прямо сейчас. Для семьи Коббл сумма была неподъемной. Коббл упомянул, что Джонс тоже с ним. Осипшим голосом он добавил, что позже перезвонит и скажет, как передать деньги. А потом повесил трубку.
Верн позвонил в полицию, но там сказали, что ничего не могут сделать. Тот же самый результат принес звонок в ФБР. Верн позвонил отцу Джонса и узнал, что Джонс просит такую же сумму. Когда юноши не вернулись к себе в квартиру, семья Коббл обратилась за помощью к родственнику, бывшему оперативнику ЦРУ. Он опросил десятки мальчиков в Хайтс, включая Хенли, но узнал только, что Джонс был «настоящим грабителем» и «садистом». Хенли, по его словам, проявил сочувствие и готовность помочь. Кобблы предлагали денежное вознаграждение за любую информацию, но так ничего и не узнали.
Корлл привязал Коббла и Джонса к своей доске. Он пытал и насиловал их обоих с особым садизмом. Потом приказал избить друг друга, пообещав освободить того, кто останется в живых. Скорее всего, они ему не поверили. Били они друг друга или нет, по результатам аутопсии неясно, но Джонс умер первым, задушенный веревкой с тройной петлей. Страдавший нервным расстройством Коббл пришел в такой ужас при виде смерти лучшего друга, что у него остановилось сердце. Хенли бросился оживлять его. Коббл пришел в себя, но по приказу Корлла Хенли дважды выстрелил ему в голову. «Не имело смысла реанимировать его, – сказал он, – но я просто автоматически среагировал».
Их тела Корлл собирался похоронить в лодочном эллинге. Он отвез туда Хенли и запер внутри, пока сам ходил за мешками с негашеной известью. «Я сидел запертый в его сарае довольно долго, – вспоминал Хенли. – Был в полном ужасе». Он думал, что его друг, Дэвид Хиллигест, тоже похоронен там. Он действительно мог ходить прямо по могиле Хиллигеста, пока выкапывал большую яму в центре сарая.
Хенли написал матери письмо, в котором рассказывал все то, что пытался сообщить своим дядям в январе. Он считал, что Корлл может его убить, и хотел, чтобы мать знала, что он наделал. Это было отчасти признание, отчасти документ, который следовало отнести в полицию в случае его исчезновения. Он передал письмо Мэри. «Я пытался рассказать обо всем этом маме раза два или три, – говорится в его заявлении полицейским, – но она мне просто не верила. Однажды я даже написал признание и спрятал его, надеясь, что Дин меня убьет, потому что больше не мог так жить. Я отдал признание матери и сказал отнести его в полицию, если я вдруг пропаду».
«Когда я его получила, – вспоминала Мэри, – там говорилось, что он убил Дэвида Хиллигеста, а я знала, что это не так. Он тогда не был знаком с Дином Корллом. А дальше там упоминалось о Мэлли Уинкле, [мальчике] который был с Дэвидом Хиллигестом. Он писал “мы убили их всех”, а я знала, что Уэйн не убивал этих двоих. Поэтому я избавилась от письма из страха, что оно попадет в чужие руки и Уэйн пострадает. Я всегда делала, что будет лучше для моих сыновей. Надо было сохранить его, потому что так Уэйн пытался попросить о помощи. Я знала, что ему нужно к психиатру, очень нужно. Я не могла понять, что с ним происходит. Я пыталась его спрашивать, но он мне не говорил».
Мэри назначила сыну прием у психиатра, кабинет которого находился в том же здании, где она работала. Прием должен был состояться через несколько недель, но ей стало легче от сознания того, что Уэйном займется специалист. Ее сын так сильно изменился за последний год, что она ясно понимала – с ним все очень плохо.
Спустя неделю после убийства Коббла и Джонса, по словам Джека Олсена, Хенли сказал Брюсу Питтману, что собирается улететь в Австралию. Он звал Питтмана с собой и даже предлагал заплатить за билеты – а Брюс позднее вернет ему деньги. Билеты стоили по 1700 долларов каждый. Питтман не представлял, откуда Хенли мог раздобыть такие деньги. У его семьи не было ни копейки, и он работал на низкооплачиваемой должности. Ему вспомнился вопрос Хенли про наемного убийцу. Неужели его друг и правда связан с организованной преступностью?
Корлл начинал паниковать. Он пытался уговорить Гая уехать из Хьюстона – переселиться в Мексику или Центральную Америку и начать новую жизнь в краях, где его никто не знает. Гай ответил, что не поедет. Это до того расстроило Корлла, что он заплакал. Гаю показалось, что он отчаянно хочет уехать. Но Корлл не говорил, почему это для него так важно.
Последние дни
Третьего августа тринадцатилетний Джеймс Стэнтон Дреймала уехал на велосипеде из своего дома в Южном Хьюстоне. Через несколько часов он позвонил родителям и сказал, что находится на вечеринке на другом конце города и хочет остаться ночевать. Отец велел ему возвращаться домой. Брукс упоминал о нем в заявлении полиции как о «маленьком блондинчике». Брукс не помогал завлечь Дреймалу к Корллу – когда он пришел, мальчик уже был там. Хенли в доме не было. (Он ушел в трехдневный наркотический запой с компанией девушек). Брукс сказал, что купил мальчику пиццу и провел с ним сорок пять минут, прежде чем уйти, предоставив его страшной судьбе. Корлл задушил мальчика веревкой, завернул его тело в полиэтилен и закопал в лодочном сарае вдоль восточной стены. Там же, рядом с краденым «Камаро», он бросил его велосипед.
