Кира послушно подалась вперёд. Верёвки натянулись, её грудь напряглась, и по взгляду профессора прекрасно можно было понять, что он это заметил.
Но совершенно не отреагировал. Лишь лениво улыбнулся, когда её губы сомкнулись на кусочке персика, попутно дразняще облизав его палец.
Её маг. Маг, с которым её свела судьба — и кровь. Неужели теперь они и впрямь были связаны навсегда?
— Почему вы не рассказали мне об обмене кровью? — вдруг спросила Кира. — Вы должны были, это же безумно важно! Почему?
— Потому что вы захотели бы его совершить и совершили бы, — просто сказал профессор Деннет. — Я уже отдал вам свою силу и кровь, и вам осталось бы сделать самую малость.
— Вы настолько мне не доверяете? — упрекнула она.
— Я знаю вас, мисс Риаз. Я знаю себя. И искушение рассказать вам все и подтолкнуть тем самым на обмен было велико, я признаю.
— Но вы не поддались, — прошептала она. — А я — да. И теперь я ваша навсегда.
Он коснулся её губ зелёным кружком киви.
— Не могу сказать, что разочарован.
А потом Кира заметила небольшой, совсем компактный чёрный кожаный несессер едва больше ладони и почувствовала, что бледнеет.
— Ритуал, — прошептала она. — Вы хотите сделать мне укол, чтобы я ничего не помнила, и провести со мной ритуал.
— Страшный и ужасный, — негромко согласился профессор, поднося к её губам ягоду малины, поверх которой белели сливки. — Но никакого ритуала без завтрака.
— Это же уже десерт!
— Хм. Предпочитаете, чтобы я принёс вам овсянку?
Кира медленно, откровенно улыбнулась.
— Нет, — прошептала она. — Предпочитаю, чтобы вы принесли мне себя.
— И принесу. Когда вы доедите. А есть вы будете медленно, мисс Риаз. Очень, очень медленно. Как ваш профессор, я должен следить за вашим питанием, в конце концов.
— Ещё скажите, за моей физической фор…
Кира открыла рот, но слова не вылетали наружу. Он снова лишил её дара речи.
— Так куда лучше, — кивнул профессор. — Давно хотел послушать, как это выглядит, когда вы умираете от желания застонать, но не можете. Точнее, — он тихо засмеялся, — посмотреть.
Кира сглотнула кусочек манго с ребра его ладони — и поняла, что эта невозможность издать хоть звук необыкновенно возбуждала. Она лежала, покорно глотая кусочки вкуснейших фруктов, изнывая от желания, хотя он даже не думал прикасаться к ней, и это был лучший завтрак в её жизни. Если бы он только не ограничился завтраком…
Но когда через три или четыре вечности фрукты в её миске закончились, а флакончик взбитых сливок опустел, профессор как ни в чём не бывало встал и собрался уходить. А она не могла издать ни звука. Только открывать рот, как рыба, и смотреть на него огромными возмущёнными глазами.
Глава 41
В глазах Киры блеснула разочарованная ярость мщения. Ну что же, профессор Деннет, подумала она, получайте!
И закрыла глаза, выпуская на свободу Киру, о которой порой даже стеснялась думать. Ту Киру, которая продолжала танцевать полуобнажённой у огня, даже когда влияние на её разум спало. Ту Киру, которая шептала дерзкие непристойности и была готова на всё, чтобы получить ещё.
Ту Киру, которая снова была здесь.
Она вскинула ноги одна на другую и сладострастно изогнулась. Открыла глаза, и, не отрывая взгляд от профессора, опустилась обратно, раскрыв ноги. Резким движением змеи перевернулась на живот, встала на четвереньки — и алые кружевные трусики на её ягодицах раскрылись, обнажая её в совершенно другой позе.
Она обернулась к нему, стремительная, быстрая, нагая — и с его руки слетела искра, пережигая верёвки. Оставляя Киру свободной.
Кира никогда не блистала в гимнастике, но те два раза, когда магия профессора завладевала её телом, что-то сделали с ней. Она стала раскованнее, сексуальнее, гибче, готовой дразнить, забирать, манить. Она могла его получить — и она его получит.
Кира обвилась вокруг столбика кровати, откинув голову. Сделала пируэт и поворот, махнула ногой, вытягивая носок. Шаловливо провела по ноге пальцами — и в профессора полетел алый кружевной чулок, приземляясь прямо на плечо строгой мантии. Кира сделала движение, чтобы сдвинуть второй…
— И хватит, — сообщил ей профессор, подхватывая на руки. — Дальше раздеваться я вам запрещаю.
Она беззвучно застонала, когда он опустил её на пол, в заранее начерченный круг, и тут же развёл её ноги в стороны, сгибая их в коленях.
