Вот так, лёжа на тонкой подстилке между Эммой и Закари (чтобы не сбежал), он размышлял о Ней и потихоньку проваливался в сон.
Тонкая талия Арнеллы словно создана была для его рук. Её изящное тело – его алтарь. Он готов молиться на её насмешливые изумрудно-зеленые глаза и упругие рыжие локоны, на белую лебединую шею и совершенную грудь, на хрупкие лодыжки и соблазнительные бёдра. Такие женщины рождены, чтобы их воспевали в поэмах и чтобы им поклонялись в постели. Женщина, чья красота способна отправить в плавание тысячу кораблей. Совершенство снаружи и внутри.
Он падает сквозь мешанину образов и видений. Мелькают ярким заревом рыжие пряди и пухлые губы, растянутые в призывной улыбке, звенит колокольчиком смех и шуршат шелка, спадающие с белоснежного тела.
И вот, Арнелла лежит в кровати, совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Сквозь мутную дымку желания он видит ее призывную улыбку. Она издаёт хрипловатый смешок, от которого вся кровь в его теле устремляется в одну точку и на мозг ничего не остаётся. Должно быть поэтому он стоит, не в силах собрать разбегающиеся врассыпную мысли, и молча смотрит на неё. Наконец, сдавшись жгучей страсти, он протянул руку к своему прекрасному видению. Как можно чувствовать по отношению к одной женщине такое трепетное благоговение и одновременно такую земную обжигающую страсть? Ему хотелось пасть перед ней на колени и вместе с тем впиться поцелуем в манящие губы, покрыть своими метками ее нетронутое тело. Александр желал сделать ее своей, жаждал, чтобы весь мир знал, что эта женщина принадлежит ему и только ему.
Его пальцы скользят по гладкой коже ее шеи вниз, к хрупким ключицам и упругой груди. Он прижимается к своему прекрасному видению всем телом, стремясь слиться воедино. Часть его уже предвкушает тот сладкий момент, когда он погрузится в её нетерпеливо ожидающее тело, другая же часть наслаждается медленной прелюдией. С такой женщиной нельзя торопиться. Он будет доводить её до сумасшествия медленными осторожными ласками. Будет покрывать поцелуями каждый сантиметр ее тела до тех пор, пока она не начнёт не просто умолять, требовать, чтобы он ее взял. Александру просто необходимо, чтобы она желала этого так же сильно, как он. Лёгкими, словно пёрышко, движениями левой руки он ласкает её грудь, в то время как правая скользит вниз. Жарким поцелуем он впивается в ее манящую шею и..
- Чёрт! – Александр чувствует, как его резко отшвыривают в сторону. Он несколько раз тупо моргает, соображая, что же произошло. Никакой Арнеллы здесь нет. Он по-прежнему в плену у Эммы и Закари. Арнелла ему приснилась и он, недопроснувшись, полез к Эмме.
В тусклом свете догорающего костра Александр видит лица Закари и Эммы. Видит, как они обмениваются понимающими взглядами, мол что с этого Крамера взять, парень явно не в себе.
- Я.. Прошу прощения. Я не контролировал себя. Перепутал.. Смешал сон с реальностью и.. Мое поведение было неприемлемо, - сбивчиво извиняется он. Как ни крути, какими бы подлыми похитителями они были, воспитание всё же не позволяет ему приставать в женщинам, даже к таким. Однако, он все ещё чувствует запах ее кожи, тепло её тела.. Нет, конечно, все мысли и стремления его направлены на Арнеллу!
- Значит так, герой-любовник, я лягу посередине, а ты рядом со мной. Надеюсь, меня ты ни с кем не перепутаешь, впрочем если так, то тебе же хуже.
Александр лишь молча кивнул, переползая ближе к краю.
- И учти, я сплю чутко, поэтому если вздумаешь дать деру, поймаю раньше, чем успеешь шевельнуться, - предупредил Закари, укладываясь поудобнее.
Эмма, так и не сказавшая ни слова, молча ложится на своё место. По крайней мере, испуганной она не выглядит. Скорее задумчивой. Александр успокаивает себя этой мыслью и тоже засыпает.
Остаток ночи проходит спокойно.
Глава 42. Эмма. Знакомство с ведьмой.
На следующий день Закари глаз не спускает с Александра, пристально следит за каждым его движением. Побег приходится отложить. Тем более, что у Александра адски болит голова. Мысли путаются, воспоминания наслаиваются друг на друга и оставшуюся часть пути он просто лежит на дне повозки, пытаясь не думать ни о чем, хотя все равно думает об Арнелле. Но Арнелла это другое, о ней он, кажется, физически не способен не думать. О её коралловых устах (хотя казалось бы, какое отношение к губам имеет колония каких-то полипов?), о её пышной, как прически со старых портретов, груди (почему как причёски, откуда ты взял такое сравнение, Александр?), о рыжих, как матушкина лисья шуба, локонах.
Эмма старается к нему не лезть. Не потому что боится и не потому что считает, что стала думать о нем хуже за эти дни. Просто понимает, что никакой разговор не поможет сейчас. Чем можно утешить человека, который одурманен любовным зельем и не способен воспринимать мир таким, какой он есть? Поэтому она исправно интересуется его самочувствием, предлагает время от времени еду и воду, но с разговорами не лезет.
