— Виконт ожидает вас? — невозмутимо осведомился мужчина.
— Нет, — пожала плечами Флоренс. — Но, полагаю, он будет нам рад. У нас письмо от его дочери, Агнесс. Мы ее соученики и здесь проездом.
— Специально крюк сделали, чтобы сюда завернуть, — добавил от себя Флик, отпуская плечо парнишки. — Все, свободен.
— Давайте письмо. — Мужчина протянул к девушке руку. — И ожидайте.
— И не подумаю. — Флоренс заложила обе руки за спину. — Я вас не знаю, но уверена, что вы не виконт де Прюльи, так с чего я вам буду отдавать личные письма?
— Откуда что берется? — засмеялся тихонько Гарольд, как и все мы, с интересом наблюдавший за разворачивающимся действом.
— Ожидайте, — с достоинством произнес господин в черном камзоле и закрыл калитку.
— Гостеприимный город. — Фриша погладила шею своего коня.
— Что интересно — квартал зажиточный, а стражи не видать, — заметил Флик, рассматривая приобретенный кинжал. — Слушайте, отличная сталь. В Центральных королевствах за такой пяток золотых можно выручить, не меньше. Выгодная покупка.
Через пару минут калитка распахнулась, чуть не прибив де Лакруа, который с интересом рассматривал ее, а точнее — орнамент, которым она была украшена, и из нее спешно выбежала немолодая полная женщина в красивом и дорогом платье.
— Вы привезли вести от Агнесс? — задыхаясь от бега, спросила она нас.
— Более того, — бодро ответила Флоренс, приседая перед ней. — Мы привезли от нее письмо. Флоренс Флайт к вашим услугам.
Ну да, мать и дочь были похожи. Надо думать, что Агнесс лет через двадцать станет вот такой же, как эта женщина. Хотя не станет, у магесс есть средство вечной молодости. И еще ей надо до этого дожить.
Но если бы она не была одной из нас, то, несомненно, стала бы с возрастом похожа на эту даму, свою мать.
— Альба де Прюльи, — кивком ответила дама. — Я знаю, что нарушаю все церемонии и положенные ритуалы знакомства, но от Агнесс не было вестей уже больше года, и это меня извиняет.
— Мы понимаем, — шмыгнула носиком Флоренс, ее голубые глаза наполнились влагой. — Мои мама и папа тоже наверняка себе места не находят. Все родители волнуются за своих детей и ждут от них хоть строчечки на обрывке бумажки.
Интересно, она сама сейчас верит в то, что говорит? Уверен, что да. Флоренс — цельная натура, и даже если она врет, то с полной самоотдачей. Хотя здесь, скорее всего, фальши никакой нет, просто раньше она об этом не слишком задумывалась, а сейчас такой случай подвернулся, вот она и растрогалась до глубины души.
— Вот уж вряд ли, — хохотнул Карл. — Мой старик про меня думать давно забыл, это я наверняка знаю.
— Не думаю. — Женщина спешно распечатывала письмо, которое ей отдала Флоренс. — Просто не все показывают свое беспокойство.
— Ну да, — в сторону сказал Карл, не собирающийся менять свое мнение.
Мы все тем временем спешились, хотя, как по мне, поспешили. Вот сейчас эта дама дочитает письмо, да и скажет:
— Спасибо вам за то, что от дочки моей весточку доставили. Спасибо — и всего доброго. Да хранят вас боги.
А что? Такое может запросто случиться. Более того, я бы в свой дом вот эдакую ораву незнакомых молодых людей с оружием не пустил.
— Альба, — калитка, снова тихонько скрипнув, открылась, и мы увидели высокого сухощавого мужчину с резкими чертами лица, — мне доложили, что доставили письмо от Агнесс? Это так?
Надо думать, что это глава семейства де Прюльи, тот самый, что отправил нашу приятельницу в замок.
— Да, — не отрывая глаз от листка, ответила женщина.
— Господа, — заметил нас мужчина, — насколько я понимаю, вы друзья нашей дочери?
— Друзья и соученики, — отозвался наш лидер. — Виконт Гарольд Монброн к вашим услугам.
— Дон Джерардо де Прюльи, — немного церемонно произнес мужчина и повернулся к дворецкому, который, не мигая и даже, по-моему, не дыша, так и стоял у калитки. Вот же насколько здесь народ вышколенный. — Игнасио, с учетом обстоятельств моей супруге можно простить то, что она до сих пор не оказала гостеприимство этим молодым людям. Почему этого не сделали вы? Почему они стоят у порога, а не сидят за столом? Вы же знаете традиции нашей страны и нашего рода. Господа, прошу вас оказать честь моему дому и стать его гостями. И не беспокойтесь о ваших лошадях и слугах, о них позаботятся.
Взгляд у отца Агнесс, которым он буквально ощупал всю нашу компанию, был таким же острым, как и его ум, не сомневаюсь в этом ни на минуту. Он, как ранее отец Луизы, прекрасно понял, что Жакоб, Флик и Фриша не слуги, а такие же ученики мага, как мы и его дочь. Но даже с учетом обстоятельств, как он это назвал, не смог заставить себя пригласить простолюдинов в гости, то есть признать равными себе, зато нашел при этом достойный выход из ситуации.
