е в Век смуты ни одной серьезной резни не случилось. Тут люди просто живут, радуются солнцу, ловят рыбу, делают вино. Вот его сюда и отправили. А что с ним таким еще делать? Явно же свихнулся человек, пользы от него ни на грош. Но и за двери не выкинешь, все знают — орден Истины никогда не избавляется от тех, кто ему служит или служил, даже от калек и стариков. Что, кстати, можно поставить им в заслугу, это достойно уважения.
— А знаешь, может, и так, — помолчав, согласился с ним я. — И тогда, выходит, наша встреча — это просто совпадение высшего порядка.
— Ну прямо уж высшего, — усмехнулся Гарольд. — Ты еще про божественное вмешательство скажи. Просто совпадение.
Мы еще немного посидели молча, допили бутылку вина, с тоской посмотрели на подернувшуюся жирной пленкой жареную хрюшку, по очереди посетили отхожее место, да и разошлись по кроватям досматривать сны.
— А может, надо было все-таки его… — услышал я слова Гарольда, засыпая.
— Может, и надо, — подтвердил я.
Ну или мне показалось, что я это сказал.
Самое забавное — мы чуть не прозевали королевский суд. Серьезно. Накопившаяся усталость дала о себе знать, и мы разоспались не на шутку.
— Вставайте, барон, — кто-то потряс меня за плечо. — Вставайте! Вам уже надо отправляться на Судную площадь! Эраст!
— А? — прохрипел я, не желая открывать глаза. — Чего? Дайте поспать!
— До суда осталось всего ничего, — сообщил мне смутно знакомый голос. — Да вставайте же, безобразник эдакий! Уже двадцать минут одиннадцатого!
«Безобразник»? Так меня еще никто не называл.
Я открыл глаза и чуть не заорал от удивления. На меня, сочувственно моргая, глазел Борн.
— Вы? — только и смог сказать я.
— Ну а кто же? — изумился приятель Унса. — Я еще вчера вас приметил в тронной зале. Просто вы меня не видели. Если честно, не понимаю, почему в «Старом городе» вы мне не открылись, я не давал вам повода к недоверию. Но обиды я за это не держу. И знайте — я на вашей стороне, мой мальчик.
И он шаловливо хлопнул меня ладонью по лбу.
— Это наполняет меня уверенностью в том, что наше дело правое, — пробормотал я. В этот момент его слова дошли до моего сознания, и я заорал: — Монброн, вставай! Время поджимает!
Гарольд оторвал голову от подушки и сонно сообщил:
— Мы не в поле ночуем, а во дворце. Нас разбудят заранее и куда надо отвезут.
— Не разбудят и не отвезут, — всплеснул руками Борн. — Я случайно узнал, что виконт Скорма заплатил кое-кому, чтобы этого не случилось. И очень хорошо заплатил. Стражи правосудия, которые должны вас сопроводить на суд, попросту сбежали из дворца, Дерье уже на площади, король отбыл туда же. Дворец вообще словно вымер, только на половине королевы-матери кто-то на лютне играет. А больше про вас никто и не вспомнит, по крайней мере, до той поры, пока вы на суд не опоздаете.
— Старый пес! — Монброн вскочил с кровати и цапнул с кресла свою одежду. — Не иначе как у него какие-то дела с моим трижды клятым дядюшкой есть. Иначе зачем ему это? Опоздать на суд — это все равно что проявить неуважение к королю. Я уж молчу про то, что это вообще могут расценить как признание нашей вины нами же самими.
— Племянник виконта Скорца уже год как ведает королевскими выездами, — подал голос Борн, а после встал и подал мне мою одежду. — Эраст, не медли.
— Благодарю вас, месьор Борн, — застегивая пояс, не забыл поблагодарить нашего спасителя Гарольд. — Ранее мы не много общались, но отныне и навсегда я ваш покорный слуга.
— Вы друзья моего Унсика, — было заметно, что толстяку приятно слышать эти слова. — Он на вас отчего-то жутко зол, но все равно просил меня присмотреть за вами. Как он вам сказал? «Я их сам хочу убить, потому не вправе допустить, чтобы это сделал кто-то другой».
— Он точно друг Ворона. — Эту фразу мы с Гарольдом сказали одновременно, переглянулись и засмеялись.
Борн, само собой, ничего не понял, но тоже смущенно заулыбался.
— Карета стоит у южного выхода, — сказал он нам, как только мы привели себя в порядок. — Вот только не знаю, кто вас туда отведет. Стражи, которым это поручено, как я сказал, куда-то пропали, а новых искать времени нет. И у меня нет уверенности в том, что где-то в переходах не стоят люди, только и ждущие того, чтобы вы без сопровождения направились к выходу из дворца.
— Побег, — скривил рот в усмешке Монброн. — Стража имеет право обнажать клинки во дворце, исполняя свои обязанности по защите королевской резиденции. И убивать без разговоров.
— Именно, — подтвердил Борн грустно. — А я не стражник, вас сопроводить не могу. Даже если захочу. Нет, с вами пойду, я не брошу вас в беде, только толку вам от меня большого не будет.
— Месьор Борн, — Гарольд положил руку на плечо Борна, — знаю, что так не делают, знаю, что сейчас могу показаться вам крайне неучтивым, но выхода нет. У вас с собой деньги есть?
— Ну да. — Толстяк тряхнул кошелем, привязанным к поясу, тот издал мелодичный звон. — Десятка три золотых, не меньше.
