В пятом и шестом классах школьное начальство настаивало на том, чтобы Мэри позволила сыну перескочить один год и учиться со старшими. Уэйн справлялся с заданиями куда быстрее своих одногодков, и некоторые учителя даже поручали ему проверять у одноклассников домашние задания. Однако Мэри отказывалась. Она хотела, чтобы Уэйн учился со своими друзьями.
Обстановка в доме Хенли накалялась. Однажды Элмер накинулся на Мэри, и Кристин попыталась ее защитить. Тогда он замахнулся и на нее. «Он бил маму, – вспоминал Хенли, – а бабушка попыталась его остановить. Он сбил ее с ног. Я схватил пылесос и заехал ему по голове, так что он тоже упал. Мы еще легко отделались».
Мэри хотела развода, но не могла устроиться на полноценную работу, пока ее младший сын не пойдет в школу. Приходилось ждать и сносить побои. Когда время пришло, она переселила мальчиков в дом матери и нашла себе работу кассирши. Платили там мало, и с десяти лет Уэйн начал подрабатывать, чтобы помочь матери, – например, развозить газеты. Вскоре ему разрешили наливать клиентам бензин на заправке с десятью колонками. Платили ему наличными в конверте, и его возраст никто не спросил. Уэйну было четырнадцать, когда родители развелись, и на его плечи лег еще более тяжкий финансовый груз. Элмер заявил Мэри, что не собирается платить алименты. Он немедленно женился на женщине, с которой у него была интрижка.
В конце концов он продал дом и переехал, но все равно периодически являлся пьяный, чтобы «наказать» бывшую жену. Неоднократно он оказывался в тюрьме за хулиганство и нападения. В паре серьезных эпизодов участвовал его сын.
«Я боялся отца, – признавал Хенли, – но я хотел нравиться ему. После развода родителей мы временами виделись с ним. Он жил в Хьюстоне. Я навещал его дома. Там были мы с ним и еще пара соседей, сидели во дворе и выпивали. Мне было шестнадцать. Я сказал, что в неделю зарабатываю больше, чем он зарабатывал, когда я родился. Он решил, что я пытаюсь его принизить, а я просто хотел сказать что-то вроде «гляди, как хорошо у меня получается». У нас началась ссора, и он погнался за мной. Пальнул в меня из дробовика. Потом догнал и поймал, мы подрались, и он повалил меня в канаву и прыгнул мне на ногу. С тех пор я прихрамывал. Я пытался ранить его перочинным ножом, но сам порезался сильней, чем порезал его. Кто-то вызвал полицию. Я позвонил маме. Она забрала меня, и мы уехали, а полицейские его загребли».
Позднее Уэйн снова едва не попал в неприятности. «Мы были на приеме в честь второй свадьбы матери [она вскоре развелась], и моему отцу велели не приходить. А он пришел. Я пытался заставить его уйти. Он ударил меня и побежал к своей машине. Я бросился за ним [с ружьем]. Приятель меня толкнул, и я прострелил ему ногу. На моего отца завели дело о попытке убийства. Мы даже были в суде, но у меня показаний не брали. Я был несовершеннолетним, и меня не могли принудить». Но Уэйн никогда не забудет, что отец пытался застрелить его, своего старшего сына, плоть от плоти.
Еще мальчиком Уэйн чувствовал ответственность за мать и бабушку. Его воспитывали защитником женщин. «Надо говорить “да, мэм” и “нет, мэм” и обращаться с женщинами уважительно. Заботиться о семье. Быть южанином, джентльменом, – значит держать свое слово и достойно обращаться с окружающими».
От такого давления Уэйн стал тревожным и возбудимым. Он плохо спал по ночам. В девятом классе его успеваемость снизилась. Мэри отвела его к врачу, а тот прописал пять миллиграммов валиума три раза в день. Это ослабляло внутренний контроль. Когда учителя ругали его, он огрызался в ответ, порой и грубо. Однажды учительница отвела его в кабинет директора, и туда вызвали его мать. Мэри призналась, что развод плохо повлиял на Уэйна.
«Я был дерганый, перепуганный, несчастный, – вспоминал Хенли. – Мне было не по себе. Валиум – он как сыворотка правды. Ты говоришь все, что приходит в голову, без тормозов. Меня забрали из школы, и я остался в девятом на второй год. Это было самое худшее, что они могли со мной сделать. Если бы я окончил девятый в первый год, то не встретился бы с Дэвидом Бруксом».
Стук в дверь
Корлл обучил Брукса приводить к нему мальчишек, которых никто не будет искать – сбежавших из дома, наркоманов и малолетних преступников. Отбросы общества. «Большинство из них не были хорошими мальчиками, – говорил Брукс детективам после ареста. – И не представляли для своих семей потери. Они были источником неприятностей, хулиганами и бродягами». Он считал, что избавляет Хайтс от плохих ребят. Их легко было находить в районе с большим количеством разведенных семей и высоким уровнем алкоголизма. Дети, которые прогуливали школу или сбегали из дома, становились легкой добычей; если такой ребенок пропадал, все решали, что он просто сбежал в очередной раз.
Начались уроки в школе, и Брукс вернулся в девятый класс, правда, ненадолго. Как-то осенью 1971-го Брукс увидел мальчика, направлявшегося прочь от здания школы, куда он должен был войти. Он был прогульщиком. Кудрявый мальчишка, худой и невысокий – около 165 сантиметров. Брукс был не особо общительным, но все-таки решил вступить с ним в разговор. Он подошел к мальчику и спросил его имя. Того звали Элмер Уэйн Хенли – младший.
