— Все запомнил, — кивнул я.
— И еще. — Агриппа причмокнул так, будто у него болел зуб. — То, что с вами случилось в Талькстаде, — это как-то неправильно. Ну перстень, ну с разбоя. Ордену тут делать нечего, так с чего они крутились вокруг вас, да еще так, напоказ? Есть тут какая-то загогулина. И приятель этот ваш очень уж вовремя появился.
— Мы об этом думали, — сообщил ему я. — Знаешь, в жизни бывают совпадения и похлеще.
— Бывают, — не стал спорить Агриппа. — А знал бы ты, сколько таких совпадений наш с тобой… гм… дедушка подстроил. У-у-у! Очень много.
При шлюхе он имя мастера Гая явно упоминать не хотел. Так что у меня теперь не только отец есть, но и дедушка. Главное, чтобы мастер Гай не узнал, что мы с ним теперь родня.
— Ладно. — Агриппа потрепал меня по загривку. — Иди уже, друзья — это тоже важно. Может, даже важнее, чем девки. Девок будет еще полным-полно, а друзей много не бывает. Да и потом — мы гибнем чаще, чем женщины, так что надо общаться сейчас, пока все еще живы.
— Когда мы теперь увидимся? — спросил я у него.
— Осенью. — Агриппа допил вино и стянул с себя рубаху. — В доме с флюгером. Удачи тебе, парень. И — пшел отсюда, мне сегодня утром в путь отправляться, так что я хочу еще много чего успеть.
Меня просто-напросто вытолкнули из комнаты. Секундой позже там что-то упало и загремело, а после еще и затрещало.
— Господин освободился? — невесть откуда рядом со мной появилась Флана, та девушка, что привела меня сюда.
— Освободился, — улыбнулся ей я.
— Может быть, господин желает получить немного удовольствий? — Флана тоже улыбнулась мне и невероятно грациозным жестом поправила свои белокурые волосы.
Тонкая ткань туники от этого движения натянулась, обрисовав ее высокую грудь, глаза девушки лукаво блеснули, и я ощутил, что кровь в венах побежала быстрее.
— Честно говоря, в мои планы не входило… — забормотал было я, но осекся, когда ее рука, горячая и пахнущая лавандой, закрыла мой рот.
— Приходя сюда, каждый получает не то, за чем шел, — немного путано произнесла Флана. — Это такой дом. Господин шел сюда поговорить, но разве плохо будет, если он получит еще и немного любви?
Мысли в голове замельтешили, словно тараканы на бегах, в висках застучало, и я, не зная даже зачем, поцеловал ее ладонь, которая так и закрывала мой рот.
— Господин знает, как обращаться с женщиной. — Ладонь Фланы сместилась на мою щеку, а сама она прильнула ко мне. — Он юн, но опытен, он знает не только как взять тело женщины, он знает, как взять ее душу.
Тут я растаял окончательно. Она, конечно, шлюха, но говорит приятные мне слова. По крайней мере, до нее мне никто такого не говорил. А хотелось подобное слышать.
Ну и потом — часом больше, часом меньше. Да и не жена мне Аманда, что я вообще себе голову забиваю. Тем более Агриппа четко дал мне понять — моя судьба Рози, а уж она-то про это мое приключение точно не узнает. А то, про что она не знает, ей не повредит.
Да и нет у меня сил сопротивляться, меня словно тянет к этой Флане, как пчелу на мед тянет. Очень она красивая и женственная, и…
Додумать я не успел — меня втолкнули в соседние с Агриппой покои, а дальше время и действия слепились в один комок, как глина, перед тем как стать кувшином.
Разделся ли я сам или меня раздела Флана — не знаю, но такое ощущение, что уже через секунду мы стали одним целым, а дальше — только осознание того, что… Да нет у меня таких слов, чтобы все это описать, могу только сказать, что это было совершенно не похоже на то, что я познал раньше. Я был — и меня не было, мир вокруг меня существовал, но уже не тот, что раньше. И все, что меня связывало с реальностью, — это стоны Фланы.
Вот они-то и вырвали меня из того сладкого забытья, в которое я погрузился. В какой-то момент я понял, что ее голос изменился, он стал другим, более глубоким и слегка хрипловатым.
Я открыл глаза и оторопел — на мне восседала не Флана, а совершенно незнакомая мне женщина. Очень и очень привлекательная, стройная, с высокой грудью — но не Флана. Она была как минимум лет на двадцать старше той девушки, с которой я вошел в эту комнату, и выглядела совершенно по-другому.
Но вместе с тем это была Флана, я это знал наверняка. Хотя бы потому, что эта женщина просто не смогла бы занять ее место без того, чтобы я этого не заметил.
А что вообще происходит?
— Ну-ну. — Женщина открыла глаза и потрепала меня по щеке, не переставая ритмично двигать бедрами. — Птенчик мой, мужчинам нельзя думать в то время, когда они занимаются любовью. У них из-за этого ослабевает… А, ну вот, уже.
Она расстроенно вздохнула и погладила меня по груди.
— Э-э-э… — выдавил из себя я, судорожно пытаясь понять, кто это и что этой женщине от меня надо.
— Знаешь, я ведь даже могу на тебя обидеться. — Женщина скорчила забавную гримаску, поджав полные губы, и небрежным движением растрепала черные волосы. — То есть юная потаскушка тебя привлекает, а я, достойная всякого восхищения прекрасная дама, — нет? Это можно даже счесть за оскорбление. Впрочем, будь по-твоему. Я все-таки хочу получить то, ради чего я тебя сюда привела. Точнее, некую часть желаемого.
