Вот же. И не заметил его прихода никто. Может, он заклинание невидимости знает?
— Наставник, — жутко смутилась Миралинда. — Простите, я не должна была… Вы не бесчувственный, я не в том смысле…
— Да прах с ними, с чувствами, — махнул рукой Ворон. — Есть они, нет их… Велика ли разница? Я про другое. Что за ерунду ты там молола относительно богов? Какие кому чувства они придают? Какое отношение боги имеют к появлению человека на свет? Человека рожает смертная женщина, так было и будет вовеки. Все, что человек получает при прибытии в Рагеллон, дают ему его родители, и боги тут ровным счетом ни при чем. Да и потом, чего он сможет достичь своим трудом и умом, то и станет смыслом его жизни.
— Не у всех так бывает, — подал голос Мартин. — Кто-то сразу рождается с золотой ложкой во рту. Им не нужны ни труд, ни ум, ни смысл жизни. У них уже все есть.
— Не согласен, — покачал головой Ворон. — Не так это. У любого есть мечты и устремления. Да, в ряде случаев все эти мечты потом гаснут в заплывшем жиром мозге, но изначально-то это есть у всех. И потом, вон стоят Монброн, Эль Гракх, вон де Лакруа к де ла Мале жмется — все они из очень знатных семей, их сюда никто силком не гнал, более того, их родные выбранный путь не слишком одобрили. Что, остановило их это? И опять же — при чем тут боги?
— Недаром его отступником зовут, — шепнула мне на ухо Рози. — Договорится ведь когда-нибудь опять!
Отступник. Это слово, прозвучавшее применительно к Ворону, я услышал в свое время от Агриппы, запомнил его и все хотел у него узнать, что он имел в виду. Сделать это мне не удалось, в первый раз он был изрядно пьян, а во второй — ускакал в ночь прежде, чем я что-то успел у него спросить, да и не до того мне тогда было. А вот потом я много вариантов в голове перебрал, но был ли среди них верный, поди знай.
И вдруг слышу «отступник» от Рози. Ничего себе!
— Ба, никак тебе тоже известна эта история? — Рози пальчиком повернула мое лицо к себе. — Как-то ты напрягся, милый.
— Краем уха что-то слышал, — уклончиво ответил ей я. — Но хотелось бы узнать побольше.
— Любопытный фон Рут, — промурлыкала она. — Хорошо у меня от тебя секретов нет. Но только чуть позже, а сейчас надо спасать праздник, а то так и не получится повеселиться.
И она громко захлопала в ладоши, заглушив Мартина, который явно собирался возразить наставнику.
— Я предлагаю закончить философские споры, — громко крикнула Рози. — Для них еще будет время.
Ворон при этих словах скептически усмехнулся, я это подметил. Точно нам на войну отправляться.
— Предлагаю начать праздник и сесть за столы! — продолжила тем временем Рози. — Фон Рут, поухаживай за мной. В конце концов, ты мне жених или нет?
— Даже так? — изогнул левую бровь Гарольд. — У вас была помолвка?
— Помолвка не помолвка, но кое-что случилось, — многозначительно произнесла Рози. — Скажем так, мы решили, что наши отношения надо привести к какому-то знаменателю. Или туда, или сюда. Мы же взрослые люди?
— Взрослые. — Гарольд посмотрел на меня с жалостью. — Туда-сюда, понимаешь. Но не мне за вас решать. Эраст мой друг, и то, что по душе ему, по душе и мне. Если ты станешь его женой, я приму его решение как единственно верное.
— Ты воплощение благородства, — то ли в шутку, то ли всерьез сказала Рози. — Я рада, что у моего жениха есть такой друг.
И она поцеловала Гарольда в щеку.
Наверное, мне следовало бы посмотреть в сторону Аманды, причем не просто посмотреть, а смерить ее взглядом, в котором читалось бы: «Ну что, довольна? Ты потеряла меня», — но я этого делать не стал. Не потому что это слишком банально, а просто потому, что мне стало как-то все равно, что она там себе подумает. Все ее выходки, срывы, истерики потихоньку подтачивали то, что было в моей душе связано с ней, и я, видимо, миновал какой-то рубеж, после которого чувства сменяются равнодушием. Всему есть предел.
Народ одобрительным гулом встретил слова моей… невесты? Забавно звучит. Причем меня, как обычно, никто ни о чем в известность не поставил. Но почему бы и нет? Подозреваю, что это очередная часть хитроумного плана Рози, который у нее, несомненно, есть и которым она в полной мере со мною вряд ли станет делиться. А я не буду на этом настаивать. Зачем? Пусть развлекается, тем более что мне это ничем не грозит. Против моей воли меня никто под венец не затащит, это уж наверняка.
И еще я очень хорошо помнил слова мастера Гая, которые были сказаны мне в ту пору, когда мы направлялись к Вороньему замку.
— Избегай сложных комбинаций, в которых используется большое количество участников, — изрек он как-то на одном из привалов, тыча палкой в угли костра. — По крайней мере, до той поры, пока не доживешь до моего возраста. Да и после старайся этим не злоупотреблять. Необходимого результата почти всегда можно добиться и более простыми путями, не подвергая себя ненужному риску. Подобная игра как раз и опасна тем, что в нее вовлечено немалое количество участников, каждый из которых в какой-то момент может повести себя не так, как того тебе хотелось бы. Ты не можешь залезть в голову любому из живущих и знать наверняка, что у него там, а потому и не можешь быть уверен в том, что все пойдет именно так, как ты распланировал. А если лопнет одно звено, то остальная цепочка рассыплется вслед за ним, и только боги знают, какие это может вызвать последствия непосредственно для тебя.
