Зазвонил телефон. Риццоли приглушила звук проигрывателя и схватила трубку.
— Вы дома? — удивился Корсак.
— Я заехала принять душ.
— Я звонил несколько минут назад, вы не отвечали.
— Наверное, не слышала. Что случилось?
— Это я хочу знать, что случилось.
— Если у меня будут новости, я вам первому сообщу.
— Да? Как уже было сегодня? Про ДНК Валантайна я почему-то узнаю от лаборанта.
— Я просто не успела вам позвонить. Моталась как сумасшедшая.
— Помните, я первый привлек вас к этому делу.
— Я не забыла.
— Знаете, — сказал Корсак, — уже пятьдесят часов прошло, как он ее похитил.
Вероятно, Каренна Гент мертва уже двое суток, подумала Риццоли. Но смерть не отпугнет убийцу. Она только усилит аппетит. Он посмотрит на труп и увидит в нем объект желания. Объект для обладания. Она не может сопротивляться. Она холодна, пассивна, смирится с любыми надругательствами. Она — идеальная любовница.
Мелодия звучала еле слышно, и виолончель Александра, казалось, оплакивала кого-то. Риццоли знала, к чему клонит Корсак, догадывалась, чего он хочет. Только вот не знала, как успокоить его. Она поднялась с дивана и выключила проигрыватель. Даже в наступившей тишине ей мерещились звуки виолончели.
— Если все будет как в прошлый раз, он привезет ее в лес сегодня вечером, — сказал Корсак.
— Мы готовы взять его.
— Так я член команды или нет?
— Но у нас есть группа наблюдения.
— Там нет меня. Разве вам не нужна лишняя пара глаз?
— У нас расписаны все обязанности. Послушайте, я позвоню вам, как только…
— Хватит кормить меня обещаниями, понятно? Так я и буду сидеть у телефона, как клуша. Я знаю этого негодяя дольше, чем вы, дольше, чем кто-либо. Как бы вы себя почувствовали, если бы кто-то вклинился в вашу игру? Вывел бы вас из дела? Подумайте сами.
Она понимала его состояние. Понимала как никто другой, поскольку с ней это уже было. Однажды ее тоже отодвинули в сторонку, в то время как другие устремились вперед, к победе.
Она взглянула на часы.
— Я выхожу прямо сейчас. Если вы хотите присоединиться ко мне, тогда встречаемся на месте.
— А где ваше место наблюдения? — уточнил Корсак.
— Зона парка вдоль дороги от Смит-Плейграунд. Мы можем встретиться у гольф-клуба.
— Я буду.
12
В два часа ночи воздух в Стоуни-Брук был густым и тяжелым. Риццоли и Корсак сидели в ее машине, припаркованной почти вплотную к кустам. С этой позиции они могли видеть все автомобили, въезжавшие в парк с востока. Дополнительные наблюдательные посты были выставлены вдоль Эннекинг-Парквей — главной аллеи, которая тянулась через весь парк. Если бы кто-то заехал на одну из стоянок, его бы тотчас блокировали патрули. Засада была выставлена профессионально, и вырваться из сетей вряд ли кому удалось бы.
В жилете, Риццоли задыхалась. Она опустила стекло и вдохнула запах опавших листьев и влажной земли. Запах леса.
— Вы так москитов напустите, — заныл Корсак.
— Мне необходим свежий воздух. В машине так накурено, дышать невозможно.
— Да я только первую сигарету прикурил. И никакого запаха не чувствую.
— Курильщики никогда не чувствуют.
Он посмотрел на нее.
— Господи, вы весь вечер ко мне цепляетесь. У вас проблемы из-за меня — тогда, может, поговорим?
Риццоли уставилась на дорогу, темную и пустынную.
— Дело не в вас, — сказала она.
— А в ком тогда? — Не дождавшись ответа, он понимающе хмыкнул. — Ох, опять этот Дин. Ну, и что он натворил на сей раз?
— Несколько дней назад он нажаловался на меня Маркетту.
— И что сказал?
— Что я не гожусь для этой работы. Что, возможно, мне необходимо проконсультироваться у психолога по поводу нерешенных проблем.
— Он имел в виду Хирурга?
— А вы как думаете?
— Ну и мерзавец!
— А сегодня я узнаю, что мы получили немедленный ответ на наш запрос из КОДИС. Такого прежде никогда не было. Выходит, Дину достаточно лишь пальцами щелкнуть, и все вокруг начинают подпрыгивать. Мне просто интересно, что он здесь все-таки делает.
— Ну, эти федералы все такие. Говорят ведь: кто владеет информацией, тот вооружен, верно? Поэтому они и утаивают ее от нас, играют эдаких мачо. Мы с вами просто пешки для этого чертова Джеймса Бонда.
— Вы начинаете путать их с ЦРУ.
— ЦРУ, ФБР — один черт. — Корсак пожал плечами. — Все эти агентства кормятся секретами.
Затрещала рация:
— Говорит третий. У нас машина, последняя модель седана, движется к югу по Эннекинг-Парквей.
Риццоли напряглась в ожидании сообщения с другого поста. На этот раз прозвучал голос Фроста, который дежурил в следующей машине:
— Говорит второй. Мы его видим. Продолжает движение к югу. Не похоже, что он сбавляет скорость.
Через несколько секунд доложил третий наблюдатель:
— Пятый. Объект только что проехал пересечение с Болд-Ноб-роуд. Следует к выезду из парка.
Не наш.
