Узнаваемый ключ от дома, принадлежавший Марку Скотту и найденный в коллекции Корлла, подтвердил, что он был одной из жертв. Хенли сказал, что Корлл забирал ключи у мальчиков, которых убивал, чтобы проникать к ним в дома и воровать оттуда вещи. Ключи также служили трофеями.
Команда Яхимчука решила, что двадцатый набор останков из лодочного сарая принадлежал Марку Скотту. Хенли настаивал, что Скотта закопали «в позе эмбриона, головой вверх» на Хай-Айленде. Но Яхимчук проигнорировал его слова. Он даже записал в своем отчете, что Хенли и Брукс утверждали, будто останки Скотта находятся в лодочном сарае. На самом деле они этого не говорили. В останках, найденных в лодочном сарае, был след перелома на ключице, а это исключало кандидатуру Скотта. Семья Скотт отказалась забирать останки в отсутствие стопроцентной уверенности в их принадлежности. Интуиция их не подвела. Жертвой № 12 из ямы № 7 в конце концов оказался Уиллард Кармон «Расти» Брэнч – младший, сын полицейского, некогда вступившего в конфликт с Корллом. В отчете от 1985 года Яхимчук указал, что останки совпадают с Брэнчем по четырнадцати показателям, что указывает на «убедительный уровень вероятности». В одной из костей был найден ВВ – шарик, служащий пулей для пневматического пистолета, а в Брэнча когда-то попали из такого оружия. У него также имелись следы перелома черепа и травмы плеча, указывавшие на принадлежность останков. Кроме того, плетеный кожаный браслет на запястье жертвы совпадал с тем, что описала его сестра.
В 1991 году образец костной ткани из пятнадцатого набора останков, найденного в лодочном сарае (ML73–3355), совпал по результатам примитивного ДНК-анализа с ДНК Марка Скотта. Довольно странно, но в отчете Яхимчук указал, что анализ волос темного цвета из останков № 15 совпадает со светлыми волосами Скотта. В 1994-м офис коронера округа Харрис пригласил судебного художника для создания портрета жертвы по черепу, предположительно принадлежавшему Скотту. Художник предупреждал, что метод несовершенен, но согласился попробовать. Посмотрев на портрет, эксперт уверенно заявил, что череп принадлежал Марку Скотту, хотя в челюстях имелись следы удаления зубов, которых у Скотта быть не могло. За исключением одного обломка кости, останки были наконец отданы семье Скотта и кремированы. Затем, в 2010-м, более продвинутый анализ ДНК сохраненной кости выдал результат, противоречащий прошлому опознанию: Скотты кремировали чужого сына. Жертвой оказался Стивен Сикмен. Он жил в нескольких кварталах от отца Хенли, и в последний раз его видели, когда он уходил на вечеринку где-то в Хайтс.
Останки Скотта могут быть утрачены навсегда, потому что после эксгумаций на Хай-Айленде пляж засыпали свежим слоем песка, а в 2008-м после урагана «Айк» его затопило, и Хай-Айленд превратился в болото. Тем не менее сохраняется вероятность – научно еще не доказанная, – что лишние кости, найденные в могиле с телами Билли Болча и Джонни Деломе, могли быть занесены туда грейдером из могилы, которую так и не вскрыли. Марк Скотт был предположительно похоронен в этой могиле. Не исключено, что лишние кости – это фрагменты его останков. Криминальный журналист Барбара Гибсон в 2013 году заявила в интернете, что обнаружила останки Марка Скотта, неверно идентифицированные как принадлежащие другому человеку, но никаких подробностей она не приводила. Гибсон утверждала, что судебный стоматолог подтвердил ее открытие. Статей в прессе, сообщающих о ее открытии, не появилось, и в своей книге 2023 года она о нем не упомянула. Вместо этого она согласилась с идентификацией Яхимчука, приписавшего останки № 15 Марку Скотту на основании первичного анализа ДНК, проведенного в 1992 году.
Хенли сказал, что в годовщины убийств Яхимчук сделал несколько заявлений для прессы о своей работе. Он неоднократно упоминал, что, если Хенли согласится сотрудничать, они смогут закончить работу. Это беспокоило Хенли. «Я сделал все, что было в моих силах, чтобы помочь расследованию. Доктор Яхимчук никогда не обращался ко мне. Я решил, что единственный способ заставить его замолчать – это поговорить с ним. Вот только я опасался, что любой наш разговор он вывернет в свою пользу. Техасские рейнджеры когда-то мне говорили, если мне понадобится любая помощь, какую они, как правоохранительная служба, смогут предоставить, сразу им написать».
Хенли отправил письмо с описанием своей ситуации. Ему нужны были свидетели. Рейнджеры ответили согласием, и свидание было назначено. Помощник начальника тюрьмы Г. И. Кинкер также хотел присутствовать. Хенли предупредил его, что встреча может быть напряженной. Кинкер собирался проследить, чтобы Хенли ничего не угрожало.
Когда Яхимчук прибыл, у Хенли сложилось впечатление, что он недоволен присутствием свидетелей. «Он ясно дал понять, что приехал задавать вопросы – а не слушать меня. Ни на один вопрос из заданных мною он не ответил. Тем не менее я дал ему честные ответы в надежде, что он прекратит всем говорить, что я не желаю сотрудничать. В конце доктор начал давить на меня и намекать, что я недостаточно откровенен. Я сказал ему, что, очевидно, больше ничем не смогу помочь и что ему, похоже, не нужна моя помощь, поэтому нам лучше остановиться… Он никак не учел того, что я рассказал [про Марка Скотта], и продолжал настаивать на своем опознании. Тем не менее разговор сработал в том смысле, что доктор Яхимчук перестал всем говорить, что я не иду на сотрудничество».
