Эксперт по творчеству Капоте Салли Кегловиц описывала взлет писателя по социальной лестнице, произошедший благодаря его книге. «Достаточно вспомнить Черно-белый бал в 1966-м, – говорила она. – Это было грандиозное собрание в нью-йоркском отеле “Плаза” в честь Кэтрин Грэм, издательницы “Вашингтон пост” и “Ньюсуик”. Капоте царил там. О нем кричали заголовки газет по всей стране. Раздобыть пригласительный билет было практически невозможно. Даже “Хьюстон кроникл” уделила этому событию первую полосу, озаглавив репортаж “Бал десятилетия при участии Капоте”».
Однако у таких громких заголовков была и оборотная сторона. «Пытаясь превзойти собственные предыдущие достижения, Капоте, по его собственному признанию, столкнулся с писательским блоком и не мог написать ничего более-менее существенного. По мере того как росла его популярность в светских кругах, приверженность литературе у Капоте стремительно падала». Он позволил наркотикам и алкоголю управлять своей жизнью. Пытался писать для журнала «Роллинг стоун», поехал с группой «Роллинг стоунз» в тур по Северной Америке, но написал в результате лишь несколько страниц. Вместо того чтобы взяться за новый роман, он занялся составлением сборника своих ранних рассказов.
Спустя неделю после хьюстонских убийств, 16 августа, главный редактор «Адвоката», новостного листка для геев с аудиторией сорок тысяч подписчиков, предложил Капоте написать короткий комментарий к этой ситуации. Редактор собирался полностью посвятить следующий выпуск этому делу и считал, что опыт Капоте в написании «Хладнокровного убийства» в Канзасе «однозначно требует, чтобы мы выслушали вас по данному вопросу». Не осталось никаких указаний на то, что Капоте ответил издателю, и никакая его статья не была опубликована.
Когда массовые убийства в Хьюстоне превратились в национальную сенсацию, менеджер Капоте, Джон О’Ши, заключил сделку. «Первым значимым достижением О’Ши как менеджера, – говорит Кегловиц, – был контракт Капоте с “Вашингтон пост”, по которому писатель обязывался освещать для газеты процесс над Элмером Уэйном Хенли – младшим. Условия контракта были более чем роскошными: 10 000 долларов в неделю плюс покрытие расходов».
Капоте согласился. Его очень заинтересовал вопрос, как могла существовать и действовать такая группа убийц. 16 декабря 1973 года в «Пост» появилась заметка о том, что «судебный процесс, имеющий громадное общественное значение, начнется в Хьюстоне, Техас, 14 января 1974 года и будет касаться случая самых массовых убийств в американской истории». В заметке указывалось количество жертв и упоминалось о будущем участии Капоте. «Под общим названием “Хьюстонский дневник” Трумен Капоте, один из знаменитейших писателей Америки и авторитет в области криминального разума… будет ежедневно освещать процесс над Хенли». Капоте собирался «охватить широкую картину: атмосферу в городе, множество периферийных персонажей, переулки и тупики наряду с главными улицами – все, что касается этого исторического дела». По амбициозным заявлениям Капоте, он хотел «создать версию “Американской трагедии” конца ХХ века». Иными словами, рассчитывал на новый литературный шедевр.
Роман Теодора Драйзера 1925 года «Американская трагедия» был основан на деле Честера Джиллетта (в романе его зовут Клайдом Гриффитсом) 1906 года. Религиозные убеждения родителей Джиллетта заставили их отказаться от богатства и вступить в Армию спасения. Детство Джиллетта прошло в разъездах. Взрослея, он не чувствовал своих корней. Устроившись на работу на швейную фабрику, он соблазнил Грейс Браун, и та забеременела от него. Девушка настаивала на женитьбе, но Джиллетт не хотел обременять себя. Под видом романтического путешествия он организовал поездку за город. Там, во время катания на лодке, Джиллетт нанес девушке смертельный удар по голове рукоятью теннисной ракетки и утопил тело. Он бежал с места преступления, но очень скоро был арестован. Его адвокаты настаивали на том, что Браун утопилась сама, не выдержав давления. Однако Джиллетт несколько раз менял свою версию событий и не мог объяснить травм Браун. Его показаниям не хватало достоверности. Присяжные признали его виновным и приговорили к смертной казни. Он был казнен 30 марта 1908 года.
«Трагедия» романа в том, что слабость главного героя и моральная трусость ведут его к гибели. Неясно, почему Капоте связывал этот роман со своими планами относительно дела Корлла. Все выглядит так, будто он пообещал «Пост» некий глубинный психологический разбор. Замысел был грандиозным, но очень скоро он обнаружил, что будет крайне сложно получить хоть какую-нибудь информацию про Дина Корлла, не говоря уже о том, чтобы описать его как трагическую фигуру, отражающую некие особенности американской культуры или характера. А Брукс с Хенли были слишком молоды, чтобы представлять собой хоть какой-то американский символ.