Она провела ладонью по лицу — и вот на меня снова смотрит Флана. Смотрит, подмигивает и улыбается.
Догадка пришла внезапно, как и осознание того, что меня только что взяли голыми руками. Звучит двусмысленно, но это факт.
— Мистресс Эвангелин, — пробормотал я, моргая и понимая: вероятность того, что она теперь получит от меня желаемое, стремится к нулю. Не та ситуация, знаете ли.
Как я понял, что эта женщина — та самая магичка, про которую говорили и мастер Гай, и Ворон? Не знаю. Просто понял — и все. Она это.
Ведь предупреждал меня тогда Агриппа, ведь говорил — не связывайся с незнакомыми девками. Чего не слушал его?
— Даже так! — Комнату заполнил серебристый смех. — Надо же, ты знаешь мое имя?
Когда он отзвучал, то на мне снова восседала черноволосая женщина с очаровательными ямочками на щеках.
— Н-да. — Она привстала, глянула на меня и печально произнесла: — Все закончилось, толком даже не начавшись. Экая досада!
— Я не виноват, — сообщил ей я, испытывая большое желание натянуть штаны.
— А кто тогда виноват? — удивилась магесса. — Или ты, маленький негодяй, хочешь сказать, что я настолько некрасива, что твой дружок ни при каких условиях…
— Я не про то, — выставил я руки перед собой, совершенно непроизвольно упершись ими в полные груди Эвангелин, — она как раз нагнулась ко мне. — Я в том смысле, что это все так неожиданно. Ну, согласитесь — я лег с одной женщиной, а потом она оказалась совсем другой. Не всякий в такой ситуации сохранит… Э-э-э… Твердость духа.
— Знаешь, птенчик. — Она нагнулась ко мне, и ее карие глаза оказались прямо напротив моих. — Я расскажу тебе один очень-очень большой секрет. Обещаешь, что не выдашь его никому?
— Клянусь своей честью, — заверил ее я.
Хорошая клятва, удобная. Я безродный, так что с честью у меня напряженка, а значит, так можно клясться сколько угодно.
— Женщинам в подобных ситуациях чаще всего плевать как на твердость вашего духа, так и на крепость вашего ума. В постели крепость и твердость должны быть только у одной части мужского тела, — заговорщицки прошептала мне она. — Остальное в этот момент для женщин не имеет никакого значения. В других случаях — да. Но в этом — нет.
— Вон оно как, — заморгал я. — Никогда бы не подумал.
— Так ты шутник! — обрадовалась Эвангелин, как-то ловко скатилась с меня, устроилась под моим левым боком, положила голову мне на плечо и начала водить своей рукой по моей груди. — Я люблю остроумных мужчин. Вот твой наниматель, Гай, всегда был букой, если честно. Чувства юмора у него не было никогда. И еще он был совершенно некомпанейский студиозус, все за своими книгами сидел. Мы, бывало, затеем какую-нибудь каверзу или пирушку, зовем его, зовем, а он — ни в какую. Мало того, есть у меня подозрение, что он нас даже пару раз наставнику закладывал. Доказать не могу, но вот этим местом чую — он это был.
И Эвангелин звонко хлопнула себя по упругой попке, как бы давая понять, каким именно местом она чует, что мой хозяин в юности на нее стучал.
— Какой наниматель? — Я захлопал глазами, давая понять этой женщине, что и имя-то, названное ею, я слышу впервые. — У меня нет нанимателя.
— Да что ты! — умилилась Эвангелин. — То есть про Гая Петрониуса Туллия, мага девятой степени посвящения, члена совета ордена «Силы жизни», а заодно соученика, как моего, так и твоего наставника Герхарда Шварца, ты никогда не слыхал? А откуда тогда, разреши узнать, ты знаешь мое имя?
Опростоволосился я, когда ее по имени назвал. Аукнется это мне теперь, точно аукнется.
— Столько сложных слов, — вздохнул я. — И имен. Я просто в замешательстве.
— А знаешь, что прекрасно помогает сконцентрироваться? — Эвангелин убрала голову с моего плеча и звонко чмокнула меня в щеку. — Боль.
Она резко провела ногтем указательного пальца по моей груди, и у меня немедленно появилось ощущение, что в этом месте появилась рваная рана, в которую щедро ливанули жидкого огня. Боль была такая, что я едва не заорал в голос. Только вот голоса-то у меня и не было. Я открывал рот, но звуки оттуда не вылетали.
— Тут же бордель, — укоризненно сказала Эвангелин, с интересом смотрящая на меня. — Зачем людям портить вечер? Тем более твоему знакомцу Агриппе, верному псу Гая, который служит ему сразу и за совесть, и за страх. Он услышит, прибежит сюда, начнет махать шпагой, и мне придется его убить. Зачем? Что, маленький, больно? Ой, смотри-ка ты, какая у тебя интересная реакция на болевые ощущения — он у тебя ожил! Надо запомнить на будущее. Что ты так на меня смотришь? Мы видимся в первый раз, но не в последний, это уж я тебе обещаю.
Я даже замычать не мог, чтобы ей ответить, только извивался да головой тряс.
— Так и думала — очень больно, — сочувственно произнесла Эвангелин и провела ладонью по моей груди, после чего боль исчезла без следа. — Ну что, вспомнил, кто такой Гай?