Словно зачарованная, я пошла вслед за старухой, но, не пройдя и пары метров по темному коридору, внезапно очнулась. Куда меня ведут? И что задумала эта старушенция? А я что же, опять, как овца на заклание? Зачем я иду? Ведь один вид ее морщин вызывает у меня оторопь! Я оглянулась. Этьена не было видно. Трус и предатель! Ну, уж нет! Хватит с меня сюрпризов! Если его отец хотел превратить меня в сточную канаву для короля, то сын… О, нет! Возможно, эта старуха высосет мою молодость? Или кровь? Или и то, и другое разом. Но точно ничего хорошего она не затеяла! Никто мне не делает ничего хорошего! И вряд ли станет. Всем что-то нужно!
Я выдернула руку из сухоньких пальцев и твердо сказала:
– Простите, но при всем уважении к вашим преклонным годам, я никуда с вами не пойду!
– Что есть года? Пыль, – проскрипела она. – Боишься моей старости, дитя? Думаешь, я заберу твою юность? Хе-хе…
Мне стало неловко и сумрачно от того, что она услышала мои мысли, но я не успела и подумать, как старуха со вспышкой исчезла в туманной дымке. Ахнув, я раскрыла рот, и из мерцающего серебристого облака мне навстречу выступила статная женщина в красном платье старинного кроя. Она была красива и кого-то мне смутно напоминала. Хм, кого?
– А так ты меня меньше боишься, Абели? – мелодично спросила она. – Видишь, мне не нужна твоя молодость.
От изумления мне едва удалось вдохнуть.
– М-мадам Т-тэйра?
– Да, дитя, – мягко ответила она и протянула ладонь. – Я не причиню тебе зла. Напротив.
– Кто вы, мадам Тэйра? – прошептала я в суеверном страхе.
Женщина улыбнулась. И в ямочках на щеках, в незлой хитринке ее глаз я отметила схожесть с Моник. Мадам Тэйра перекинула волосы на плечо, и на полную грудь опустилась волна золотисто-медвяных локонов, волнистых и густых, как у маман, разве что другого оттенка.
– Скажем так, я твоя родственница. О-очень-очень дальняя. Но твоему удалому спутнику не стоит видеть меня такой. Пойдем, дитя.
– Святые угодники! А он не…
– Нет, ему знакома лишь древняя старуха, и то он решил, что я давно скончалась. А об обещании, на самом деле, забыл, шельмец.
При этих словах я совсем лишилась дара речи и, изнывая от жажды ответов на миллион вопросов, бурлящих, фонтанирующих, взрывающихся в моей голове, поспешила за ней.
– А что? Что он вам обещал? – крикнула я ей вдогонку.
– Он сам тебе потом расскажет. Когда вспомнит, – звонко раздалось в ответ.
Мы завернули за один угол, за другой, вверх по широким ступеням, отшлифованным веками в скале, снова по долгому коридору из камня и оказались на деревянной веранде, невообразимо ловко пристроенной к скале. Мадам Тэйра шла быстро и легко, и я едва поспевала за ней, стуча каблуками по дубовому настилу, хватаясь за увитые диким виноградом перила, которые отделяли нас от пропасти. Только теперь я сообразила, что мы вышли по другую сторону горы. Где-то шумела вода. Я глянула за поручни. По камням, откуда-то из-под веранды бил водопад, спускаясь седыми, пенистыми потоками вниз по обломкам скал и сочной зеленой поросли. Мое лицо окропили ледяные брызги. Ойкнув, я побежала догонять мадам Тэйра. Увы, пока ко всем моим вопросам добавилось еще два: откуда здесь взялась моя родственница, и кому в голову пришло построить дом над водопадом?
Мы вошли в комнату с деревянными панелями и каменными сводами. Всего здесь будто бы и коснулась рука строителя и хозяйки, но так диковинно, что складывалось впечатление, будто и очаг, обложенный галькой, и мебель, декорированная отшлифованными корягами и веточками, и покрывало, будто сотканное из осенних листьев, и подушку, вышитую под цвет мха, создала сама природа. Как-то случайно. Даже огонь в очаге играл с хворостом, словно последыш ночной молнии. В выдолбленной в дереве вазе лежали всевозможные орехи, в плетеной корзинке – ягоды, в каменной мисочке – мед.
– Угощайся, – пригласила жестом моя хозяйка. – Тебе надо набраться сил после всех приключений. Их еще немало у тебя впереди.
Я с опаской взяла горсть фундука и села на каменную скамью, устланную шкурой рыси.
– Вы живете здесь одна? – спросила я.
– Не совсем. Шевризетт, дружок!
Из-под плетеного стула высунулась беленькая мордочка с холмиками рогов. Ой, козленок! Он тихонько проблеял и с любопытством подошел ко мне. Обнюхав голубой шелковый подол, козленок сразу же принялся его жевать.
– Э-эй, отдай, дурачок! – потянула я в свою сторону.
Пусть мое платье безбожно испорчено пятнами вина, другого у меня теперь нет. А ходить в наряде, изъеденном козлом, – это уж слишком, увольте.
Мадам Тэйра, смеясь, отогнала козленка и, легонько подпихнув его под хвостик, выставила на веранду. Она поставила передо мной кружку молока и положила в миску свежего сыра.
– Ну вот, от козликов избавились: и от большого, и от маленького, теперь можно и поговорить.
– Козлики… да уж, – хмыкнула я и добавила. – Уж я-то поговорить хочу с нетерпением, мадам. С преогромным.
– Тогда скажи, дитя, ты еще никого не убивала? – спокойно спросила меня она, сев в кресло напротив. В свете огня красные отблески от юбок заплясали в глазах мадам Тэйра.
