Если кладбищенский вор влез в чей-то склеп и обобрал скелет, который там уже двести лет лежит, то он всего лишь отправится в каменоломни. Мага же за подобное почти наверняка сожгут, и в этом нет ничего странного. Во-первых, магов не любят. Во-вторых, могильный вор — зло понятное и простое, им движет жажда наживы. А вот что движет магом — еще надо разобраться. Но разбираться — это долго и нудно, так что костер — наиболее простое средство выяснения правды. Нет мага — нет проблемы.
Зато светские законы магам не писаны. Они могут сидеть в присутствии коронованных особ, не платить налоги в казну, даже всю жизнь проживая в одном и том же королевстве, и жениться на тех, на ком пожелают. По обоюдному согласию, разумеется. Не всеми этими правами маги пользуются, но они есть.
Для магов не существует сословного неравенства, вот какая штука. Точнее, привычного нам неравенства. У них своя иерархия, свои повелители и свои владения, пусть не отмеченные на картах, но при этом существующие. Конклавы — вот их королевства. Иногда, правда, маги называют их орденами, но суть от этого не меняется, просто до Века смуты, в те времена, когда жизнь была проще, а власти у чародеев — куда больше, имели место и те и другие. Сейчас все порядком изменилось.
Конклавы — это альфа и омега магического мира. Пусть у них нет территориальных границ, но зато именно они определяют, с кем тот или иной чародей идет по дороге жизни, кто встанет на его защиту, если это понадобится, и не пора ли ему покинуть мир, дабы дать дорогу молодым.
Конклавов существовало немного, всего шесть на весь Рагеллон, и попасть в них было куда как нелегко. Для этого требовалось снискать определенную славу среди магов и знать кого-то из его действующих членов, то есть того, кто мог бы замолвить за тебя слово на Совете конклава. Еще труднее было вскарабкаться на его вершину, ведь по дороге тебе придется кого-то стаскивать с нее за ноги, да и тебя снизу будут непременно и непрестанно колоть в пятки.
Так что тот же мастер Гай, положение которого я сначала, по необразованности своей, не оценил, был очень и очень влиятельный в магическом мире человек. Он был магом девятой степени посвящения, то есть его от места патриарха и титула архимага отделяло всего ничего — теперешний архимаг. Ой, чую, недолго ему осталось землю топтать, мой наниматель — человек серьезный.
И пусть. Мало ли как жизнь сложится, полезные связи всегда нужны.
А вот Ворон — маг вне конклавов, он сам по себе. Он никому ничего не должен, ему никто… Хотя откуда мне знать, что у него в прошлом?
В Вороньем замке мы часто говорили в спальне перед сном на эту тему. Кто-то утверждал, что, только попав в конклав, ты можешь чего-то достичь, кто-то, напротив, был уверен, что эти организации загоняют магов в рамки кодексов и условий. Но в одном сходились все — только конклавы могут дать магу хоть какую-то уверенность, что в один прекрасный день его не поволокут на костер.
Патриархи конклавов как-то умудрились поладить со старейшинами ордена Истины. Было даже несколько случаев, когда магов, уже привязанных к столбам и обложенных хворостом для лучшего возгорания, с этих самых столбов снимали. Вот так-то.
Это был весомый аргумент.
— Не делается так, — отвлек меня от моих мыслей притихший было Робер. — Да и Луиза не одобрит. Не станет она без разрешения отца моей женой. Она его очень уважает.
— Чего ты волнуешься? — просопел Карл, отпив вина. — Де Лакруа, ты сын достойного рода, который во всех Восточных королевствах известен. Там при каждом троне кто-то из твоей фамилии состоит в чинах, ты сам говорил. С чего графу тебе отказывать? Он, наоборот, рад будет. Хорошо дочь пристроить — великое дело.
— Фальк прав. — Гарольд плеснул себе вина из кувшина. — Робер, если кому из нас и надо за что-то волноваться, то только не тебе. Ты отличная партия, и граф Жером вцепится в тебя как клещ, можешь мне поверить. Эраст, спрашивай. Вижу, извелся весь.
— А то ты не знаешь, что мне интересно, — не удержался от сарказма я. — Говори уже!
— Вот же! — Фальк цапнул со стола льняную салфетку и промокнул ею жирные губы. — Я и забыл уже, что у нас Аманда такой фортель выкинула. Монброн, а ты чего молчал все это время? Нам мог бы и рассказать, мы не девки, секрет не выдали бы.
— Там много причин, но основная… Боялся, — без тени шутки ответил Гарольд. — Да, вот так. Аманда сказала, что если это всплывет, то она меня во сне прирежет. И прирезала бы, я ее с детства знаю. Смерти как таковой я не боюсь, но вот так, во сне… Брр… Это как-то… Ну, вы поняли. В битве или на поединке — это ладно, но не так же?
— Согласен. — Карл откинулся на спинку кресла. — Паршивая смерть. У нас так одного владетеля зарезали, в Лесном краю. Жена его к дворовой девке приревновала, ну и перехватила горло во сне. Смелый был владетель и воин хоть куда, а на помин его никто даже не приехал. Больно смерть паскудная. Эраст, да ты наверняка об этом слышал?
