Хенли уехал в марте. Корлл узнал об этом.
«Дин был расстроен, – вспоминал Хенли. – Он заставил Дэвида позвонить мне и позвать обратно. Дэвид сказал, что-то может случиться с Греггом Хиллигестом и моим младшим братом. Это была угроза. Спустя две недели я вернулся назад [в Хьюстон], потому что должен был [защитить моего брата]».
В отсутствие Хенли Корлл пригласил к себе в дом его брата Пола. Когда Хенли узнал об этом, то закатил скандал. «Я массу усилий приложил к тому, чтобы Дин не добрался до моих друзей, и всегда держал своих братьев подальше от него. Они думали, что я у Корлла развлекаюсь, и тоже хотели участвовать. А я им говорил никогда не ходить к нему в дом или квартиру без меня или не предупредив меня сначала. Очень серьезно говорил».
В том же месяце Корлл снял дом своего отца по адресу: 20202, Ламар-стрит, в Пасадене, в получасе езды от Хайтс. Хенли нашел работу в компании отца Брукса – укладывать асфальт. Пару месяцев все шло спокойно, вероятно, потому, что у Корлла развилось болезненное гидроцеле (скопление жидкости) в мошонке, требовавшее операции. Хенли продолжал присматривать за своими братьями. Пасадена была дальше, чем предыдущие квартиры Корлла, туда нельзя было дойти пешком и даже доехать на велосипеде.
Хенли и Брукс в тревоге ждали дальнейших распоряжений от Корлла. Они даже обсуждали, что в случае необходимости убьют его. Хенли сознавал, что эти разговоры рискованные. Брукс был ближе к Корллу, чем Хенли, и ревновал из-за того, что Корлл так полагался на второго помощника. Он мог предупредить Корлла, что Хенли что-то замышляет. Однажды Корлл сковал Хенли наручниками и прижег сигаретой, чтобы показать, что тот не должен действовать самостоятельно, уезжать без разрешения и вообще что-то решать. Хенли запомнилось и то, как Корлл приказал ему избить Брукса, чтобы преподать тому урок.
«Мы боялись Дина, – говорил Хенли. – И боялись друг друга, честно говоря. Я хочу сказать, [Дин] когда-то привязал к себе Дэвида. Привязал к себе меня. Так что мы оба были связаны с ним… и знали о его наклонностях. Над нами постоянно висела угроза. Проблема была в том, что, если он приближал одного, другой настораживался. С другой стороны, вот мой друг, и вот ты, человек, которому я не могу сказать “нет”. Пойду ли я за Дэвидом? Или постараюсь спасти собственную жизнь? Мы вечно балансировали на грани. Никогда не понимали, расположен к нам Дин или нет. Он мог оттолкнуть одного из нас и провести больше времени со вторым, чтобы вызвать ревность и столкнуть нас лбами. Мы вроде как доверяли друг другу [и одновременно] не доверяли до конца».
«Кажется, ближе к концу мы с Дэвидом пришли, наконец, к осознанию, что он стравливает нас. Единственной возможностью выпутаться для нас было держаться вместе, не позволять ему вбить между нами клин. Дин все чаще заговаривал [с одним из нас] про другого. Мы боялись спать рядом с Дином, поэтому, ночуя [в его доме], спали в одной постели».
У Хенли еще оставалось несколько друзей, но он вернулся к вредным привычкам. Его друг Брюс Питтман сильно беспокоился за Хенли. Тот пил куда больше, чем следовало, и иногда даже подумывал обратиться к врачу или психотерапевту. Как-то раз Хенли спросил Питтмана, не собирался ли он когда-нибудь стать профессиональным киллером. Вопрос показался тому странным – как и неожиданная дружба Хенли с Корллом. Питтман замечал, как Корлл глазеет на мальчишек. Это было отвратительно. Что Хенли делает с этим взрослым мужиком-геем? Питтман подозревал, что их связывают какие-то извращенные отношения.
Возвращение в Хьюстон напомнило Хенли о его роли в убийствах. Он хотел оставить их позади. В мае, когда ему исполнилось семнадцать, он вспомнил о еще одной возможности убраться подальше от Корлла так, чтобы тот его не достал. Он записался в армию. Хенли надеялся пройти обучение на боцмана – человека, отвечающего за хозяйственное обеспечение судна. «Я попрощался с матерью и пошагал на призывной пункт. Там прошел экзамен. Наверное, я хорошо справился, потому что меня отправили в университетский госпиталь Хьюстона на медкомиссию. Дежурный провел меня по всем отделениям. Но потом мне сделали проверку на цветовое зрение, и я получил четыре балла из четырнадцати. У меня оказался дальтонизм. А это значило, что в морскую пехоту, куда я собирался, мне не пройти». Еще в госпитале установили, что Хенли соврал, заполняя анкету: он написал, что никогда не употреблял наркотики. «Я заявил, что не употреблял наркотики, а после анализов пришлось признаться, что употреблял. Я солгал, поэтому не годился для службы». Хенли забрал свое заявление.
Вернувшись к своей зашедшей в тупик жизни в Хьюстоне, Хенли снова стал проводить время с Корллом. Не поставив его в известность, Корлл завел серьезные отношения с девятнадцатилетним юношей, которого Джек Олсен в своей книге называет «Гай». Они встречались три месяца, примерно до июля. Корлл пригласил Гая в свой дом в Пасадене, а там показал запертую комнату и сказал, что никогда не впустит его туда. По словам Гая, Корлл временами заговаривал о том, что его принуждают делать вещи, которые ему не нравятся, но он пока не может придумать, как положить этому конец. Корлл, по словам Гая, был очень скрытным.