Эмма старательно отгоняет мысль о том, что будет, если ведьма не сможет или не захочет помочь. Нет! Они не уедут, пока госпожа Гарманн не вернет Александру рассудок. Разобьют лагерь на ее заднем дворе и с места не тронутся, пока она не согласится помочь. Потому что если не Гарманн, то кто? Идти к Лии и Морту Эмма отчаянно не хочет. Заманчиво, конечно, спрятаться под юбку сестры, но она уже слишком взрослая для таких вещей. И все же зачем родители возили ее к ведьме?.. Наверное, Эмма была больна. Конечно, больна, иначе почему бы они отправились с ней в такую даль. Странно, что память не сохранила почти ничего из того периода. А впрочем, что тут странного, детские воспоминания быстро тускнеют.
- Мы почти на месте, - мирную тишину разрезал спокойный голос Закари, вклинился в белый шум леса, вселил нетерпение и ожидание. – За березовой рощей будет луг, а за ним Каменный лес. Лесная дорога достаточно широкая, так что мы проедем.
Каменный лес встречает их тихим поскрипыванием вековых стволов и веселым щебетом птиц. Древний лес носит такое название из-за каменных деревьев, произрастающих здесь. Очень похожие на сосны, они отличаются особым строением древесины – невероятно тяжелой и прочной. И, разумеется, невероятно ценной. Срубить каменное дерево можно исключительно зачарованным топором и только один раз в году – весной, когда его древесина становится немного мягче.
По всем известным канонам и правилам домик ведьмы должен находиться в самой чаще самого дремучего и темного леса. Госпожа Гарманн то ли не была знакома с общепринятыми законами, то ли просто чихать на них хотела, но жилище ее находится не так уж далеко от края леса. Симпатичный маленький домик выкрашен в жизнерадостный голубой цвет, а во дворе разбита клумба.
Повозка остановилась возле калитки. Клара с удовольствием начала знакомиться с местной зеленью, а Закари, Эмма и Александр соотносили увиденное со своими ожиданиями. Пока совпадений не было ни у кого (даже у Эммы, которая смутно помнила только внутреннее убранство ведьминского жилища, но никак не фасад).
- Даа.. Эмма, а ты уверена, что она ведьма? – Закари профессиональным взглядом строителя (ладно, пока всего лишь ученика, но ведь плох тот ученик, который не мечтает стать мастером) осматривал симпатичный ладный домик. - Пока больше похоже на дачу какой-нибудь старухи, поселившейся подальше от города, чтобы наслаждаться жизнью на лоне природы и нянчить внучат.
- И не стыдно вам, молодой человек, так говорить о незнакомой женщине? Какая я вам старушка?
Закари оглянулся. Симпатичная женщина в тёмно-синем платье и белом переднике строго смотрела на него. На вид ей можно было дать и тридцать, и сорок, и, пожалуй, даже пятьдесят. Белоснежные седые волосы собраны в аккуратный пучок, тёмно-синие глаза похожи на глубокие озёра, таящие немало секретов, губы сжаты в суровую нить, но по тонким морщинкам вокруг глаз видно, что улыбка на этом лице частая гостья.
- Ну что, так и будем стоять? – немного смягчилась она. – Проходите в дом, раз уж пришли. Учтите, я ждала вас только к обеду, поэтому печенье ещё не готово.
- Вы нас ждали? – отмерла наконец Эмма, соотносившая размытые воспоминания с реальностью. Ведьма нисколько не изменилась за прошедшие годы.
- Разумеется, ждала, голубушка. Проходите в дом. Только сначала, будьте так любезны, развяжите этого очаровательного молодого человека, - она царственным кивком указала на Александра. - И лошадь можете распрячь. Вы тронетесь в обратный путь не раньше завтрашнего утра.
Улыбаясь по-матерински нежной, но непреклонной улыбкой, ведьма увела Эмму и Александра в дом, оставив Закари разбираться с Кларой.
- Садитесь, юноша. Чай скоро будет готов. Устраивайтесь пока поудобнее. Путешествие было тяжёлым для вас.
Александр сам не понял, как оказался в низком удобном кресле с белоснежным котом на коленях. Кот сверлил его бутылочного цвета глазами, недвусмысленно намекая, что ждёт от человека поглаживаний. Он беспрекословно подчинился (и тут его сложно осудить, мало кто смог бы сопротивляться коту госпожи Гарманн).
- А вы, моя дорогая, - обратилась госпожа Гарманн к Эмме, - можете пока заняться печеньем. Тесто уже готово, плита разогрета.
- Вы предвидите будущее? – спросила Эмма, послушно раскатывая тесто.
- Ох, ну что вы, моя милая! – весело рассмеялась ведьма. - Разве можно предвидеть будущее? Слишком уж нестабильная это штука. Непостоянная, как хорошенькая девица, меняющая кавалеров.
- Тем не менее, вы знали о нашем приезде и ждали нас, - прохладно заметил Закари. Он стоял на пороге, прислонившись к дверному косяку и с интересом разглядывал интерьер дома госпожи Гарманн.
Изнутри ее жилище больше похоже на домик ведьмы, хотя и несколько отличается от привычных представлений обывателей. Обычная кухонная утварь соседствует здесь с колдовскими котлами, на соседних полках чинно стоят баночки со специями и флаконы с какими-то неведомыми ингредиентами. Пучки ароматных трав свисают с потолка – то ли ингредиенты для зелий, то ли для обычного травяного чая.. Яркий солнечный свет прорывается сквозь большое окно и освещает выкрашенное в бледно-голубой цвет помещение. Небольшая кухня плавно и незаметно переходит в гостиную – пара мягких уютных кресел, одно из которых занял Александр, небольшая кушетка, столик из светлого дерева и шкаф со стеклянными дверцами, а за ними книги, книги, книги. Множество томов: толстых и тонких, новых и потрёпанных.