Яга головой покачала, да медовуху у девчушки забрала. Кажется, той уже достаточно было.
— И что, не склонял ни к чему? К непотребствам каким? — глаза с прищуром в самую душеньку всверливались. Веша же на тот вопрос только покраснела.
— Брось, бабушка, — замотала головой, но уж как-то особливо поспешно. — Не склонял он меня ни к чему. Да и надобно ли то ему?
— Да ты девица видная, он, стало быть, тоже собой-то не дурен совсем. Я и сама, будь помоложе, глядишь дружбой бы не обошлась, — хихикнула старая, — а тебе что, и не нравится совсем?
Веша губу прикусила, сама задумавшись. Красивый, это да. Добрый вот тоже, хотя и злым быть умеет, вон как в деревне все обернулось. Но справедливо ведь. И об Анисье позаботился. Ребятня вон тоже его как встречала, будут ли дети так к плохому человеку относиться?
— Уговор у нас, бабушка, — покачала головой, мысли собственные отметая, — мне о таком думать не надобно. Мне выучиться нужно, а не о парнях мечтать.
Усмехнулась ведьма, да ничего больше выспрашивать не стала. А Вешке вдруг на ум пришло, как рука его волосы ее извечно лохматит, да как иногда близко оказывается и ворожит своими глазами желтущими. И так от того вдруг странно стало, муторно на душе, но только разбираться в том Весенья не желала. Нет уж, нельзя ей в этого магика влюбляться, будь он хоть трижды Топи Хозяин. Она ему кровью отплатить собиралась… Только вот, это ж ему ее любить нельзя? Или обоим считается?
— Одно другому не мешает, — усмехнулась колдунья, — но коли не хочешь, не будем о том больше. А вот в баньку пойдем, можем там на суженого погадать.
— Ой, бабушка! А нам можно? — из комнаты выглянули две девчушки — Тася и Веда, одной десять годков, другая на весну младше.
— Малы еще, — шикнула на них Яга, да только девочки не растерялись, принялись канючить и к бабусе подлизываться, та и не выдержала, — тьфу на вас, Калинку тогда тоже возьмите. И на Анисью полотенце не забудьте.
— Настоящую ворожбу устроим! — пропищали пигалицы, кузнечиками радостными обратно в комнату упрыгивая.
— Вот дурашливые, только дай помагичить, — беззлобно вздохнула ведьма.
Позже все вместе, кто дома был, за посуду принялись. Яга пыталась Анисью с Вешей усадить обратно на лавку, да те не согласны были сиднем сидеть, пока другие трудятся. Потому теперь вместе полотенчиками помытую посуду протирали. Тася с Ведой рассказывали о жизни своей у бабуси и что попали сюда зимой в разные годы.
— У батьки помимо меня еще семеро ртов было. А мамки как не стало, он совсем плох стал. Пил вот много, работал мало, еды дома почти и не водилось, а зима в тот год лютая выдалась, — голос у Таси дрогнул, — младшие слегли от хвори, лечить нечем, знахаря у нас там не было, я, стало быть, пятая была, а до меня — братья старшие. Их он-то оставил, руки рабочие, да и двое старших по весне собирались на заработки отправиться. А меня в ночь из дому вывел. Сказал, что к тетке отведет, пока метель стихла, а сам по пути в лесу оставил…
Анисья девочку приобняла, да по голове погладила. Та на нее взглянула благодарно, вздохнула грустно.
— У нас у всех тут судьба похожая. Калинку вот младенчиком под забор кинули, в одну тряпицу тонкую закутанную.
— Она так плакала, я думала весь лес сбежится, — фыркнула Веда, темноокая девчушка лет девяти, та, казалось, хоть и младше, да ростом меньше, чем сестрица ее названная Тася, да побойчее была. Волосы чернущие, коса толстая, толще чем у Вешки даже, а та завсегда волосами своими гордилась.
— А то ты не плакала, — в тон ей отозвалась подружка. Ведка, впрочем, промолчала.
— Да уж, не дело это, дитя свое бросать, — покачала головой Яга, тарелки по шкафчику расставляя, — сколько ребятишек у меня побывало тут.
В светлице повисла тишина, каждая о своем задумалась. А Вешке на ум пришло, что она то своих родителей и вовсе не знала. Бабуся ее одна растила, рассказывала нехотя, что, мол, мамка с папкой в город на заработки отправились, да так и не вернулись. А что вещей от тех не осталось никаких, так изба сгорела… В деревню, где они жили, Веша с бабусей переехала, когда годков пять ей было, потому у местных спрашивать о родных бестолку было. Пыталась Весенья узнать, где прежде они жили, сама то не помнила уж, да бабуся молчала на то извечно. Говорила только, что родителям вестников не раз отправляла и что коли те хотели б — ответили, а в деревне родной и так знали, куда они переехали, так что коли мамка с папкой воротятся — скажут им.
Разговор как-то сам собой затих, все в свои мысли окунулись. Так бы и молчали, наверное, коли бы девчушки не принялись напевать. Сперва Ведка про себя тихонько мотивчик стала распевать, а после ее и Тася поддержала. С новым витком мелодии и вслух запели.
— Ивушки вы, ивушки,
Деревца зеленые,
Что же вы наделали?
На любовь ответили!
У крыльца высокого
Встретила я сокола,
Встретила-поверила,
На любовь ответила.
Лодочка качается,
К берегу причалится,
К берегу причалится,
А любовь кончается.