— Одолжите мне пять… Нет, десять монет, — попросил Монброн. — Я вам отдам их сразу же, как появится такая возможность.
— Право, какой пустяк, — немного обиженно произнес приятель Унса. — Вы меня обижаете, молодой человек. Что деньги? Это пыль. Друзья — вот главное сокровище. Вы же дороги моему Унсику, а значит, и мне.
Он отвязал кошель от пояса и сунул его в руку Монброна.
— Благодарю вас, — от всего сердца сказал мой друг и вылетел из комнаты, на ходу бросив: — Эраст, проснись уже! Время не ждет!
Стражники у входа в палаты Раздумий сильно опешили, когда из дверей выскочил один из узников и рявкнул:
— Ребята, по десять золотых каждому за то, чтобы нас сопроводили до тюремной кареты прямо сейчас, мы на суд опаздываем. А может, и на свою казнь. Южный выход из дворца — и быстро!
Для наглядности Монброн тряхнул кошелем.
— Оба не можем, — живо ответил один из стражей. — Не положено. Но ежели вы одному из нас заплатите как за двоих, то он отведет вас куда следует. Тем более что служить правосудию — наша обязанность.
— Здесь даже больше, как за троих, — сунул стражнику кошелек Гарольд. — Пошли, пошли уже.
Скорее всего, стены королевского дворца такой картины никогда не видели — два подсудимых стремительно мчатся по переходам, а за ними бежит стражник и убеждает их чуть сбавить скорость, ссылаясь на то, что палачи — люди основательные и никогда никуда не спешат.
Собственно, эта спешка чуть нас и не погубила. Прав был Борн: кто-то из наших недругов, уж не знаю, кто именно — то ли костлявый виконт Скорца, то ли дядюшка Тобиас, и впрямь предпринял очередную попытку отправить нас к небесному престолу. За одним из поворотов, совсем рядом с южным выходом из дворца, мы наткнулись на четверых поджарых молодцов в форме королевской стражи.
— Побег из палат Раздумий! — тут же завопил один из них, радостно скалясь. — Преступники сбежали! Король в опасности!
Моментально зазвенели клинки, выходя из ножен, у меня неприятно похолодело в животе, но все обошлось. Из-за поворота появился усатый страж, держащийся за солнечное сплетение, и, отдуваясь, сообщил своим сослуживцам:
— Все в порядке, они не сбежали. Я их сопровождаю до кареты, она этих двоих на Судную площадь повезет.
Четверо крепких парней не спешили убирать оружие, они переглядывались и катали желваки на скулах. Нет, я их понимаю, всем хочется подзаработать. Тем более что золота за наши жизни им, скорее всего, обещали отсыпать немало. Да и времени спрятать труп нашего сопровождающего у них было предостаточно.
Мы с Гарольдом не сговариваясь встали плечом к плечу, предчувствуя то, что у ордена Истины вновь могут появиться к нам вопросы по незаконному применению магии. Да и наш сопровождающий почуял что-то неладное.
Как ни странно, обстановку разрядил Борн, который, оказывается, и в самом деле последовал за нами. Вот только скорость такую же развить не мог, потому и задержался в пути.
— Уф, — тяжело дыша, вывалился он из-за поворота. — Я и в юности бегать не любил, а уж сейчас-то… Что тут у вас происходит?
Эти четверо явно знали, кем является наш спаситель, и прекрасно понимали, что главный постельничий короля Эдуарда будет всерьез расследовать исчезновение своего брата. И потом — им платили за смерть государственных преступников, а не собратьев по оружию и высокопоставленных персон. Тут и спрос другой, и цена — тоже.
— Подумали, что обвиняемые в преступлении сбежали, — сказал один из них. — Но теперь видим, что ничего такого нет и в помине. Можете проследовать дальше.
— Только чуть медленнее, пожалуйста, — взмолился Борн. — У меня сейчас сердце из груди выскочит!
— Правильно, — одобрил его слова стражник. — Это дворец, здесь по коридорам бегать нельзя. Да и годы мои не те, чтобы за вами, сорванцами, поспешать!
Когда мы садились в карету, часы на одном из зданий мелодично проиграли третью четверть двенадцатого.
— Почтеннейший, вы получите столько же, сколько я вам уже заплатил, если сопроводите нас до площади, — сказал Гарольд стражнику. — Кто знает, куда нас этот возница задумает завезти? А вы свой долг точно выполните честно.
Стражник замялся.
— Мое слово тому порукой. Да я вам сам и заплачу, — быстро проговорил Борн. — И еще пара бутылок «Силистрийской лозы» из моего винного погреба.
Как видно, погреба его семейства славились своими винами, поскольку этот аргумент решил дело.
— А ну, вали отсюда. — Стражник столкнул возницу с облучка и занял его место. — Буду я еще гадать, куда он правит. Сам довезу до площади.
— Господа, а можно с вами? — вытирая пот с лица и размазывая по нему белила, спросил у нас Борн. — Я никогда не ездил в тюремной карете. И потом, мне очень нравится в вашей компании!
— Сделайте милость, — распахнул перед ним дверцу кареты Монброн. — Конечно же. Но только до площади. На эшафот мы вас с собой не возьмем, уж не обессудьте.
— Какой эшафот? — просопел Борн, залезая в карету. — Брат сказал, что все уже решено и волноваться решительно не о чем. Я больше вам скажу — уже ищут нового поставщика лошадей на королевские конюшни.