой в запястье с ножом, не жалея сил. Раздался слабый вскрик, оружие выпало из маленькой ладошки, и я успел выдернуть нападавшую наружу.
В одной только грязной сорочке, живо напомнившей мне о тех мешках, что надевали на своих жертв культисты, со спутанными грязными волосами светлого оттенка, худая девчонка смотрела на меня волком и растирала раненое запястье.
Меч блеснул в моей руке, и пленница вздрогнула.
— Не убивай! — взмолилась она, падая передо мной на колени. — Прошу! Только не убивай!
Продолжая стенать и лить слезы, девчушка потянула сорочку за подол, поднимая одеяние все выше, а я не спешил ее останавливать.
Честно говоря, просто растерялся. Не каждый день все-таки сталкиваешься с подобными вещами. Ее ведь здесь ждала смерть, если бы я не додумался поискать логово разбойников. Или, допустим, если бы не нашел следов.
Тем временем сорочка была снята полностью, и бывшая пленница отложила ее в сторону. Прикрывшись руками, девчонка поползла ко мне на коленях, причитая и моля не карать ее за нападение.
— Хватит, — негромко велел я, и пленница сразу же остановилась. — Убивать я тебя не стану. По крайней мере, пока не выясню, кто ты такая и как попала в этот подвал.
Девчонка вылупилась на меня с открытым ртом.
— Ты не из этих?
Уточнять, о ком она говорит, нужды не было. Я лишь решил прояснить пару моментов.
— Если ты о бандитах, то все они мертвы, — сказал я, по-прежнему не спеша убирать клинок в ножны. — А мне захотелось поискать их убежище. Так что ты, похоже, везучая. Пройди я мимо, и сидеть тебе в этом подвале до конца своих дней.
Она растерла ладонями грязь по лицу, позабыв о своем виде.
— Все? — только и спросила девчонка.
— Все, — кивнул я. — Как тебя зовут и как ты тут оказалась?
— На нашу деревню напали, мужчин и детей со стариками убили сразу, женщин сперва изнасиловали, а меня притащили сюда, — всхлипнула та. — Меня зовут Ханна. А тебя? Как зовут моего спасителя?
Я хмыкнул, демонстрируя бляху, и девчонка тут же вскрикнула.
— Киррэл «Чертополох», ученик ордена.
Глава 9
Естественно, от меня не укрылось, как отреагировала Ханна на значок Аркейна. Однако и бросаться спрашивать подробности сразу я не стал.
Во-первых, очевидно, что в ордене не все так гладко. Во-вторых, сперва нужно разобраться с Салэм, до сих пор не пришедшей в себя. В-третьих, прежде чем что-либо делать, нужно подумать.
— Посиди пока здесь, — кивнул я пленнице в сторону стола.
А сам вышел из дома.
Ночь уже скрыла мир за ветвями деревьев, и всматриваться во тьму стало бесполезно. Потому я не спешил, заодно прислушиваясь к тому, что будет делать Ханна.
Да, если сейчас девчонка скажет, что на ее деревню напали члены ордена, я не удивлюсь. Но это вопрос выбора стороны. Очевидно, что не может у Аркейна не быть конфликтов, и в качестве способа влияния искоренитель мог уничтожить деревню, прихватив с собой отряд головорезов. Или же и вовсе обойтись коллегами — в зависимости от целей нападения.
При этом не стоит забывать, что Аркейн с недавних пор — мой единственный выбор. Плевать я хотел на контракты и прочее, ведь главное — это условия, которые может предоставить орден. А большая политика — это для другого кого-нибудь. Вставлять собственным благодетелям палки в колеса — осознанно выбирать смерть в канаве вместо жизни в комфорте.
Сняв с седла Салэм, я вернулся в дом.
Ханна сидела на лавке, хмуро глядя на меня и на лежащую у меня на плече женщину. Впрочем, сейчас в доме было темно, и толком деталей разглядеть не получалось, так что могло и показаться.
Скинув искоренительницу, как мешок с картошкой, на кровать, я повел плечами, краем глаза наблюдая за Ханной.
— Я могу назвать несколько причин, почему ты испугалась моего значка, — сообщил я, садясь на край кровати. — Но лучше будет, если ты признаешься сама.
Девчонка вздрогнула, но, набрав воздуха в тощую грудь, все же выдохнула.
— Мой отец был старостой деревни, — заговорила Ханна. — И не всегда был законопослушным человеком.
— Скупал артефакты? — предположил я, когда она замолчала.
Было такое в обязанностях Аркейна — выискивать опасные волшебные вещи. И если кто-то укрывал подобные — наказание следовало очень жесткое. Как минимум потому, что второго Катценауге никто не хотел. Так что если член ордена убьет кого-то, но представит доказательства, что жертва таила в закромах бомбу замедленного действия, его даже хозяин земли не накажет. Максимум — поворчит, но скорее всего постарается дать на лапу, чтобы сотрудник Аркейна указал в своих отчетах, мол, деревня пыталась отколоться, и барон сам дружину собирал, чтобы с ними расправиться, просто искоренители раньше туда добрались.
