якобы 126, но, по его мнению, преступник не видел дальше собственного носа. Парнишка происходил из «убогого района, где живут низы среднего класса», и занимался исключительно тем, что прогуливал школу, напивался, гонял шары на бильярде и впустую растрачивал время.
Конвей считал Брукса эмоционально зависимым, а про Хенли говорил, что «он хотел только денег». Он утверждал, что Хенли заманивал своих друзей (а не незнакомцев) к Корллу, потому что так было «проще, менее рискованно и более престижно».
Хенли свободно рассуждал об убийстве. «Поначалу мне было интересно, каково это – убить человека. Позднее меня стало интриговать то, сколько в людях выносливости». По телевизору убийство выглядит делом несложным, но «иногда у двух человек это занимает целых полчаса». Он добавлял: «Дин стремился к удовлетворению, которого никак не мог достигнуть».
Конвей описывал Корлла как «сумасшедшего», но считал, что Хенли представляет «бóльшую проблему, потому что производит впечатление нормального». Хенли признался Конвею, что ему нравилось причинять другим боль. «Ты либо получаешь от этого удовольствие, либо сходишь с ума», – говорил он. А потом надо просто постараться об этом не думать. Хенли признавал, что не испытывает подлинного раскаяния. «Я пытался пробудить в себе совесть. Но у меня ее, кажется, нет». Конвей истолковал его слова как признак черствости.
Сегодня, оглядываясь на свои тогдашние комментарии, Хенли говорит: «Теперь я понимаю, что такое раскаяние. Это не мелодрама, которую видишь на церковных службах. Это глубинная убежденность в том, что ты совершил злодеяние. Чтобы продолжать жить, надо не только принять свою ответственность, но и впустить в сердце раскаяние, смириться и двигаться дальше. Если ты постоянно терзаешься муками совести и мелодраматическим чувством вины, тебе лучше обратиться к психотерапевту. Не думаю, что так можно жить».
Хенли откровенно сообщил Конвею, что рад тому, что во всем признался и что помешал Корллу и дальше «убивать маленьких детей». Но «особых переживаний» по этому поводу не испытывает. Статья Конвея оставляла скорее негативный отпечаток; даже у читателей, колебавшихся насчет Хенли, после нее складывалось о нем впечатление как о человеке самодовольном и безгранично жестоком.
«Я не бессердечный, – говорил Хенли позднее. – Когда мне кажется, что я незаслуженно заперт в тюрьме на всю оставшуюся жизнь, я напоминаю себе, что не могу просить о помиловании, когда моим жертвам в нем было отказано. Тут ничего не поделаешь. Если я продолжаю жить, пускай даже здесь, то для того, чтобы их жизни не были отняты напрасно и бессмысленно, мне надо стараться всеми силами помогать людям. Пусть для них это мало что значит, это многое значит для меня».
Хенли и Брукс обменялись письмами, согласившись поддерживать связь. Но на этом их переписка оборвалась. У них был общий секрет, а Хенли его выдал. Он убил человека, который связывал их. В остальном между ними не было ничего общего. Хенли слышал от других заключенных, знакомых с Бруксом, что тот хотел, чтобы Хенли перестал давать интервью.
Брукс в суде
В феврале 1975-го команда Лэмбрайта выступала в суде против Дэвида Брукса, обвиняемого в убийстве Билли Лоуренса в 1973-м. Этому процессу пресса уделяла куда меньше внимания. Хотя Брукс непосредственно не участвовал в убийстве, его судили как исполнителя. Он признавал, что находился рядом в тот момент, когда Лоуренса убили. Хенли свидетельских показаний не давал, но другие убийства упоминались в качестве контекста: чтобы показать, что Брукс либо знал о них, либо участвовал. Показания Брукса были приняты к рассмотрению, как и фотография Билли Лоуренса, которую он опознал. В одном из заявлений Брукс упоминал, что знал о восьми убийствах, но ничего не сделал по этому поводу. Его рассказ о том времени, которое он провел в доме Корлла, пока Лоуренс был еще жив и тоже находился там, заставил присяжных ежиться, как и упоминание про рыбалку, на которую они отправились, прежде чем закопать тело. Холодное описание пережитого опыта в его признании, а также собственные слова Брукса о том, что это его не беспокоит, вряд ли могли кого-нибудь к нему расположить.
Отец Билли, Джеймс, опознал на фотографии своего сына. Среди прочих свидетельств были протоколы о том, где нашли тела жертв, которых упоминал Брукс, и отчеты об обстоятельствах их смерти. Мать Рубена Уотсона Хейни показала, что ее сын звонил ей сказать, что собирается переночевать у Брукса. Это был последний раз, когда она слышала его голос. Мать Стэнли Блэкберна опознала водительские права сына, найденные в доме у Корлла. Отец Джеймса Дреймалы узнал велосипед, найденный у Корлла в лодочном сарае – там же, где и тело мальчика. Офицеры полиции рассказали, как искали тела жертв с помощью Брукса.
