го, если намеренно убивает другого, и никто не сможет убедить его в обратном.
– Да, обвиняю, – отчеканил он. – Всем давно известно, как ты наставляешь своих учеников, – Эктор поднял руку, призывая Мэлкаю к молчанию, хотя тому явно было что сказать. – Есть другое объяснение? Или твой драгоценный Римэс – самый счастливый мальчишка на свете, раз сразу нашел переход; или он знал, куда идти, и надеялся, что крикуша сделает всю грязную работу.
– Какая уже разница, когда Римэс мертв? – Эктор не узнал говорившего, слишком все в его сознании смешалось. Он с трудом мог отделить себя от Саши, что сейчас ждала своего приговора.
И некому было ее успокоить.
– Саша сделала почти невозможное, – подал голос Ритер. – Она справилась с двумя противниками вместо одного, да еще и с не слабыми моховиками, а крикушей и ночным зверем. Не удивительно, что в пылу схватки были жертвы.
Но Мэлкая не собирался отступать.
– Правила есть правила! От ее руки погиб ученик. Мы не можем оставить это без внимания!
– Убийство было случайным! – рявкнул Эктор. – Кто угодно мог оказаться в такой ситуации! Мы все это видели.
– Я бы требовал наказания даже для Римэса, если бы это произошло! Завтра ученики начнут резать друг друга и называть это “случайностью”! И что тогда?
Лжец!
Ничего бы он не требовал.
– Сядь, Мэлкая, – голос магистра прокатился по залу холодной волной. Он повернулся к Эктору и смерил его пристальным взглядом, но мужчина держался стойко. Магистр кивнул каким-то своим мыслям и заговорил снова: – Твоя ученица – способная и смелая. Она вышла победительницей из боя, где мог бы провалиться и взрослый мужчина. Но! – Он осмотрел всех собравшихся, а Эктор сжал руки в кулаки. – Правила Ордена одни для всех. За смерть ученика Саша должна ответить так, как ответил бы любой другой ученик. А ты напрасно хихикаешь, Мэлкая!
Мужчина под взглядом магистра застыл и съежился, втянув голову в плечи.
– С тобой я разберусь позже и если узнаю, что ты и правда открыл Римэсу тайны лабиринта, то берегись.
Эктор злорадно наблюдал, как Мелкая побледнел.
– Учитывая состояние Саши, – продолжил магистр. – Ее отвагу и ценность, а также случайность произошедшего – что подтвердят и другие наставники, ее наказание – пять плетей. Эктор. – Мужчина вздрогнул. – Ты знаешь, что делать. Завтра на рассвете. После этого я дам вам три дня на сборы и лечение. Остальные же двинутся в путь сегодня на закате. Все свободны!
Эктор повернулся на пятках и, не обратив внимания ни на оклик Ритера, ни на гневное шипение Мэлкаи, вышел из зала.
***
Он вошел в ее комнату без стука. Просто по привычке. Прикрыл за собой дверь, щелкнул ключом в замке, чтобы никто не потревожил. Даже Эриса сейчас могла бы помешать ему подобрать правильные слова.
Саша сидела на подоконнике и поглаживала перевязанную руку. В комнате остро пахло мечелистом и отваром из лисьего корня, а девушка даже не обернулась, не вздрогнула услышав шаги и щелчок замка.
Она сейчас была далеко от этой комнаты.
Глубоко в своем горе.
– Я его не заметила, – пробормотала она тихо. – Даже когда он упал. – Рука замерла на повязке, а губы искривились, превратив лицо в болезненную гримасу. – Я только хрип услышала, но не поняла, чей он, а когда увидела…
По бледным щекам заскользили крупные слезы.
– Я убила человека. Я ничем не лучше чудовищ, против которых дралась.
– Это не так, – твердый голос Эктора заставил ее крупно вздрогнуть и повернуться к нему лицом. – Это несчастный случай. Вы не желали ему зла.
– Не желала, – Саша кивнула, но мужчине показалось, что она сделала это машинально. Внутренне не соглашаясь с ним. – Не желала, но сделала. Вы были правы... – От ее вымученной улыбки грудь Эктора сдавило холодным обручем. – Вы были правы, когда сказали, что я не должна здесь быть. Может, было бы лучше отдать меня в Приют. Там я бы не убила никого.
– Вы несправедливы к себе, Саша…
– Несправедлива? – она вскинула голову, смотрела так холодно и отстраненно, что Эктор даже в первое мгновение не поверил, что перед ним та самая Саша. – У него осталась семья, ведь так? Мама, папа? Может быть, братья и сестры? Я лишила их сына и брата, потому что была невнимательна.
– Вы спасали свою жизнь.
– Но не ценой чужой!
Эктор сделал шаг к подоконнику, а Саша стиснула зубы и обхватила себя здоровой рукой.
– Что будет дальше? – спросила она резко. – Суд? Я правила знаю, но… что со мной сделают?
Мужчина тяжело вздохнул и остановился у окна.
– Вас уже осудили, – он мог поклясться, что услышал, как ее сердце подскочило к горлу и провалилось вниз. – Из-за вашего ранения и того, что никто не мог доказать, что все случившееся – подстроено, магистр смягчился.
Если можно было так сказать.
– И что со мной будет?
– Пять ударов плетью, у столба. На рассвете.