Я поперхнулась воздухом и уставилась на странную родственницу. Она оставалась невозмутимой, словно спросила, в моде ли нынче кринолин.
– Разве что мух, – пробормотала я в недоумении, – и пауков тапкой. А людей – нет. Хотя, может, кто-то и умер из-за меня… если я вылечить не успела.
– Это не считается. Главное, тебе самой убивать нельзя. Никому из одаренных убивать нельзя. Что бы ни происходило. Не то страшные вещи случатся. И с тобой, и с нашим родом, – строго сказала мадам Тэйра. – Поняла?
Я закивала головой.
Мадам Тэйра с любопытством разглядывала меня и, потерев подбородок, проговорила:
– Так тебе, значит, дар исцеления достался.
– А он не у всех одинаков? Я имею в виду в нашем роду.
– Не у всех. Сила какие пожелает формы, такие и обретает. Кто-то ложки взглядом гнет, кто-то сквозь стены проходит или заставляет других людей видеть то, чего нет на самом деле. У большинства твоих родственниц, впрочем, совсем нет никакого дара, если не принимать в расчет мелочи: внутреннее чутье или умение предсказать погоду. А вот ты, дитя, одарена с лихвой. Я издалека почувствовала, что идет человек, наделенный силой. Недаром так светишься.
– Ой, вы тоже, тоже видите цветные облака вокруг людей? – обрадовалась я.
– Вижу.
– Скажите, мадам Тэйра, а вы потому среди людей не живете, что тоже боли их чувствуете?
– Люди злые. Стоит им понять, что ты не такая, как они, начинают травить и насылать инквизиторов. Уже поверь, я не одну сотню лет с подобным встречалась…
– Вам сто лет? – мои глаза округлились.
Колдунья, которой на вид было не больше тридцати, небрежно махнула рукой.
– Это не важно.
– Мне бы знать, любезная мадам Тэйра, как от болей закрыться, как не чувствовать их. Я бы жила тихо, мирно. Не хочу быть ведьмой. Я ведь приличная девушка… – и тут я осеклась и попыталась загладить бестактность: – Вы только не подумайте, я не про вас… я…
Мадам Тэйра расхохоталась. Она смеялась звонко и громко, пока, наконец, утерев слезинки в уголках глаз, не сообщила:
– Убрать дар совсем ты не сможешь. И приличия тут ни при чем. Будь ты хоть беспутной девкой, хоть ангелом во плоти. А вот закрываться от людей научиться легко. Достаточно представить, что во лбу у тебя спрятана золотая горошина. Вытяни из нее золотую нить и мысленно сотки кокон. С ним вполне терпимо будет даже на базарной площади.
– Благодарю! – склонила я голову и выставила руки, словно в реверансе. – Надеюсь, у меня получится.
– Это не сложно.
Я почувствовала себя лучше. Даже какая-то беззаботная веселость нахлынула от того, что с новым знанием я смогу жить как все. А мне большего и не нужно. Расправив юбку на коленях, я вздохнула счастливо и разгрызла орех. Но тут же в мою голову прокралась страшная мысль: «А вдруг Огюстена убили? Вдруг с ним творят что-то страшное королевские стражники, пока я тут прохлаждаюсь? Я же ничегошеньки не знаю!»
– Что такое, дитя? – спросила мадам Тэйра. – Ты изменилась в лице. Тебя что-то встревожило? Спрашивай, не стесняйся.
Нехорошие предчувствия накрыли меня с головой, и, заикаясь, я произнесла:
– Меня беспокоит судьба одного м-молодого ч-человека. Его зовут Огюстен Марешаль. Я… Ох, я как-то привязала его к себе. Стоит подумать о нем, как он начинает искать меня, выполнять поручения… Это случайно вышло. Я прогонять его пыталась и освободить. Не вышло. Наверное, что-то не так делала, я же не знаю, как правильно…
– Молодец, уже слугой обзавелась, – с удовлетворением заметила мадам Тэйра. – Зачем же от него избавляться?
– Нет-нет, я не хочу. Это неправильно, – нахмурилась я. – Зачем его мучить? Он дурачком совсем становится, а без меня – милый молодой человек. Так вот. Он пришел за мной в королевский з-замок, когда я оттуда бежала. И… возможно, если бы он не отвлекал на себя гвардейцев, мне бы не удалось…
– Вот видишь. Слуга всегда нужен. В первый раз он же сам вызвался помочь тебе, верно?
Я вспомнила тот день в ресторации.
– Сам. Но он ведь благородство проявил, а я… Я так не хочу. Как освободить его от моих чар?
Мадам Тэйра посмотрела на меня, как на умалишенную, и пожала плечами:
– Слуга должен ударить госпожу три раза, проговорив, что свободен. Или кровь ей пустить. Еще вернее. И, уходя, ни разу не обернуться. Если обернется, снова твой. Только ни один еще так не делал на моей памяти.
Я вздохнула.
– А у вас тоже есть такой слуга?
– Есть. И не один. Думаешь, я сама этот дом строила? – хитро улыбнулась мадам Тэйра, снова напомнив мне Моник. – И провиант, шитье из города кто мне приносит?
– А сейчас они где?
– Живут своей жизнью. Когда надо будет, позову. Врагов у нас всегда много. И помощь даже в мелочах требуется. Поверь, ты еще передумаешь.
– Не знаю. Извините, вы всякие вещи умеете, а никак нельзя узнать с помощью ваших колдовских хитростей, жив ли еще мой Огюстен? А то, может, из-за меня его… – я запнулась, но все же выдавила, – убили. Тогда это на моей совести… Я очень переживаю. Нельзя, а?