В записке от ноября 1973-го из архива Капоте упоминается о том, что адвокат Хенли, Чарльз Мелдер, предлагал ввести писателя в юридические круги Хьюстона – невероятная возможность для пристального изучения дела. Мелдер мог добиться для него эксклюзивного интервью с Хенли. Однако Капоте проигнорировал его предложение, хотя других к нему не поступало. В Техасе у него не было Харпер Ли, проторившей ему дорогу в Канзасе. В новостных статьях упоминалось, что Капоте обладает связями в полиции, но не сохранилось никаких заметок о разговорах с детективами, расследовавшими это дело, и ни один из них не упоминал о встрече со знаменитым писателем. Он собрал ничтожно малое количество материалов для того грандиозного предприятия, которое вроде бы задумал. Однако у Капоте был заказ и были сроки. Ему представилась редчайшая возможность – а он, похоже, ее упускал.
В соответствии со своим (или О’Ши) обещанием «Пост», Капоте планировал писать о «гомосексуальной кровавой оргии» в дневниковой форме. «Я рассматриваю процесс как отправную точку, – заявлял он. – Я собираюсь рассказать обо всей исключительной местной культуре – Техаса и всего Юго-Запада, до самой Калифорнии, – о бесцельных скитаниях, о неприкаянной кочевой жизни: о семимильных трейлерных парках, мотоциклах, домах на колесах, о людях, у которых нет адреса, а порой и фамилии». Писателю казалось, что семьи жертв равнодушно наблюдали за тем, как их сыновья уходили поплавать или посмотреть фильм и пропадали без следа. В одном из отчетов упоминается, то Капоте виделся с несколькими родственниками (опять же не сохранилось их воспоминаний об этом), но пропустил мимо ушей рассказы об их отчаянных попытках отыскать пропавших мальчиков. Семьи вовсе не были равнодушны.
Брукс наотрез отказывался от любых интервью, а Хенли со временем стал осмотрительнее в общении с прессой. От его разговорчивости не осталось и следа. Тем не менее с теми, кого рекомендовал ему адвокат, он охотно беседовал. Вероятно, Грей не пожелал допустить Капоте к Хенли, потому что планировал нажиться на собственной книге вдобавок к адвокатским гонорарам. Отец сказал Хенли, что издатель из Нью-Йорка предлагает ему значительную сумму за публикацию его истории. Хенли не поверил своим ушам. «Я сказал отцу никогда больше не возвращаться, если он хочет делать деньги на мне».
Хенли говорит, что Капоте никогда не обращался к нему или к кому-нибудь, кого он знает. Несмотря на талант, Капоте не хватило запала довести свой замысел до завершения. Тем не менее в ожидании процесса он сделал попытку. Записки, хранящиеся в его архиве в Нью-Йоркской публичной библиотеке, не датированы, но о его участии в деле можно судить по многим сторонним источникам.
«Конечно, это могло случиться где угодно, – писал Капоте для «Пост», – но тот факт, что двадцать семь мальчиков, а возможно, и больше, пропали без следа, и этот факт не вызвал особого шума, кажется мне невероятным для этой страны в это конкретное время. Как такое произошло и почему? Я убежден, что в убийстве нет никакой загадочности. Это одна из причин, по которой я взялся освещать данное дело – убрать из него загадочность. А еще одна причина в том, что недавний национальный опрос показал: больше половины американцев испытывают противоречивые чувства к своей стране и считают, что она поражена какой-то серьезной и быстро распространяющейся неопределимой болезнью. Возможно, это правда; в таком случае Хьюстонское дело может быть симптомом этой болезни. Вот почему оно кажется мне важным для исследования».
В Хьюстоне Капоте вырезал статьи о деле из местных газет и делал в них отметки. Больше всего отметок в первых репортажах. В тех, что касаются подготовки к суду и самого суда, их нет вообще. В архиве Капоте сохранились фотографии Брукса и Хенли, фрагменты их показаний, описания жертв и их родных, а также объяснения полиции относительно стандартного порядка розыска сбежавших из дома. В одной статье пересказываются показания Билли Райдингера о том, как его едва не убили в квартире Корлла на Шулер-стрит. В другой упоминается о намерении Мелдера заявить о невменяемости клиента. Священник из методистской церкви, которую посещала семья Хенли, описал Уэйна репортерам как хорошего, положительного мальчика (хотя во время визита к нему в тюрьму сказал, что больше не вернется). Учителя говорили, что Хенли был способным учеником, но на нем лежала слишком большая ответственность за финансовое положение семьи. Он просто сломался под давлением. Мать Дэвида Брукса, Мэри Чендлер, призналась журналисту, что любит своего сына, но не может простить ему то, что он натворил. Альтон Брукс, по утверждению одного из репортеров, закрылся от прессы. Отец и брат Корлла отказались делать заявления, как и его коллеги, так что автор статьи заключал, что «личность этого человека и его мотивация, очевидно, так и останутся непонятыми».
Большинство показаний насчет Корлла, даже данных полиции, было коротким, поверхностным и скорее положительным. В целом он производил впечатление приятного человека. Его мать рассказывала всем, кто соглашался ее слушать, что сообщники сделали его козлом отпущения, хотя убивали мальчиков сами. Капоте уделял основное внимание небрежности полиции, как будто собирался сосредоточиться на этом аспекте дела.