Он услышал ее короткий истеричный смешок.
– Наказывать будете вы?
Эктор постарался ответить как можно невозмутимее, но внутри все сжалось от чувства несправедливости.
– Я ваш наставник. Я вас обучал и, значит…
– Это наказание и для вас тоже.
– Так и есть. И мне жаль, что так вышло, Саша.
Девушка уперлась лбом в прохладное стекло и прикрыла глаза.
– В нашу первую встречу вы так не думали.
– Многое изменилось.
Быстрый взгляд из-под густых ресниц проехался по лицу мужчины не хуже ледяной сосульки.
– Что, например?
– Многое, – уклончиво ответил Эктор.
Саша прикрыла глаза и ничего не сказала. Медленно тянулись минуты, свет солнца становился все призрачнее, окрашивая комнату в полупрозрачный багрянец.
– Вы мне тоже нравитесь, – вдруг сказала Саша и распахнула глаза, смело встречая ошарашенный взгляд Эктора. – И я готова. Готова отвечать за то, что сделала. Я готова… я не боюсь…
Остальные слова утонули в неразборчивом бормотании и тихих всхлипываниях. Горе, страх и вина скрутились тугим узлом, стянулись, сдавили ее сердце и выплеснулись наружу надрывными рыданиями.
Эктор осторожно коснулся тугой повязки, чтобы не потревожить раны, и впервые заметил, что узкая ладонь Саши без труда умещается в его руке. Она казалась такой маленькой, что горло перехватывало от гнева на проклятого Мэлкаю.
Да, наставники никогда не говорили ученикам, что на самом деле проходы между этажами лабиринта всегда открыты. Это часть обучения, возможность посмотреть на то, как молодой воин поведет себя в нестандартной ситуации. Но кто мог знать, что ученик этого “змея” намеренно решит стравить двух чудовищ?
Кто знал, что Саша угодит в эту мясорубку?
Вы мне тоже нравитесь.
Неужели он это имел в виду, когда говорил, что многое изменилось?
Подумал, но не смог сказать прямо?
Почувствовал, но не хотел признаваться?
И теперь так гадко и неспокойно на душе именно из-за этого?
Все усложнилось, потеряло привычные очертания, мир перестал быть таким, как Эктор привык. И рука, вздрагивающая в его ладони, – яркое тому подтверждение.
Завтра эта рука будет до крови сжимать столб, а губы будут шептать молитвы и просить о пощаде. Потому что он не мог жалеть Сашу.
Если кто-то заподозрит его в слабости, то может потребовать, чтобы девчонку наказал сам Мэлкая, и от одной мысли об этом к горлу Эктора подкатывала бессильная злость.
Осторожно приподняв руку, Эктор прижался губами к раскрытой ладони.
Просил прощения.
За все, что случится завтра.
Глава 35
Все происходящее было подернуто густым туманом. Я даже не чувствовала ног, когда оказалась под открытым небом, а впереди маячил высокий деревянный столб. Мне казалось, что я увижу его – и решимость сразу испарится, но мысли текли все так же вяло и внутренний голос упорно молчал.
От присутствия Эктора за спиной по коже бежали мурашки, но я старалась не оборачиваться. Боялась, что если посмотрю на туго скрученный кнут на его поясе, то отвага мне изменит. Я слышала тихие тяжелые шаги, спокойное дыхание, могла представить, как Эктор прямо держит голову и смотрит вперед.
Он в моих мыслях.
Я чувствовала, как он заполнил собой всю мою суть; по позвоночнику пробегали невидимые пальцы, вычерчивая под кожей искристые узоры, и мягко поглаживали мой измученный разум.
Эктор так и не ушел из моей комнаты до самого утра.
Мы не разговаривали. Наставник не настаивал, а я не могла найти подходящих слов. Из горла рвалось только бессвязное бормотание и всхлипы, а в итоге я просто свернулась клубочком на широком подоконнике, прижалась к крепкому бедру мужчины и позволила ему копаться в своей голове, перебирать мои воспоминания, как бусины на нитке.
Подозреваю, что он увидел даже больше, чем нужно, но плевать.
Раз уж моя судьба окончательно перевернулась, то зачем хранить секреты, которые к моей нынешней жизни не имели больше никакого отношения?
Эктор пару раз порывался что-то спросить, но вопрос так и не прозвучал.
Я не могла спать, а он не хотел оставлять меня один на один с тяжелыми мыслями и виной, что медленно, по капле просачивались в сердце, отравляя каждое мое движение, оседая на языке противной горечью.
А перед самым рассветом, он сам помог мне переодеться.
По правилам на наказание нужно было явиться без рубашки, чтобы спина была открытой, так что я, бледнея и краснея одновременно, хотела позвать Эрису, но Эктор только отмахнулся и забрал из моих рук широкую ленту перевязки.
Он стянул мне грудь так умело и быстро, что я даже рот открыла от удивления.
Богатый опыт, судя по всему…
– Это не впервые, – пояснил он тихо. – Аду, мою жену, один раз тоже наказали плетью. Правда, она на самом деле пыталась убить одного из учеников. Вспыльчивый нрав, – пробормотал наставник, заметив мой взгляд, – ей тогда достались положенные десять ударов, а я перевязывал ее перед наказанием.