Даже ночью Эннекинг-Парквей оказался весьма оживленной трассой. Они сбились со счету, отслеживая автомобили. Ложные тревоги, прерывавшие длительные интервалы тягостного ожидания, сожгли в ней весь запас адреналина, и теперь ее неудержимо тянуло в сон.
Разочарованно вздохнув, Риццоли откинулась на спинку сиденья. За лобовым стеклом маячила темнота, и в ней изредка вспыхивали огоньки светлячков.
— Ну иди же, сукин сын, — бормотала она. — Иди к мамочке…
— Хотите кофе? — предложил Корсак.
— Спасибо.
Он налил из своего термоса кофе и передал ей чашку. Кофе был черный, горький и отвратительный, но она все равно выпила.
— Что-то я сегодня переборщил, — сказал он. — Положил две ложки вместо одной. От этого кофе волосы дыбом встают во всех местах.
— Может быть, это как раз то, что мне сейчас нужно.
— Я вот думаю, если мне пить побольше этой дряни, может, волосы на голову перекочуют? — вяло пошутил Корсак.
Риццоли вгляделась в темноту, представив себе ночную жизнь лесных обитателей. Зубастые хищники. Она вспомнила изъеденные останки Леди Рахит и подумала про енотов, грызущих ребра, и собак, гоняющих голову как мяч. В общем, все совсем не как в сказке про Бэмби.
— Я теперь даже говорить не могу о Хойте, — сказала она. — Стоит мне упомянуть его имя, как на меня начинают смотреть с жалостью. Вчера я попыталась провести параллель между Хирургом и нашим неизвестным, так во взгляде Дина явственно сквозило: «У нее до сих пор Хирург на уме». Он считает, что у меня навязчивая идея. — Она вздохнула. — Может, это и так. Может, это останется навсегда. В каждом преступлении мне будет мерещиться его почерк. Каждый убийца будет иметь его лицо.
По рации раздался голос диспетчера:
— У нас запрос на осмотр территории, кладбище Фэйрвью. Есть какие-то машины в этом районе?
Никто не ответил.
Диспетчер повторил:
— У нас вызов на осмотр территории, кладбище Фэйрвью. Возможно незаконное проникновение. Номер двенадцатый, вы все еще в этом районе?
— Говорит двенадцатый. Мы на Ривер-стрит, у дома 1040. Здесь вызов по коду один.
— Вас понял. Номер пятнадцатый! Что у вас?
— Говорит пятнадцатый. Мы в Уэст-Роксбери. Эти ребята до сих пор не успокоятся. Думаю, пробудем здесь еще полчаса, от силы час, потом сможем выехать на Фэйрвью.
— Кто-нибудь есть свободный? — спросил диспетчер, гоняя радиоволну в поисках свободной патрульной машины. В теплую субботнюю ночь рутинный осмотр кладбища не входил в число приоритетных вызовов. Мертвые могли подождать, важнее было разобраться с буйными супружескими парами или вандалами-подростками.
Тишину, воцарившуюся в радиоэфире, нарушил кто-то из команды Риццоли.
— Говорит пятый. Мы на Эннекинг-Парквей. Отсюда до кладбища Фэйрвью рукой подать…
Риццоли схватила микрофон и нажала на кнопку трансляции.
— Пятый, это первый, — вмешалась она. — Не покидать пост. Понятно?
— Да у нас пять машин на слежке…
— Кладбище не наше дело.
— Первый, — произнес диспетчер. — Все патрули на вызовах. Может, все-таки освободите кого-нибудь из своих?
— Нет. Я хочу, чтобы моя команда продолжала наблюдение. Понятно, пятый?
— Десять-четыре. Задерживаемся. Диспетчер, мы не можем выехать на осмотр кладбища.
Риццоли вздохнула. Возможно, утром ей и нагорит за это, но она не собиралась отпускать ни единой машины из команды наблюдения, тем более на столь тривиальный вызов.
— Нельзя сказать, чтобы мы были активно задействованы, — заметил Корсак.
— Когда настанет момент, действие будет разворачиваться очень быстро. И я никому не позволю рушить мой план.
— Помните, о чем мы только что говорили? О навязчивой идее?
— Не начинайте все заново.
— Да нет, что же я враг себе, что ли? Вы ведь мне голову открутите. — Он распахнул свою дверцу.
— Куда вы?
— Отлить. Нужно разрешение?
— Я просто спросила.
— Это кофе просится наружу.
— Ничего удивительного. Ваш кофе где хочешь дыру прожжет.
Корсак вышел из машины и пошел в лес, на ходу расстегивая ширинку. Он даже не удосужился зайти за дерево и стал мочиться прямо в кусты. Это уже было слишком, и она отвернулась. В каждом классе свои хулиганы — Корсак был из тех, кто открыто сморкался, с удовольствием рыгал и носил на рубашке следы от ланча. У него были влажные и грязные руки, прикасаться к которым совсем не хотелось, хотя бы из чувства брезгливости. Она испытывала к нему и отвращение, и жалость. Посмотрев на кофе, который он ей налил, Риццоли выплеснула остатки в окно.
В этот момент ожила рация, и она переключила внимание.
— У нас автомобиль, который следует на восток по Дедхэм-Парквей. Похоже на желтое такси.
— Такси в три утра? — напряглась Риццоли.
— Я просто докладываю.
— Куда едет?
— Только что свернул на Эннекинг.
— Второй! — вызвала Риццоли следующий пост.
— Второй слушает, — откликнулся Фрост. — Да, мы его видим. Только что прое