Ивушки вы, ивушки,
Деревца зеленые,
Что же вы наделали?
На любовь ответили! (*прим. автора — русская народная песня) — и так ладно голоса девчоночьи звучали, звонко, точно колокольчики, чистенько так. Не по возрасту, конечно, им та песня была, но уж что знали. Вешка вот той песни прежде не слыхивала, но мелодия по нраву пришлась, красивая, размеренная. За душу взяло.
— А еще чего знаете? — спросила порывисто, да только девчушки и рады, переглянулись, да давай частушки распевать.
К тому моменту, как Лесьяр воротился, в избе хохот стоял — окна дрожали.
— На горе стоит избушка,
Красной глиной мазана…
Там живет Баба-Яга,
За ногу привязана.
Магик так и встал в дверях, опешив.
— Я вам дам «за ногу привязана»! — Ягишна попыталась Веде полотенцем поддать, да та за Калинку спряталась, ту наподобие щита выставив.
— Так разве ж то я придумала, бабушка? Это народное творчество! — оправдывается, а сама хохочет.
Вешка вон и вовсе едва не под стол со смеху сползала. Даже Анисья посмеивалась, струны гуслей в руках перебирая. Оказалось, что та играть чутка умеет, а с музыкальным сопровождением поется веселее.
— Так ты подойди ко мне, милая, я тебе расскажу, что такое народное творчество, — не унималась Яга, хотя сама с лавки встать и не порывалась, — хворостину токмо прихвати с собой.
— Бабушка, ну чего ты, — Тася вот на пол рядом с Ягой присела, голову у той на коленях прикладывая.
— Чего-чего, ой хитровки! — А у самой в уголках глаз смешливые морщинки собрались, а пальцы потянулись косу девичью переплести.
— Смотрю, не скучали здесь без нас, — с улыбкой подытожил магик увиденную сценку. Непривычно было ему заходить в дом, людей полный. Ребятня, Яга, теперь вот Анисья и Веша в этом кругу затесались… Лесьяр сюда наведывался, когда на болотах совсем невмоготу становилось. Ягишна никогда лишних вопросов не задавала, поучать не пыталась, просто принимала, как давнего друга, а магик к ней с уважением за то относился и доброту ценил. И хоть и велено было с болот отлучаться только ежели случится что во вверенных ему негласно землях, али по крайнему случаю, так коли тоска тебя снедает, разве то не край? Признаться, правда, в последние пару недель куда как менее одиноко стало. Даже башня словно новой жизнью задышала. Со стен совсем вся сырость ушла, в каждой комнате почти очаг появился. Не скрипели двери, вода горячая завсегда в трубах стояла, а сквозняки и подавно пропали. Даже плесень снаружи и та сошла, точно камень ее с себя стряхнул. Словно бы Весенья вкруг себя все жизнью напитала, вот и Лесьяр взбодрился, а на девчушку эту бойкую без улыбки и вовсе смотреть сложно стало, особенно когда та сама до слез да так заразительнго хохочет.
— Да, чай, не горевали, — усмехнулась ведьма, глазом прозорливым магика оглядывая, — с легким паром, Лесьярушка.
Следом и мальчишки в дом подтянулись. Пропаренных усадили за стол — взвары распивать, да с вареньем малиновым.
— Ну, тепереча и вы без нас не скучайте, — велела Яга, вперед всех из дому выходя.
— Не заскучаем, бабушка, — Илья уже карты успел достать, — мне еще с дядькой отыграться надобно за прошлый раз.
— Уверен, что потянешь? — фыркнул магик, — или опять дубовыми листьями расплатишься?
Чем тот разговор закончился, Вешка уже не слышала, вышла из дому.
Встала на пороге, лесной воздух полной грудью вдыхая. Уж тьма ночная на округу опустилась, за частоколом не видать ничегошеньки, хоть глаз коли. По двору же светильники были расставлены со светляками магическими, тени причудливые отбрасывающие.
— Зеркало то взяли? — напоследок окликнула Ягишна, на что Таська тем потрясла — небольшое, на ручке в резной деревянный узор убранное, зеркальце было с две ладони.
— Вы ступайте, а я здесь немного постою, — отозвалась Веша, когда Анисья ее за рукав потянула. Немка кивнула и поспешила следом за девочками и бабушкой к бане. Веська рада была, что той здесь по душе пришлось. И не скажешь, что только сегодня заявилась, с девчонками вот ведет себя, точно знает, как надо, а те, беззлобные, и рады новую душу принять.
Вдалеке сова ухнула, ей в ответ кто-то клекотом отозвался. Ветер шелестом пробежался по кронам деревьев, а после устремился в небо, разгоняя пушистые тучки. Луна высветила серебристыми лучами двор, лизнула макушки сосен и берез, блеснула искрами на иголках елей.
— Не замерзнешь? — голос бархатный снова подскочить заставил.
— Что же ты так подкрадываешься извечно, Лесьяр? — ладонь к груди прижав, да дыша часто, Веша на него через плечо покосилась. — Так до приступа доведешь однажды.
Тот в ответ хмыкнул, да встал рядом, на перила крыльца локтями опершись, в небо взгляд устремил. Лучики лунные и в его волосах тут же играться взялись, серебристыми бликами с пряди на прядь перескакивая.
— Не замерзну, — отозвалась Веша запоздало, едва слышно, чем только взгляд магика к себе притянула, — ты ж вроде с мальчишками играть собирался? — а тему перевела поспешно, на что Хозяин только губы в улыбке растянул.