«Когда мы впервые познакомились, – вспоминает Хенли, – я шел от школы Гамильтон-Джуниор-Хай. Там, только выходишь из кампуса, стоит бензоколонка. Возле нее мы встречались с друзьями. Они шли в школу, а я сбегал. Меня легко было там найти. Когда Дэвид появился, он шел из кампуса. Я решил, что он специально меня поджидал».
Брукс спросил:
– Тоже прогуливаешь школу?
Хенли посмотрел на худого длинного блондина в старушечьих очках и ответил:
– Иду в бильярдную гонять шары.
Брукс пристроился с ним рядом и сказал, что тоже пойдет. Раньше Хенли не видел этого парня ни в бильярдной, ни в школе, но подозрений это у него не вызвало. Неплохо было для разнообразия прийти с компанией. Они поболтали о своих семьях, об отсутствии интереса к урокам. Хенли решил, что Брукс – просто скучающий парень в поисках приятеля. У них было много общего, включая вечно недовольных отцов и дух бунтарства, царивший тогда в подростковой культуре.
Брукс был на год старше, хоть и учился в девятом. Он признался, что его оставили на второй год. О том, где он живет, Брукс старался не упоминать, но рассказал, что у него есть постоянная девушка, Бриджет Кларк. Хенли работал на двух работах, поэтому времени болтаться без дела у него не оставалось. Но Брукс настаивал.
«Как-то они с Дином приехали на заправку, где я работал», – вспоминал Хенли. Тогда он впервые увидел Дина Корлла, взрослого мужчину, с которым Брук вроде бы дружил. Он не понял, что Корлл рассматривал его в качестве потенциальной жертвы. Мальчики продолжали вместе прогуливать школу, курить травку и играть в бильярд. Хенли гадал, откуда Брукс раздобыл деньги на свой «Корвет». Он знал, что Брукс не работает, и хотя его отец владеет компанией по прокладке и асфальтированию дорог, семья у него небогатая. Тем не менее у Брукса всегда были деньги или наркотики. Хенли подумал, что он, возможно, находится на содержании у того мужчины.
Однажды Брукс с Корллом подъехали к дому Хенли и стали гудеть, чтобы тот вышел прокатиться с ними. Мэри Хенли это не понравилось. «Я сказала Уэйну: “Сиди, где сидишь”, а сама вышла на улицу и спросила: “Вы что тут сигналите?” Он [Корлл] сказал: “Вообще-то, мы к Уэйну”». Но Мэри было все равно. «Уэйн не подходит к машинам, которые стоят у дома и гудят, у нас так не принято. Если хотите повидаться с кем-то из моей семьи, подойдите к двери и постучите. И если я не знаю, кто вы такой, где живете и ваш телефонный номер, больше к моим дверям не возвращайтесь. Когда все это уладите, можете прийти, но не надо сидеть здесь и гудеть».
Она была удивлена, что Корлл, взрослый человек, проводит время с мальчишками, но в целом он показался ей симпатичным. Она дала ему понять, что приглядывает за своими сыновьями. Корлл извинился. Он продиктовал Мэри Хенли свой телефонный номер, и она решила, что ему нравится разыгрывать из себя старшего брата.
Хенли сел в машину. Корлл отъехал от дома. Хенли запомнился их первый разговор. «Дин сразу вместо «Здравствуй» спросил меня: “Шутку хочешь?” Шутка была неприличная. А мне было четырнадцать лет. И вот взрослый мужик рассказывает мне шутку про оральный секс. Я подумал, это круто. Почувствовал себя тоже взрослым. Особенным».
Когда Хенли рассмеялся, Корлл улыбнулся. Это была проверка. Хенли ее прошел. Корлл приготовился сделать следующий шаг. Если бы Хенли испугался, Корлл дальше не пошел бы. Сбивать подростка с пути надо постепенно. Каждый раз, когда он уступает, нарушаются его мягкие границы. Корлл еще не был уверен, что станет делать с этим худеньким разговорчивым пареньком, но общительность Хенли ему понравилась. Корлл уже знал от Брукса, что Хенли выпивает и покуривает марихуану. Мальчик был дерзкий, но к нему было легко подобраться. Он играл в бейсбол, но не был тупым придурком. И хотя ни к чему особо не стремился, бездельником его никак нельзя было назвать. Однако имелся и минус: внимательная и заботливая мать. Если он пропадет, она забьет тревогу.
Корлл без происшествий прокатил Хенли и высадил у его дома, заметив, что у мальчишки есть младшие братья. В Хайтс было полно детей, что Корллу очень понравилось. Однако он разыгрывал из себя крутого парня, чтобы не произвести впечатление гея, охотящегося за малолетками.
Между работой и домашними заданиями у Хенли было мало времени, чтобы общаться с Бруксом и Корллом. Кроме того, он присматривал за тремя младшими братьями. Он работал по много часов, чтобы помогать матери оплачивать счета, и в конце концов бросил школу. Тот факт, что Брукс не работает, но при этом у него всегда есть деньги, постепенно оказывал влияние на Хенли. «Я заметил, что у Дэвида больше денег, чем обычно бывает у парней нашего возраста и социального статуса. Я спросил, откуда они у него. Время от времени он давал мне понять, что занимается чем-то противозаконным по наводке Дина. Они участвовали в какой-то криминальной организации».