И он, как обычно, был прав. Рози точно знает, чего хочет, и мне отведено место в ее планах. Какова ее конечная цель? Не знаю, но это точно не брак с нищим барончиком из захолустья. Возможно, на самом деле цель — это то, о чем она говорила весной, стать наставницей магов. Почему нет? Это сила и влияние на судьбы людские, ей такое наверняка по душе.
Вот только если ее цель и мои устремления не совпадут, то я буду как раз тем самым звеном, которое лопнет. У меня тоже есть свои планы. Но пока наши дороги совпадают.
— Так, — Ворон дождался, пока все усядутся за непривычно поставленные столы. Мы привыкли, что их место в центре зала, но теперь там стояла елка, которую венчал смирившийся со своей судьбой Фил, — вот что я хотел сказать.
Народ притих, ожидая предновогоднюю речь и что-то вроде: «Это был нелегкий год, но следующий будет еще хуже».
— По-хорошему, я должен был сказать вам то, что вы сейчас услышите, только завтра, чтобы не портить праздник. — Наставник упер ладони в стол. — Но Фальк слишком буквально понял мои слова и принес спиртного столько, что если вы завтра и встанете к полудню, то все равно не сможете до конца осознать мною сказанное. Да и времени у нас не так много, как хотелось бы.
Монброн ткнул меня локтем в бок, когда я к нему повернулся, он состроил заговорщицкую гримасу. Судя по всему, его наше участие в грядущих боевых действиях не смущало. Да и с чего бы? Он, в отличие от меня, уже успел повоевать по-настоящему.
Соученики насторожились, понимая, что за таким предисловием неминуемо последует какая-то изрядная пакость.
— Итак, — Ворон откашлялся, — вот что я хочу вам сообщить. Возможно, вы слышали, что на Западном побережье сейчас происходят неприятные события. Кхм… Да какого?.. Война там происходит.
— Так там все время беспокойно, на этом побережье, — вставил свое слово Мартин. — Нордлиги — ребята неугомонные, они то и дело там безобразничают. Потом им по рукам дадут — и снова тишина.
— Что за привычка перебивать наставника? — рявкнул Ворон. — Вот кто тебе слово давал? А?
— Молчу-молчу, — покаянно опустил голову Мартин.
— Вот и молчи, — сдвинул клочковатые брови наставник. — Хотя, по сути, ты прав, раньше так и было. Раньше, но не сейчас. Там у них какой-то конунг объявился, он смог объединить вокруг себя все кланы островов, а это очень много народа, причем отменного. Нордлиг — значит воин, так у них говорят. До этого конунга у них единоначалия не было, ярлы сами по себе промышляли, потому и тактика у них была простая. Напал, пограбил, если повезло — унес ноги, отправился пропивать добычу. Не повезло — виси на солнышке, сушись, пока тебя вороны в скелет не превратят. Но то раньше. А теперь все по-другому. Теперь это полноценная экспансия, вот какая штука.
— Извиняюсь, учитель, — поднял руку Жакоб. — Полноценная чего? Я просто этого слова не знаю.
Не он один его не знал. Мне оно тоже было неизвестно.
— Нордлиги не просто грабят и жгут, — пояснил Ворон. — Они захватывают деревни и поселки и говорят жителям, что те теперь будут жить под их рукой. И налоги с них теперь будет собирать не герцог, а они. Несогласных и наместников, понятное дело, вешают. Это не грабительский рейд, понимаешь? Они собираются владеть этими землями. И очень шустро пробираются вглубь континента. Весь его они не захватят, не хватит у них сил на удержание таких территорий, но приличный ломоть земель захапать смогут.
— Да ну. — Де Лакруа махнул рукой. — Они волки морей, что им суша? Да и герцоги на это смотреть просто так не станут, соберут совместное ополчение и надерут им зад.
— Уже собрали. — Ворон с ехидством посмотрел на нашего друга. — И даже успели повоевать, аккурат позавчера. Подумали, что свои вопросы решат сами, не стали ждать союзников из Королевств и дали сражение. Угадай, за кем осталось поле боя?
— Судя по вашему тону и вопросу, явно не за герцогами, — присвистнула Эбердин. — Однако.
— Твоя правда, — подтвердил наставник. — Расколошматили герцогов в хвост и гриву, ловко и умело. Так умело, что диву даться можно. Потери огромные, три светлейших повелителя окрестных земель остались на поле брани в виде отдельных частей тел, еще двоих показательно задушили нутром сразу после боя и вкопали столбы с телами так, чтобы их могли увидеть с нашей стороны.
— Это как? — К моему удивлению, Аманда проявила интерес к происходящему. — В смысле «задушили нутром»?
— Очень просто, — любезно ответил ей наставник. — Нордлиги — большие баловники. Когда они хотят произвести на кого-то впечатление или показательно прикончить врага, так, чтобы все знали, каково это — с ними связываться, то практикуют такую забаву. Человека привязывают к вкопанному столбу, ему вспарывают живот и душат его собственными кишками.