«И я птицей феникс воскресну из пепла сожженной любви!» – пропела совесть в надежде подбодрить меня, но я отмахнулась от нее. Ее неуместные остроты почему-то стали меня раздражать в такой ответственный момент.
Меня провели по коридору и вывели прямо на площадь, где собралась толпа любителей понюхать запах жареного. Народу было немеренно. Если бы здесь продавали билеты, то можно было бы провести перепись населения. Чувствую, что в честь моей казни тут выходной объявили. Прямо как на Масленицу. Только блинчиками не пахнет и не слышно ансамбля народной песни и пьянки.
Может быть, пару лет спустя меня реабилитируют и в честь меня назовут улицу или переулок!
«Ага, и причислят к лику святых!» – отозвалась совесть. «Вполне возможно! Если меня сожгли в аду, то куда я попаду?» – задалась очень актуальным вопросом я. «Это науке неизвестно!» – пожала плечами совесть, обещая замолвить за меня словечко, если вдруг я попаду в рай.
Да! Судя по количеству хвороста, меня ожидает ну очень теплый прием. Тут минимум пол-леса вырубили. Куда смотрит Гринпис? А судя по запланированному выбросу ядовитых веществ в атмосферу после моего торжественного сожжения, какая-то отсталая страна явно пожертвовала своей квотой по Киотскому протоколу. Эй! Ну хоть грустную музычку включите, чтобы зрители прониклись трагизмом момента, да и мне умирать было бы нескучно.
Меня разули. Видать, сапожки кому-то приглянулись. А может, мой супруг решил забрать их себе обратно? Я понимаю, что они мне великоваты, но на носок в самый раз налезали.
Нет, я понимаю «хи-хи» и «ха-ха», но это уже совсем не смешно. Мои руки и ноги привязали к столбу, поставив меня на маленький деревянный помост. Люди, у кого здесь ловит связь, позвоните 01. Под ногами разместилась гора хвороста, а какой-то товарищ в красной балаклаве с прорезями для глаз и рта уже зажег факел. Бедная уборщица. Сколько же тут убирать придется. Может быть, народ согнали, чтобы потом субботник организовать?
– У вас есть право на последнее слово! – сказал пожарный с пылающим факелом, обращаясь, судя по всему, ко мне как к виновнице торжества. Мне что, речь толкнуть? Так… Кого из моих знакомых сожгли на костре? Джордано Бруно! Он со мной незнаком, но я о нем наслышана. «И все-таки она вертится!» – орал он в подобной ситуации. Не пойдет. Такой юмор понятен лишь избранным эрудитам. А что орала Жанна д’Арк? Не помню… Хорошо, а что там говорили герои фильмов, где им приходилось пафосно умирать? «Айл би бэк!» Правда, палец показать мне не удастся. У меня сейчас руки связаны. А без пальца весь эффект сходит на нет. Ладно, шутки в сторону. Это, возможно, последние слова в моей жизни. Я знаю, что я скажу. То, что никогда не говорила. Никому. Даже мужу.
– Есть плохая новость! Желаю тебе, чтобы тебя совесть заживо сожрала! – крикнула я туда, где на балконе расположился мой супруг. – И хорошая! Я люблю тебя…
«Махмуд, поджигай!» – с характерным восточным акцентом сказала моя совесть. Я закрыла глаза, а потом снова открыла. Хворост под моими ногами уже начал слегка потрескивать, а огонечек разгораться. Сразу заметно потеплело. Я посмотрела наверх и почувствовала, как мне на лицо упала капля, за ней вторая. Давясь от смеха, я крикнула:
– Кажется, дождь собирается!
Я чувствовала, как туча, которая возникла вопреки прогнозу погоды, проливается прямо на место казни. Если мне память не изменяет, то в аду не бывает дождей. Я смеялась, подставляя лицо каплям непонятно откуда взявшейся воды. Из груды хвороста пошел дымок. Если бы не веревки, то я бы уже загнулась от смеха. Одну каплю я даже умудрилась поймать на язык. Дождь усилился, вызывая некоторое замешательство в зрительных рядах. Сегодня, чувствую, смерть придет не ко мне, а к метеорологам, обещавшим ясную и солнечную погодку там, где отродясь не было солнца, а лишь мутная красноватая дымка вместо неба.
Я увидела, как мой супруг встал с черного кресла и исчез из поля моего зрения. Неужели побежал за зонтиком?
– Я уже замерзла! Может, отвяжете меня? – поежилась я, пытаясь сдуть с лица мокрые волосы. По прядям стекали капли. Ну, хоть голову помыла. Без шампуня, правда, но тоже неплохо. Намокшая юбка облепила ноги, а в корсете набралось столько воды, что впору вычерпывать. И тут я увидела моего мужа прямо под кучей хвороста. В его руке горел голубой огонь. Мне это магическое пламя очень знакомо. Неужто дубль два?
– Эй! Мы так не договаривались! – испуганно сказала я, пытаясь вырваться. – Два раза не казнят!
Голубое пламя уже скакало по хворосту, откровенно игнорируя законы физики. Милый! Тебе вообще медальку за упорство нужно выдать! Вот тебе и «раз, два, три, елочка, гори!». Ножки мои уже согрелись… Я бы даже сказала, начали пригорать. Пламя уже лизнуло мою юбку. Я закусила губу, чтобы не закричать от ужаса. Хотя чего стесняться? Здесь все свои! И тут страшный порыв ветра, который чуть не сдул меня вместе со столбом, потушил огонь. Небо или то, что здесь принято называть небом, потемнело настолько, что Михаил Задорнов точно сказал бы: «Смеркалось». Я почувствовала, как лопнули веревки на моих руках и ногах. Стараясь удержать равновесие на маленькой приступочке, я отчаянно балансировала руками. И в момент почти неизбежного падения на колючие ветки меня кто-то удержал за талию.