Нам еще Равах-ага рассказывал, что в Южных королевствах сословные традиции сильны, как нигде в Рагеллоне, и наши западные уложения чести по сравнению с их — детские забавы. Тут не то что за слово — за взгляд устраивают поединки, а маленькое пятнышко на репутации семьи — трагедия для нескольких поколений. В качестве примера он рассказал нам случай о том, как дочь одного знатного вельможи в Анджане от кого-то понесла, не находясь в браке. Ну, бывает, жизнь же.
Как ни печально, скрыть это не удалось, а королевские уложения в части семейных отношений в здешних краях очень суровы. Короче, дочь этого вельможи считалась блудницей, то есть позор для репутации семьи невозможный.
Тогда этот аристократ задушил свою дочь, а после сообщил всем, рыдая, что та скончалась от приступа почечных колик, и был обласкан королем, который все прекрасно понял и оценил. Местный монарх любил, когда его законы, приказы и пожелания выполняются четко, быстро, досконально и в срок.
Вот такие нравы в этих краях. Так что отец Агнесс еще вполне гуманно с ней поступил, насколько я помню, там тоже речь шла о королевской немилости. Пусть и не к ней, но все-таки.
И по отношению к нам он повел себя более чем благородно, ведь он предоставил кров и свое гостеприимство простолюдинам, отлично понимая, что они не наши слуги. Не важно, что об этом никто не проведает, главное — он сам это знает. На других наплевать можно, а вот как с самим собой поладить?
— Ну и славно, — произнесла Фриша, обозначая для нас, мол, все в порядке, идите себе. — Флик, смотри у меня!
— И в мыслях не было, — возмутился тот. — Главное, чтобы покормили!
Тем временем мать Агнесс дочитала письмо, промокнула платочком, извлеченным из рукава, слезинку в уголке глаза и гостеприимно сообщила:
— Проходите в дом, скоро вам подадут закуски и вино, а чуть позже будет ужин.
Умеют тут люди себя в руках держать. Ясно же, что ей хочется нас всех посадить рядком и опросить по очереди, узнав, как там ее любимое чадо. Но нет. Традиции. Нас надо накормить и напоить. Кстати, хорошие традиции, на Западе такие редкость. Вот были бы везде такие, насколько лучше жилось бы нам, магам, на белом свете.
— Я все расскажу попозже, не волнуйтесь, — заговорщицки шепнула Флоренс хозяйке дома, проходя мимо нее, и многозначительно подмигнула.
Нас разместили на огромной веранде дома, за большим низким столом, который моментально заполнился блюдами с сырами, фруктами и колбасами, кувшинами с вином и другой всякой всячиной.
— Мне здесь нравится, — сообщил всем Карл и потянулся было за ломтем ветчины, но Гарольд хлопнул его по руке.
— Хозяина дома ждем, — коротко сказал он ему.
Дон Игнасио появился минут через пять, он сменил короткую домашнюю куртку на шитый золотом камзол.
— Почему мои гости не приступили к трапезе? — шутливо сдвинул он свои седые брови. — В ваши годы я был голоден все время, юность предполагает постоянное движение, а оно отнимает массу сил.
— Вас ждали, — пробасил Карл, смерив взглядом Монброна.
— Дон Игнасио, просто сначала я хотел представить вам моих спутников, — встал тот из-за стола. — И еще раз поблагодарить за оказанное гостеприимство.
Судя по лицу отца Агнесс, он был доволен компанией, в которую попала его дочь, по крайней мере, той ее частью, которая сидела сейчас за его столом.
С формальностями скоро было покончено, и Карл, шумно вздохнув, цапнул двузубую вилку и моментально навалил себе на тарелку колбасы, мяса и чего-то еще. Дальнейшее его уже не интересовало.
— А вы почему ничего не едите, юная сеньорита? — спросил хозяин дома у Луизы, которая цветом лица напоминала листья салата, украшавшие блюда.
— Морское путешествие, — пискнула де ла Мале, чуть порозовев. — Оно мне далось нелегко, все никак в себя не приду.
— Понимаю. — Дон Игнасио щелкнул пальцами, к нему подошел слуга, до того стоявший у дверей. — Принеси этой даме воды с выжатым в нее лимоном, а лучше — двумя.
Луиза с сомнением посмотрела на отца Агнесс.
— Поверьте, это то, что вам нужно. — Дон Игнасио мягко улыбнулся. — Кислое — лучшее лекарство от вашей хвори. Знаю по себе, поскольку в юности страдал ей же. Помню, батюшка взял меня с собой в морское путешествие, мне там ох как лихо пришлось.
Что примечательно — его супруга к нам не присоединилась, уж не знаю почему. А уточнять у него, отчего ее нет, было как-то неудобно.
— Надеюсь, моя дочь достойно представила нашу фамилию там, где она сейчас находится? — В голосе дона Игнасио все-таки проскользнули отцовские нотки — ожидание и надежда на то, что с его чадом все в порядке.
Да и вопрос этот он задал почти сразу, хотя, подозреваю, по их традициям об этом следовало спросить едва ли не в конце.
— Одна из лучших. — Флоренс взяла из стеклянной вазы тончайшей работы кисть винограда. — Правда-правда, наставник выделяет среди из прочих. Агнесс молодец.
— Это так, — подтвердил Гарольд. — Мы все тому свидетели. Вы можете гордиться своей дочерью, со временем она станет очень сильной магессой.
— Увы, в нашем королевстве магов не жалуют, — невесело усмехнулся хозяин дома. — Нет, не преследуют, но не жалуют. Король не верит им, а значит, им не верит все королевство.