У Корлла заканчивалось место для захоронений. Тела были закопаны вдоль обеих стен, в передней и средней части эллинга. Там можно было похоронить еще два или три трупа, не больше. Он собирался арендовать дополнительный эллинг. И был на грани срыва.
Давняя знакомая Корлла по имени Бетти Хоукинс заметила, что тем летом он сильно изменился. Иногда Корлл использовал ее как прикрытие, представляя своей невестой. В своих показаниях, данных полиции после смерти Корлла, она описывала характер их пятнадцатилетних отношений. Они с Корллом познакомились, когда она работала на кондитерской фабрике. Ей тогда было чуть меньше тридцати, и она была замужем. Когда Бетти в 1968-м развелась, Корлл стал ухаживать за ней. У нее было двое сыновей, с которыми ему нравилось играть. Сексом они не занимались – Корлл вел себя «как джентльмен». Хоукинс знала про то, что Дэвид Брукс живет у Корлла, но думала, что он просто добр к мальчику. Она также знала еще троих мальчишек, которые крутились возле Корлла: Билли Болча, еще одного Билли (вероятно, Райдингера) и кого-то по имени Лерой. В разговоре с ней Корлл как-то упомянул, что хочет избавиться от Брукса и Хенли, но не сказал почему. Затем он внезапно спросил, не согласится ли она выйти за него замуж и переехать в Колорадо, где живет его мать. Он выглядел расстроенным. Корлл стал сильно пить, что было для него нехарактерно, и признавался, что употребляет наркотики. Казалось, он утратил контроль над собственной жизнью.
Хоукинс виделась с Корллом 29 июля: они вместе ездили в загородный дом его отца на озере Сэм Рейберн. Его отец с мачехой тоже там были.
«Он вел себя странно, – говорила она. – Не мог усидеть на месте. В буквальном смысле». Обычно он любил играть с ее детьми, но в тот раз игнорировал их. «Казалось, что у него что-то было на уме… Судя по выражению его лица, я поняла: его что-то беспокоит». Когда он не остановился по ее просьбе, чтобы купить сигареты, пока они ехали домой, Бетти поняла – дело серьезное. Он всегда очень внимательно к ней относился. (Это были его обычные поведенческие сигналы, указывавшие, что скоро ему понадобится новая жертва.)
В воскресенье, 5 августа, сразу после убийства Дреймалы, Корлл сказал Бетти по телефону, что он очень «одинокий», но потом заявил, что все-таки не возьмет ее с собой в Колорадо. Ему надо сначала найти работу. Он согласился помочь ей с переездом в новую квартиру, запланированным на 9 августа. Упомянул, что собирается получить отработанную зарплату, а потом бросить работу, никого не предупреждая. Он понимал, что так нельзя, но, по его словам, у него не было выбора. «Если я вдруг уеду, – предупредил он, – не говори Бруксу, куда я отправился».
Мать Корлла, Мэри Уэст, тоже заметила его нервозность. Двадцать девятого июля Корлл сказал ей по телефону, что у него неприятности. По ее словам, он заявил: «Я сматываюсь отсюда. Хочу исчезнуть. Может, умру от передозировки». Казалось, он ищет путь к освобождению. Когда она сказала ему, что он все равно должен понять, как правильно жить – эту жизнь или следующую, – Корлл ответил: «Мам, видно, уже только следующую». Он отказался объяснить, что имеет в виду, бросив: «Я не могу об этом говорить». Некоторое время спустя она упрекнула его за то, что он вовремя не оплатил телефонный счет, а он сказал: «Я и не собираюсь платить». Весь день 5 августа – тот же самый, когда он сказал Бетти, что не возьмет ее в Колорадо, – она пыталась до него дозвониться. Когда Корлл, наконец, взял трубку, он объяснил, что до этого не отвечал, потому что кое от кого скрывается. Она подумала, что он мог задолжать кому-нибудь деньги.
Не исключено, что Корлл услышал про облаву, которую полиция округа Сант-Августин устроила в воскресенье 29 июля неподалеку от семейного дома на озере Сэм Рейберн. Около двухсот полицейских прочесали весь лес. В тот день Корлл находился в доме на озере вместе с Бетти Хоукинс. Он мог узнать об облаве и решить, что кто-нибудь нашел одну из его могил.
В среду, 1 августа, он позвонил мачехе, Мэри Корлл, и спросил, не захочет ли ее дочь занять его квартиру в доме 2020 по Ламар-стрит. Она поинтересовалась, почему он выезжает. Корлл ответил: «Так надо». Она была в курсе, что ранее в том году у него были проблемы со здоровьем. Мачеха стала настойчиво расспрашивать Корлла о причинах переезда, а он воскликнул: «Я не могу об этом говорить. Сам со всем разберусь!» Третьего августа она, обеспокоенная, позвонила ему на работу. В этот раз он разговаривал спокойнее. (Он только что убил Джеймса Дреймалу). Корлл сказал ей: «Все под контролем». Шестого августа он приехал к ней в дом, чтобы постирать белье, и выглядел вполне нормально.
Те, кто хорошо знал Корлла, видели, что в первую неделю августа 1973-го он вел себя необычно и проявлял суицидальные намерения. А потом внезапно пришел в норму. Многие люди подобного склада успокаиваются, когда решают покончить с собой. Они испытывают облегчение. Поэтому Корлл либо нашел выход из своей тяжелой ситуации, либо планировал суицид и готовился к нему.