— Было такое, — подтвердил я не моргнув глазом и тут же перевел разговор из этой опасной для меня плоскости в прежнее русло: — И все равно, Монброн, мне бы ты мог сказать. Ты же видел, что у меня с Амандой…
— Что у тебя с Амандой? — немедленно переспросил Гарольд, лукаво улыбаясь.
Карл громко захохотал.
— Дружба, — с достоинством ответил этим шутникам я. — Чистая и незамутненная.
— И скрепленная в гостинице славного города Талькстада, — торжественно продолжил Фальк. — Эх, Эраст, скажу тебе так: не каждому сыну барона из Лесного края удается соблазнить королевскую дочку. Может, ты даже и первый такой.
— Фальк, ты пьян и только это тебя извиняет, — холодно произнес Гарольд. — Если еще раз попробуешь сказать что-то подобное про мою сестру, то тебе не миновать поединка.
— Присоединяюсь, — добавил Робер. — Она еще и наш друг.
— Поддерживаю, — зло глянул на Фалька я. — Думай, про кого и что языком метешь. А если нас подслушивают? А потом куда надо донесут?
— Так я же не со зла, — как-то даже растерялся Карл. Нет, он не испугался, он правда был растерян. — Просто у нас такие шутки в мужском кругу да под застолье — нормальное дело. А за Аманду я сам любому горло разорву, даже если на нее кто-то просто криво глянет.
— Просто шутка шутке рознь, одно дело — намекать на что-то, другое — называть вещи своими именами. Тем более те, которых и не было, — пояснил Монброн. — Опять же — ты за спиной о ней злословишь, а это не дело.
— Занесло, — проворчал Карл. — Вино у них тут забористое.
— Просто ты вот этот здоровенный кувшин практически в одиночку уговорил, — укоризненно сказал Гарольд. — И нам ничего не оставил, я всего один раз себе чашу долил.
— Так надо крикнуть, чтобы еще принесли, — облегченно сказал Карл, которому было неловко за все произошедшее.
Нет, у меня манеры еще ничего, хоть я и на улице рос. Я бы так не смог — все-таки чужой дом.
Фальк тем временем подошел к двери, открыл ее, глянул в коридор, пожал плечами, пробормотал: «Нет никого» — и покинул помещение.
— Правда, что ли, уехать в Лесной край? — задумчиво произнес Гарольд. — Какая простота нравов. Так вот, Аманда. Я с ней знаком лет с семи.
Оказывается, их матери — его и Аманды — были очень дружны, почти как родные сестры. А потому время от времени наносили друг другу визиты, зачастую длительные. Да и детей то и дело отправляли ума-разума набираться друг к другу, чтобы те пообтерлись при чужих дворах, что, впрочем, практиковали многие родовитые семейства. Родной замок — это родной замок, там все с рук сойдет, а в чужом волей-неволей надо соответствовать, чтобы свою фамилию не опозорить.
Вот так и вышло, что знали они друг друга с детства, поскольку были ровесниками. Аманда, кстати, была третьей, младшей дочерью короля Роя, притом самой любимой — после ее рождения королева больше ему детей не дарила.
Этим, видимо, и объясняется его поведение при встрече — все-таки любимое чадо.
Кое в чем она нам не врала, рассказывая о своем житье-бытье — замок короля Роя был вместилищем вояк и наемников всех мастей. Он любил войну во всех ее проявлениях и день, проведенный без драки, считал напрасно прожитым, а потому лязг оружия был привычен Аманде и ее сестрам с детства. А трое братьев Аманды вообще с того момента, как начали что-то соображать, сразу получили в руки свои первые деревянные мечи.
Мать, в отличие от отца, не сильно жаловала Аманду, что было тому причиной — неизвестно. Но факт остается фактом — две старшие дочери были предметом ее неустанной заботы, и из них она растила истинных принцесс, Аманду же, по сути, воспитывала ватага головорезов, одетых в доспехи королевской гвардии.
Ее сестры носили платья — Аманда, когда подросла, постоянно щеголяла в мужской одежде да вдобавок еще и при оружии, благо отца это только тешило.
Ее сестры учились играть на лютне и танцевать — Аманда в компании вояк лихо орала соленые куплеты, участвовала в потасовках и выучилась отменно метать ножи.
Кстати, ее знакомство с Гарольдом ознаменовалось тем, что они здорово отмутузили друг друга, при этом мой приятель был уверен, что дерется с мальчишкой, и крайне удивился, что ему расквасила нос принцесса. Более того, он в это дня два еще не верил.
Драка ведет к дружбе — это старинный закон, который почти не нарушается, и эта парочка через какое-то время уже не чаяла души друг в друге, всякий раз радуясь новой встрече. Гарольд, само собой, время проводил не только в компании Аманды, а чаще — с ее братьями, благо с ними точек соприкосновения было больше, но при этом и кузину своим вниманием не обделял.
Такие отношения длились почти десять лет, пока они все-таки не повздорили. Случилось это прошлой зимой, когда Гарольда отправили в замок к королю Рою немного проветрить мозги. Ну, и от греха тоже, не без этого — он умудрился соблазнить жену одного важного вельможи, тот нажаловался королю Силистрии, и во избежание лишних скандалов Монброн-старший отправил непутевого сына к родне, пересидеть бурю.