— От ведь, япона мама! — простонал Виктор, бросаясь на кухню за йодом и бинтами.
И то и другое нашлось в избытке. Спасибо соседу Севе Франкенштейну, натаскал с работы всякой медицинской дребедени, включая полный набор хирургических инструментов. При этом мотивировал он свои противозаконные действия просто: «А чо? Все равно по два месяца зарплату не платят. Хоть хорошему человеку помогу».
Остановив кровь и кое-как намотав на руку бинт, Виктор направился обратно в спальню.
— Вот ведь, блин!
Он чуть не напоролся голой грудью на почти невидимую струну, протянутую через всю комнату. Неизвестно, каким новым порезом могло бы закончиться подобное столкновение, — трос был настолько тонким, что даже при слабом натяжении вполне мог просечь и кожу, и мышцы.
— И на хрена мне такие подарочки? — с возрастающим раздражением произнес Виктор. Потом проследил взглядом направление уходящей в сумрак коридора струны…
— Ну ни фига себе!
Он подошел к входной двери. В трехмиллиметровой стальной пластине, намертво всаженный в нее до середины, торчал ребристый штырь из неизвестного металла.
— И что прикажешь теперь с тобой делать? — задумчиво спросил Виктор. — Дверь за две штуки баксов автогеном взрезать?
Штырь собеседником оказался неважным.
Виктор помедитировал на него с полминуты, потом плюнул и совсем уже собрался было идти спать, оставив это дело на совести тех, кто должен был приехать за ним «завтра в восемь утра», как неожиданно в голову ему пришла одна мысль.
Он вернулся к кровати и осторожно взял в руки донельзя функциональный… как его там по-японски? Ниндзя-то?
Две черные «кнопки», которые Александра назвала мэнуки, находились под оплеткой рукояти. Одна из них была выполнена в форме знакомого дракона, сжимающего в лапе круглую жемчужину. Другая — в виде эмблемы. Черный знак инь-ян, пробитый прямым японским мечом.
Виктор закусил губу.
Воспоминания были слишком свежими. И слишком много сил он приложил для того, чтобы забить их как можно глубже, в самые далекие уголки памяти. И как можно реже доставать их оттуда. Потому что избавиться от них, похоже, было делом безнадежным.
— Значит, гэндзицу-рю, говоришь… Эмблема древней Школы. Понятно…
Он зажмурился и тряхнул головой. Да, точно, один в один.
Такие же символы он видел на теле Стаса.
Гэндзицу-рю.
Самая древняя Школа ниндзя…
Интересно, выпендривался Стас, делая себе наколку в виде символа утраченной Школы, или же она появилась на его теле неслучайно? Н-да… Вопросы, вопросы — и ни единого намека на ответ.
— А ты ожидал чего-то другого? — горько усмехнулся Виктор. — В то же болото, Витя. В то самое болото завтра с утра — шагом марш!
Он легонько провел подушечкой большого пальца по дракону на рукояти меча, но, памятуя недавний опыт, нажимать не стал.
— Выстрелы, говоришь? Хорошо, Саша, верю на слово.
Виктор осторожно дотронулся до троса, уходящего в темноту.
— Вот все-таки Сашенька сука, — задумчиво произнес он. — Типа, на тебе, любимый, мину, разбирай, осваивай… Японская якудза-то, может, и не против заполучить секрет полной отмороженности. Но при этом, если я ненароком проткну себя этой хреновиной, завтра в восемь утра никто под дверью в истерике биться не будет.
Штырь по прежнему торчал во входной двери. Виктор изо всех сил ухватился за рукоять двумя руками и нажал на вторую «кнопку».
Его с чудовищной силой дернуло вперед и протащило с метр по полу, но он ценой огромного усилия все же смог устоять и не воткнуться носом в паркет.
С противным скрежетом вылетел из двери ребристый штырь, и будто кузнечным молотом ударило в рукоять меча…
Ниндзя-то вылетел из рук Виктора, словно он держал в руках реактивный снаряд.
Виктор обернулся.
Всаженный в стену на треть клинок вибрировал как натянутая струна. Сверху что-то затрещало, посыпалось, и с потолка на пол рухнул солидный кусок лепнины.
— Вы что там, совсем охренели!
Голос за стенкой был полон неподдельного гнева.
— Полпервого ночи! Людям завтра на работу вставать!
— Да, да, — тихо сказал Виктор стене. — Нам тоже завтра вставать. Вернее, уже сегодня.
Он подошел к стене и взялся за рукоять меча. Стараясь не дотрагиваться до фигурных кнопок, потянул…
Не тут-то было!
Клинок засел в стене намертво.
Виктор набрал в грудь воздуха, уперся ногой в стену и рванул со всей дури.
Меч вылетел из стены. Вместе с мечом с потолка рухнул на пол еще один кусок лепнины, побольше.
— Ах ты, сука! — взорвался голос за стеной. — Ты что, издеваешься?! Да я щас вычислю, где ты живешь, возьму биту и так тебя отхерачу!..
— Возьми, — пожал плечами Виктор, глядя на черный меч в своих руках. — Заходи. Только ночную вазу с собой прихвати. А то мало ли что. За три года вся квартира дерьмом провоняет.
— Да я тебе!.. Да ты мне!..
Вопли за стеной стали глуше, смешавшись с женским щебетанием. Видимо, воинственного соседа принялась успокаивать его менее воинственная половина.