Над баронами стоят графы, а те подчиняются герцогам, которые несут ответ перед королем. И вот, если какой-то барон прошляпил подобную опасность, следовательно, с кого спрос будет? Ведь в самом плохом сценарии первым, кто будет нести ответственность, окажется герцог. Потому как это его люди допустили оплошность.
Поэтому наказание за сокрытие, а уж тем более за целенаправленную скупку непроверенных Аркейном артефактов — очень суровое. Да и то сказать, никто ведь не хочет получить второе Катценауге. А подрыв стабильности, который начнется с подобного попустительства барона, это измена. За нее по головке не погладят, за это головку просто срубят. И то — если повезет.
— Не только артефакты, — призналась Ханна. — Он давал приют членам культа Хибы. И содержал для них загоны с пленниками.
Тоже жесткий проступок. Разные ходили о них слухи, но как иначе, когда эти веселые ребята любят устраивать человеческие жертвоприношения? Тут поневоле будешь ждать от подобной конфессии гадостей. В большинстве стран культ преследуется законом.
— Что-то еще? — уточнил я, поднимаясь на ноги.
Ханна дернулась, как от пощечины. Но я не собирался ее убивать, как пособницу — ведь она не сдала отца властям, следовательно, соучастница. Вместо этого я прошел к печке и, заглянув внутрь, занялся разведением огня. На улице уже темно, ночь вряд ли будет особенно теплой, да и съесть что-то нужно было — от той похлебки, что мы ели на привале, в моем желудке уже и атомов не осталось.
Девчонка молчала, пока я занимался печкой.
— Ты меня убьешь теперь? — вздохнула она.
Я лишь отряхнул ладони от сажи и, закрыв дверцу, встал на ноги.
— Я пока только ученик, и не в моей власти решать, как с тобой поступить, — ответил ей, глядя в лицо. — Вот проснется искоренительница Салэм, вот она и скажет, как быть. Хотя, честно говоря, я полагаю, что ты уже достаточно настрадалась в этом доме. Однако если ты скажешь, где разбойники хранили добычу и деньги, обещаю повлиять на решение своей учительницы.
И я ничуть не солгал.
Сборник законов, усыпивший меня в анклаве, мне все же удалось полистать. Влияние ордена на политику неоспоримо, и помимо уже озвученных преступлений, имелось и третье, при котором феодал мог призвать Аркейн на помощь.
Чудовища. Монстры, которые лезли из Катценауге, обладали разными свойствами. Их части тел, органы и жидкости — все это стало товаром, очень дорогим. Так что если ушлый староста замазался в первых двух, не удивлюсь, если и в это ему удалось влезть.
Когда твоя деревня голодает, и есть способы заработать денег, да имеются богатые покровители — а без них никакой культ не протянул бы так долго — волей-неволей встанешь перед выбором. Да, если правда всплывает, жить тебе останется совсем недолго. На другой чаше весов — жизнь твоей семьи и всей деревни.
Феодалы не рвутся улучшать быт крестьян, по крайней мере, в приграничных баронствах. Следовательно, и надеяться на помощь своего владетеля бесполезно. В таких условиях будешь хвататься за любую возможность заработать денег.
Это, конечно, хорошо ложится в теорию, что нападение на деревню Ханны — дело рук ордена. Хотя вероятно, что, скорее всего, барон просто не стал ничего предпринимать для ее защиты. А там уже любой случайный налет может оказаться последним.
Опять же, если барон был в курсе сношений с культом или артефактами, он обязан был обезопасить себя от ордена. А так — бандиты напали, артефакты исчезли, культа тоже нет. А разбойники в приграничье — то дело известное.
— Они хранили деньги в подвале, — еле шевеля губами, сообщила Ханна, и я кивнул в ответ, показывая, что услышал.
Но лезть туда не собирался. Девчонка вполне может меня там запереть, а потом расправиться со спящей Салэм и сбежать. Много ли надо беззащитному, пусть он сколько угодно раз чародей?
— Хорошо, завтра и посмотрим.
Открыв крышку печи, я подпалил тонкую лучину и, поднявшись на ноги, прошелся по срубу. Восковых свечей тут, конечно, не имелось, а вот обыкновенные масляные лампы нашлись на полках. Подпалить фитили было делом быстром, так что через пять минут уже можно было не опасаться расшибить лоб об очередной трофей, висящий на стене.
Сейчас стало видно, что хоть домик и принадлежал охотнику, но дело это далеко не вчерашнее — половину голов и причудливо изогнутых рогов с клыками давно пора выбросить. Что-то и вовсе сточили жуки, п