– Сима, твой выход! – прошептал голос мне на ухо. – Давай, не стесняйся!
Краем глаза я заметила всю гамму чувств в потемневших от ярости глазах моего благоверного, стоявшего там, внизу. Черная корона просто сочилась тьмой. Выглядел он эффектно и жутковато.
– Надеюсь, все схвачено? – тихо поинтересовалась я, убирая волосы с лица.
– Ты сомневаешься? – ответили мне с легкой усмешкой.
Народу праздник явно понравился. Никогда еще в аду не было так весело! Не знаю, как и при каких обстоятельствах произошел недавний государственный переворот, но думаю, что такого веселья здесь давненько не было!
– Я оспариваю твое право носить корону ада по праву хитрейшего! – выкрикнула я и от себя добавила: – Поймай меня, если сможешь!
Я увидела, как вокруг все полыхнуло синим пламенем. Зрители отшатнулись, но разбегаться не спешили. Еще бы! Неделька у них выдалась что надо! Дождь прекратился, ветер тоже стих. Синее пламя превращалось в черное, разрастаясь в геометрической прогрессии. Я даже глазом моргнуть не успела, как мы уже стояли на земле. Вокруг нас бушевало черное пламя, застилая все вокруг. Да! За такие спецэффекты надо сразу «Оскар» выдавать.
– Идти сможешь? – поинтересовался Годвин, окружая нас щитом.
– Не уверена. Я тут стою из последних сил, – шмыгнула я носом, чувствуя, что ноги все-таки немного пострадали. Не обугливание, но ожог первой-второй степени точно. Из тьмы проступил зловещий силуэт, который медленно приближался к нам.
Годвин подхватил меня на руки, и я почувствовала, что вокруг нас образовалось что-то похожее на воронку торнадо. Все вокруг завертелось так, словно я немного перебрала с алкоголем.
– Меня сейчас стошнит… – простонала я, закрывая глаза.
– Только, чур, не на меня! – услышала я голос. – Потерпи немного… Сейчас все прекратится… Если я перенесу нас обычным способом, то он нас тут же обнаружит.
И тут же я почувствовала, как воронка постепенно замедляется. Глубоко дыша и сглатывая, я поняла, что все вокруг стихло. Меня положили на землю.
– Да чтоб я еще раз! – возмутился чародей, отворачиваясь от меня. – Да знаете, где вы у меня сидите со своими семейными проблемами? Ради него я бы палец о палец не ударил! Ради тебя я бы еще подумал, но тоже не обольщайся! Я даже не знаю, кто кого больше наказал из вас, сказав в нужный момент «да»! Либо ты его, либо он тебя! Но выяснять мне это не хочется!
– Спасибо… – тихо сказала я, чувствуя, что от переживаний мне хочется напиться и забыться.
– Что? – переспросил Годвин, останавливая поток ругательств, адресованных мне и моему мужу, который наверняка нас уже обыскался.
– Спасибо! – вздохнула я. – Я думала, что ты слинял, как последняя крыса, бросив меня умирать…
– Не дождешься! Во-первых, если бы я попытался что-то предпринять прямо во дворце, мы бы оттуда точно не вышли живыми. Поэтому пришлось разыграть эту комедию. Посвящать тебя в ее детали я не планировал, потому как актриса из тебя никудышная. Пришлось сыграть партию именно таким способом. Отдам тебе должное, держалась ты молодцом! Не каждый сохранит присутствие духа в такой ситуации. Ладно, не будем о грустном. Нам еще шесть дней прятаться. Давай поговорим о более грустном. Ты все еще хочешь выйти за него замуж по законам империи? – спросил меня чародей.
– Да! – улыбнулась я. – Другого способа отомстить я просто не вижу! Кстати, если все закончится хорошо, то жди приглашения на свадьбу. Кстати, почему тебя это так интересует?
– Я прикидываю, как бы не оставить его инвалидом, если придется защищаться… – задумчиво произнес Годвин.
– Боюсь, что у него больше шансов обеспечить нам инвалидность… – заметила я, ощупывая покрасневшие ожоги на ногах.
– Ты права, – согласился чародей, улыбаясь. – Если он нас найдет, то мы даже пикнуть не успеем…
Глава 18«Экскурсоввод» и «экскурсовывод»
Пока нормальные молодожены выясняют, кто будет в семье главным, травмируя челюсть при попытке угрызть максимально большой кусок каравая под вспышки фотоаппарата и умилительные ахи и вздохи счастливых родственников, мы с моим любимым сражаемся за корону ада. Лично мне она вообще не нужна. А вот муж в нее вцепился как клещ. Или она в него, это с какой стороны посмотреть. Но правильно советуют некоторые доморощенные целители, пишущие лайфхаки по вытаскиванию оного паразита, лучшее средство – обручальное кольцо и растительное масло.
– Юбку задирай! – скомандовал Годвин, делая шаг в мою сторону.
– А грудь тебе не показать? – возмутилась я, закутывая в мокрое платье обожженные ноги. Пекло неслабо. Пока ноги соприкасались с холодной и мокрой юбкой, было вполне терпимо, но стоило высунуть их за пределы спасительного холодка, сразу ощущался значительный дискомфорт. Ничего, я еще отыграюсь. Хорошо смеется тот, кто высоко поднимает горячий чайник над столом, разливая чай по кружкам.