— Так то оно лучше, — сказал Виктор. — Только вот…
Он присел на кровать.
— Не может быть, чтоб такие штуки — и не фиксировались. Как же тогда мечом-то махаться, если оно в любой момент стрельнуть может тебе же в морду?
После непродолжительного исследования оказалось, что проткнутый мечом маленький черный инь-ян поворачивается на сто восемьдесят градусов и в повернутом положении рукоять остается просто рукоятью без тенденции выстрелить хозяину в живот ребристым штырем.
Дракон тоже легко поворачивался.
Потом Виктор нашел отлетевшее при выстреле навершие рукояти. Металлический колпак с легким щелчком встал на свое место — конструкторы предусмотрели, что у хозяина меча может не оказаться доли секунды для того, чтобы его снять.
— Гении, — вздохнул Виктор. — Только до веревочки не додумались, чтоб его после выстрела не искать.
Он подошел к окну и распахнул створки.
За окном в ночном небе мягко светила луна.
Виктор направил черное лезвие в макушку ночного светила, прищурился и нажал на дракона.
Выстрела не последовало.
— И на том спасибо, — сказал Виктор мечу. — Типа, начерно познакомились.
Он закрыл окно, подошел к кровати — и только сейчас почувствовал, как же он устал. За стеной еще раздавалось едва слышное бурчание соседа.
— Спокойной ночи, — кивнул Виктор стене. — И тебе приятных снов, — добавил он, обращаясь к мечу. — Надеюсь, что по ночам ты не ползаешь по комнате, не ловишь мышей и не кусаешь спящего хозяина за пятки.
Птица была назойливой и щебетала не умолкая.
Он взял палку, подкрался в дереву… Беззаботная трель птицы раздавалась прямо над головой. Над ней же была лысая ветка без листвы — но птицы на ней не было. Была трель, была ветка…
В недоумении он остановился, после чего от досады со всей дури шарахнул палкой по пустой ветке, взвыл от боли и… проснулся.
Он так и заснул на кровати, не выпуская из руки рукоять меча, который во сне стал палкой. Рукой он саданул по спинке кровати. А птицей был дверной звонок, который какой-то гад нажал и не отпускал, а тот заливался соловьиной трелью. Скорее всего, невидимый гад жал на звонок уже давно, потому что в электрических кишочках нехитрого прибора уже что-то начало заметно хрипеть.
Виктор отпустил меч и стал усиленно тереть глаза. Глаза разлипаться не хотели. И вообще, очень хотелось послать всё к чертовой матери, снова завалиться на кровать, накрыться подушкой — и пропади пропадом этот простуженный соловей вместе с гадом, который…
— Чтоб ты сдох! — с душой сказал Виктор и встал с кровати. — Достал, падла!
В воображении нарисовался вчерашний сосед из-за стенки, в семейных трусах и с обещанной битой.
— Ладно, — сказал Виктор, закипая. — Щас разберемся.
Он направился к двери. Звонок мгновенно перестал щебетать. Воображаемый сосед, устрашившись Викторова гнева, бросил свою биту и припустил по лестнице. Виктор усмехнулся, не заглядывая в глазок, повернул бобышку замка и резко распахнул дверь.
За дверью стоял японец.
То, что это японец, Виктор понял сразу. Сонная муть рассеялась, и как-то разом всплыло в памяти все, что было вчера. И не мог, по определению, невысокий человек со скуластым лицом и раскосыми глазами быть таджикским гастарбайтером или новым дворником туркменской национальности. Притом что ни те ни другие не носят дорогих антрацитовых костюмов. Да и потом, согласитесь, что, ежели в вашей квартире вдруг завелась пара старинных японских мечей, нет ничего удивительного в том, что однажды к вам в дверь позвонит настоящий японец.
Виктор вздохнул и посторонился.
Японец вошел и встал в коридоре столбиком. Руки по швам, лицо — как у Будды, без следа морщин и эмоций, словно из камня вырезанное. И глаза в лице словно глиняные шарики в узких бойницах дота.
Шарики шелохнулись, обозревая убранство Викторовой квартиры, и вернулись в исходную.
— Вы готовы? — спросил японец без малейшего намека на акцент.
— Всегда готов, — пробурчал Виктор. — Что, уже выезжаем?
Японец чуть повернул голову и внимательно посмотрел на хозяина квартиры. И от этого взгляда почему-то Виктор чуть ли не впервые в жизни почувствовал себя неловко.
— Машина внизу, — сказал японец, повернулся и вышел.
— А это…
Японца уже не было на лестничной площадке. Звука шагов по ступенькам Виктор тоже не услышал. Он специально высунул голову за дверь и прислушался.
Ни звука.
— Чудеса, — сказал Виктор, закрывая дверь. — Ниндзя-невидимки, зона второго внимания, Кастанеда без наркоты и все такое.
Однако, несмотря на экстраординарные способности гостя, баловать японского товарища и торопиться перед дальней дорогой Виктор не собирался. Тем более что часовая стрелка только-только перевалила за цифру «шесть».
— А обещали в восемь, — недовольно пробубнил Виктор, направляясь в ванную.
Он, не торопясь, принял душ, вскипятил чайник, приготовил яичницу с ветчиной, плотно позавтракал и только после этого, вытащив из шкафа фирменную спортивную сумку, начал собираться в дорогу.