Судебный антрополог Шэрон Деррик из Института криминологии округа Харрис провела анализ ДНК всех троих жертв, оставшихся неопознанными, и сопоставила результаты с заявлениями о пропавших и полицейскими делами из 1970-х. Два набора останков были эксгумированы в лодочном сарае и один – на озере Сэм Рейберн. Деррик переговорила с Хенли и Бруксом, которым показала рисунки, сделанные судебным художником по черепам. Хенли никого на них не узнал, а Брукс опознал одного мальчика, имени которого не запомнил. Он показал на карте, где тот жил, и сделал проникновенное заявление: «Жаль, я не сказал матери, что он [Корлл] творил со мной. Если бы я сказал, то не сидел бы сейчас здесь».
В 2008 году, на основании подсказки Брукса и подтверждений со стороны нескольких родственников, Деррик опознала останки по делу ML73-3349 как Рэндалла Ли Харви, которому было всего пятнадцать лет, когда он пропал в 1971-м, уехав на велосипеде с работы на заправке в Оук-Форест. Вещи, закопанные в лодочном сарае вместе с останками, совпадали с одеждой Рэнди. Примитивный анализ ДНК, проведенный в 1991 и 2004 годах, не позволил его опознать. Мальчику выстрелили в глаз из пистолета 22-го калибра; на шее у него была нейлоновая веревка. Когда Рэнди пропал, один из знакомых указывал полиции на Брукса как на главного подозреваемого, потому что тот угрожал мальчику.
Барбара Гибсон в сотрудничестве с Деррик обнаружила, что многочисленные детали в отчете об аутопсии останков, идентифицированных как Майкл «Тони» Болч, совпадают с заявлением Хенли о его смерти от странгуляции и с местом захоронения на озере Сэм Рейберн. Болч пропал, отправившись подстричься, спустя год после похищения его старшего брата Билли. Родители братьев Болч опознали пряжку ремня, принадлежавшую Майклу, поэтому Яхимчук выдал им останки из ямы в лодочном сарае, чтобы они похоронили их вместе с телом Билли. (В ту жертву дважды выстрелили.) Другие приметы подтверждали его идентификацию – в частности, повреждения, отмеченные в стоматологической карте, – но позднейшие исследования поставили ее под сомнение.
Деррик проанализировала кости и выяснила, что набор останков из леса (ML-73–3378) принадлежал Майклу Болчу, как и утверждал Хенли (соответственно, набросок художника оказался неточным). Выходило, что какого-то другого мальчика ошибочно похоронили как Болча. Деррик нашла заявление о пропаже Роя Бантона, подростка, который в 1972 году не вернулся домой с работы. В описании останков, опознанных как «Майкл Болч», упоминаются необычно длинные ноги. Болч не был таким высоким, а Бантон – да. Форма зубов Бантона также совпадала с описанием. Значит, Бантона похоронили как Майкла Болча, а останки Майкла Болча отнесли к неопознанным. Ошибки были исправлены, и братья Болч наконец упокоились рядом.
Оставалась одна неопознанная жертва из лодочного сарая. Этот мальчик, скорее всего, пропал в 1971–1972 годах. Ему было от пятнадцати до семнадцати лет, он был темноволосый, и на нем – или при нем – были разноцветные плавки в полоску. С останками нашли пару коричневых ковбойских сапог, пару хлопковых носков, темно-синие вельветовые брюки, белые трусы, кожаный браслет на щиколотке и коричневую рубашку с длинными рукавами с большим рисунком пацифика и маленькими буквами LB4MF или L84MF. Его дело числится под номером ML73-3356. Деррик предположительно связала его с мальчиком по имени Роберт Френч – основываясь на фото, присланных в ее офис. Фрагменты костей из материалов дела были отправлены в Университет Северного Техаса, где в Центре опознания человека имелась технология, потенциально позволявшая установить личность жертвы. Кроме того, ныне существуют новые инструменты вроде судебного генеалогического анализа ДНК, с помощью которых можно проследить связь с родственниками даже по частичной или поврежденной ДНК.
Брукс упоминал еще о нескольких мальчиках, которых Корлл заманил, убил и похоронил самостоятельно: некоем мексиканце, возможно, двоих мальчиках в квартире в Йорктауне, девятилетнем сыне бакалейщика и мальчике в жилом комплексе «Колумбия». Брукс также заявлял, что Корлл, по его словам, похоронил как минимум одну жертву (возможно, больше) в Калифорнии, и упоминал о вероятном убийстве в квартире на Джудиуэй-стрит, до убийства Джеффри Конена. Хенли описывал, как они подсадили юношу, ловившего машину, которого многие авторы считают Уиллардом Кармоном Брэнчем – младшим. Если это не Брэнч, то это еще один мальчик без имени, которого Корлл, опять же по его словам, убил. Вряд ли это ML73-3356, поскольку того юношу они подсадили в феврале – зачем ему зимой понадобились бы плавки? Кроме того, в могиле на Хай-Айленде были найдены кости, принадлежащие еще не опознанным останкам. Показания Брукса и Хенли касаются совершенных ими преступлений, но не охватывают всю карьеру Корлла-убийцы.