Тед Мьюзик вышел из дела Брукса в ноябре 1974 года из-за «несогласия по вопросу невменяемости». Новые адвокаты Брукса, Илейн Брэди и Джим Скелтон, собирались доказать в суде, что показания у их подзащитного взяли, не разъяснив ему предварительно его права. Однако свои первые показания Брукс дал добровольно, стараясь помочь полиции. На тот момент он не находился под арестом и даже не подозревался в соучастии. Он мог дать показания и просто уйти. Однако когда Хенли, узнав, что Брукс в Департаменте полиции Хьюстона, сообщил, что и он замешан в преступлениях, Бруксу зачитали права и задержали.
Адвокаты защиты пытались выставить Брукса всего лишь пособником, не участвовавшим в убийствах непосредственно. Заместитель окружного прокурора Томми Данн заявил присяжным: «Этот обвиняемый участвовал в серии преступлений, в убийственной гонке с самого начала. Он пытается убедить вас, что был всего лишь зрителем, не больше. Вот что он вам говорит. Но вы знайте, что он – убийца».
Всего за полтора часа присяжные вынесли вердикт: Брукса признали виновным в убийстве с отягчающими обстоятельствами и приговорили к пожизненному заключению. Он не проронил ни слова. Его жена, теперь еще и мать их новорожденной дочери, тихонько плакала.
Брэди и Скелтон подали апелляцию, возражая против некоторых формальностей, включая недостаток свидетельских показаний, неправомочное применение некоторых юридических аргументов и неправомочное упоминание преступлений, не относящихся к делу. Прокурор не должен был упоминать о гомосексуальных отношениях Брукса с Корллом, а также об убийствах, в которых подсудимый не участвовал. Кроме того, суд неверно применил закон об исполнителе убийства – Брукс был на самом деле лишь пособником.
Суд не согласился с аргументами защиты. Брукс как минимум знал, что Хенли и Корлл собирались сделать с Билли Лоуренсом, и оставался в доме. Он также помогал закапывать труп. Поскольку Брукс признавал, что находился на месте преступления и знал о намерениях Корлла, он не был просто пособником. Апелляция Брукса была отклонена.
Издалека
Полиция Лос-Анджелеса внимательно следила за ходом процесса в Хьюстоне. У нее имелась своя серия из одиннадцати нераскрытых убийств, в которых прослеживалось значительное сходство с описаниями останков жертв в Хьюстоне. 20 сентября 1976 года Департамент полиции Хьюстона связался с Малликаном и сообщил, что детективы Джон Сент-Джон и Кент Макдональд хотят допросить Брукса и Хенли. Они описали ему свои дела с пытками и убийствами, добавив, что их подозреваемый упоминал о знакомстве с Дином Корллом, а также бывал у него в гостях в Хьюстоне и Пасадене. Детективы считали, что сообщники Корлла могут дополнить его историю. Малликан согласился содействовать им.
Детективы из Лос-Анджелеса говорили о так называемых убийствах с мусорными мешками. В 1970-х более двадцати мужчин-геев были убиты, их трупы изуродованы, а затем выброшены на обочинах дорог вблизи Лос-Анджелеса. Основным подозреваемым являлся Патрик Уэйн Кирни, инженер-электроник из компании «Хьюз Эйркрафт». Он сам сдался полиции и признал себя виновным в двадцати восьми убийствах, совершенных в период с 1968 года; по восемнадцати делам состоялись суды и были вынесены приговоры. Кирни стрелял в своих жертв, уродовал их трупы, а иногда еще и обезглавливал их. Связанные тела он заталкивал в полиэтиленовые мешки для мусора. Кирни признался, что убивал, потому что это «возбуждало» его и давало «чувство превосходства». Легко было представить Корлла в числе его знакомых.
В сопровождении команды из Департамента полиции Хьюстона лос-анджелесские детективы отправились сначала в отделение тюрьмы Рэмзи-II, чтобы побеседовать с Хенли. Малликан зашел первым, чтобы объяснить цель их визита. Хенли повел себя с ним «враждебно», но согласился на разговор.
«Я говорил с Джоном Сент-Джоном, – вспоминал он. – Может, я и повел себя враждебно с Малликаном, потому что считал, будто он подставил меня [на суде], но я не был враждебен с Джоном Сент-Джоном. Он сказал, что пытается связать Корлла с убийствами с мусорными мешками. Он подозревал, что Корлл был там, когда начались убийства, и что Корлл был изначальным членом той группы, а потому откололся и вернулся домой в Хьюстон. Модус операнди был очень похож».
Хенли ничем не смог помочь, поэтому детективы перешли в отделение Клеменс, чтобы задать те же вопросы Бруксу. Он был «куда более разговорчив и готов к сотрудничеству». Хотя он не мог назвать имен калифорнийских знакомых Корлла, Брукс сказал, что Корлл «изо всех сил скрывал» почту, которую получал на абонентский ящик. Он прочитывал ее прямо в отделении, а потом уничтожал.
Малликан воспользовался возможностью и спросил Брукса насчет утверждения Хенли, что еще четыре тела якобы закопаны в окрестностях Фрипорта, Техас. (Кажется, только Малликан знал об этом утверждении, поскольку нигде в протоколах оно не упомянуто.) Брукс ответил, что ничего такого не слышал, и Хенли вряд ли мог. В качестве места для захоронения Фрипорт был бы «куда менее удобным». Может, Корлл сказал что-то Хенли, продолжал Брукс, но они не возили туда никаких тел за все время его знакомства с Корллом.