Очевидно, новые отношения не ослабили тяги Корлла к убийству. В начале июня он настоял, чтобы Хенли «привел к нему мальчишку». Деваться было некуда. Брукс в тот момент отсутствовал, и Хенли пришлось действовать в одиночку.
Лето крови
Хенли выбрал приятеля своей девушки, пятнадцатилетнего Билли Лоуренса. Мальчик жил с отцом и часто жаловался на жизнь. Его перевели в новую школу, и он тяжело переживал расставание с друзьями. Его отец терпеть не мог, когда сын сбегал из дома, чтобы выпить или покурить травку. Джек Олсен в своей книге описывает их отношения как близкие, но напряженные. Пообещав Лоуренсу вечеринку или поездку на озеро, где у семьи Корлла был дом, Хенли заманил Лоуренса к Корллу.
Пока Лоуренса пытали, Брукс [ошибочно отнесший этот инцидент на июль] позвонил в дом Корлла. Никто не ответил, но он продолжал звонить, пока Хенли, наконец, не взял трубку. Подробности того звонка мы знаем из полицейского протокола.
– У вас кто-нибудь есть? – спросил Брукс.
– Да, – ответил Хенли.
– И это не друг?
– Вроде того.
Брукс хотел узнать имя, но Хенли не говорил. «Поэтому я поехал посмотреть, кто там у них».
Довольно странно было, что Брукс так заинтересовался. Корлл его не вызывал, и он мог избежать неприятной задачи по перевозке трупа и рытью могилы. Тем не менее он поехал к Корллу сам, без приглашения. (У него была там комната, но на тот момент он жил со своей невестой, Бриджет Кларк). Видимо, Брукс решил, что Хенли получит что-то – деньги или благодарность – за это похищение и не хотел остаться в стороне. В своих показаниях он никакого объяснения не предлагает, но добавляет некоторые детали.
Приехав, Брукс увидел, что Лоуренс, голый, привязан к кровати. До этого Билли позвонил отцу и попросил разрешения поехать «с парой друзей» на рыбалку на озеро Сэм Рейберн. Он пообещал вернуться через три дня. Неизвестно, был этот звонок сделал по принуждению или нет. В тот день, по словам его отца, они тепло поговорили с сыном. В следующий раз весточка от него пришла через пять суток: короткая записка, где Лоуренс заявлял, что нашел работу в Остине и домой вернется не раньше августа. Эта записка практически наверняка была написана по принуждению или вообще подделана. Она походила на предыдущие письма от жертв Корлла их семьям. Приговоренный к смерти мальчик подписал в конце: «Надеюсь, ты знаешь, что я тебя люблю».
Лоуренс так и не вернулся домой. У Корлла были на него планы. По показаниям Брукса, Корллу «очень понравился» Лоуренс, и он продержал его в наручниках, прикованного к доске, по меньшей мере три дня.
Брукс сказал, что в конце первого дня отвез Хенли домой, а потом вернулся к Корллу. «Я так устал, что сразу свалился спать в комнате напротив». И это опять было странно. Он улегся в кровать, равнодушный к страданиям подростка. На следующее утро Брукс привез Хенли назад, рассчитывая на то, что Корлл заплатит ему за эти разъезды. Его мелочность особенно поражает на фоне общей шокирующей ситуации.
Бо́льшую часть дня сообщники, судя по всему, провели в доме Корлла, поскольку вечером Мэри Хенли позвонила туда. Хенли сказал ей, что поедет на пару дней на озеро. Хотя Брукс утверждал, что Лоуренс на тот момент был еще жив, он указывал далее, что, когда они уезжали в шесть часов вечера, мальчик был мертв – задушен веревкой. «Наверное, я был там, когда его убили… Я не помню, как его убивали. Даже не знаю, видел это или нет».
Брукс сказал, что они положили труп, обмотанный пленкой, в деревянный ящик и повезли на озеро Сэм Рейберн, куда приехали около десяти вечера. Они поспали, а наутро пошли с Хенли рыбачить, пока Корлл искал место для могилы. Это был первый раз, когда они хоронили труп на озере. Около пяти часов вечера Брукс и Корлл вырыли могилу; Хенли стоял «на стреме». Брукс с Корллом вынули тело из ящика и закопали. Излишки земли Брукс ссыпал на коврик, чтобы оттащить подальше – так никто не заметит холмика. Корлл накричал на него за то, что он утащил слишком много. Когда детективы показали Бруксу найденную в доме Корлла фотографию Билли Лоуренса, он подтвердил, что это тот самый мальчик, о котором он рассказывал.
Хенли тоже запомнилось садистское обращение с Билли. Он говорил, что тот случай дался ему особенно тяжело, возможно, еще и потому, что он был знаком с Лоуренсом и сам привел его к Корллу. «Тот раз был нелегким. Я пытался наглотаться таблеток, пока Дин держал Билли связанным. Я сидел и ел их одну за одной, целую пригоршню. Сам не знал, чего хочу: покончить с собой или просто отключиться. Помню, я думал “Ты даже не знаешь, что эти [таблетки] с тобой сделают”, и сам себе отвечал “Плевать”. Я вырос в культуре наркотиков. Меня учили, как их принимать. Я не принимал таблетки, если не знал, какой от них будет эффект, но с Дином я ничего не контролировал».