— Как жаль, что на мне больше нет браслета, чтобы запечатлеть ваше великолепие, — пробормотал он, опускаясь между её ног. — Но если бы ваши алые пляски увидели, проблемы были бы не у одного меня. А теперь кричите, мисс Риаз. Вас никто не услышит.
И лизнул её языком между ног.
Её никогда не брали ртом так властно и так жёстко. Она выгибалась под ним так послушно и покорно, словно он играл на рояле, а она была и правой педалью, и левой, и клавишами — и он знал все её потаённые точки, касаясь их кончиком языка, лаская губами. Её, тайную её, скрытую ото всех её, и сейчас он рассказывал ей это так, как можно было только сказать без слов.
Кира была лишена голоса. Она могла только сглатывать и задыхаться: ей нельзя было стонать, кричать — нельзя было даже всхлипывать. Она пыталась протягивать к нему руки, прикосновениями стараясь заполнить немоту, но короткий окрик заставил её в ужасе застыть, боясь самого страшного и ужасного наказания — что он остановится.
И когда её голос наконец взвился в ликующем крике, который не услышал никто, даже она сама…
… Что-то кольнуло её в ногу, и алые горящие руны закружились под ней.
Кира, морщась, открыла глаза. Болела голова, хоть и не сильно. За окном всё ещё не рассвело: прошло совсем немного времени.
Куда больше её удивил тот факт, что она всё ещё лежала в центре ритуального круга, по-прежнему в красных кружевных трусиках и одном чулке. Обычно профессор всегда переносил её под одеяло, или набрасывал халат, или…
… Халат лежал рядом, в двух шагах от неё. Он оставил его, просто не стал к ней прикасаться. Кира нахмурилась. Почему? Боялся? Брезговал? Брезговал собой настолько, что не осмелился её тронуть?
Она набросила халат и перевела на него взгляд. Профессор сидел в кресле, массируя виски. Его лицо было мокрым, и, переведя взгляд на стоящий по соседству письменный стол, Кира увидела, что вода из графина была наполовину разлита, образовав лужу, а стакан кто-то с чудовищной силой расколол надвое.
Что бы он ни увидел, похолодев, поняла она, вряд ли это было так же безобидно, как танец бабочек.
Она всматривалась в его лицо, но не могла определить, были ли там следы слёз. На нём вообще не осталось эмоций.
И ещё ей очень не хотелось с ним заговаривать. Она была его донором, и она чувствовала, что он не желает говорить с ней; не желает сейчас видеть вообще никого. Просто он был слишком потрясён и опустошён, чтобы встать и уйти.
Больше всего ей хотелось встать, одеться и выйти самой на цыпочках, чтобы дать ему время прийти в себя. Но она просто не могла оставить его одного.
— Профессор, — наконец прошептала она, — что там было?
Он поднял на неё взгляд, в котором впервые промелькнуло что-то человеческое. Ужас.
— Убийство, — хрипло сказал он. — Кажется, я убил человека. «Кажется»? Я до сих пор себе лгу, верно? Я убил их. Я убил их всех.
Кира смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Всех?!
— Какая разница, сколько… — Профессор осёкся. — Неважно. Одно убийство, мисс Риаз. Вам достаточно?
Профессор откинулся в кресле, вцепившись в подлокотники. Его лицо было белым и мёртвым.
— Я представлял, конечно, что я это увижу рано или поздно. Что там, я был уверен. Но…
— То есть, — одними губами прошептала Кира, — вас лишили памяти за это?
Он очень холодно и мрачно улыбнулся. Кира никогда не видела у него такой улыбки.
— Нет. Не за это.
— Вы знаете, за что, — уточнила Кира.
— Понял давным-давно. Не в этом дело, мисс Риаз. Я жил долее пяти лет, совершенно не представляя, что я убийца. И даже после инцидента с лестницей, когда на вас напали, даже после того, как я узнал, что я… — Он осёкся. — Я не верил до конца. В такое трудно поверить.
— Может быть, вы дрались насмерть и защищали себя?
— Я? Защищал себя? — Профессор язвительно усмехнулся. — Мисс Риаз, вы много видели боевых магов, равных мне?
Кира прикусила губу.
— Хорошо, допустим, вы не защищались. Но что, если тот, кого вы убили, был полным мерзавцем? Как Вик, помните? Он напал на меня, потом напал снова и был уже готов совершить надо мной насилие. И я была бы не последней — а может быть, и не первой. Когда он… упал с лестницы, у меня это не вызвало никаких возражений.
— Знаю. — Голос профессора смягчился. — Увы, нет. — Он глубоко вздохнул. — Нет.
— Может быть, вы были наёмным убийцей на службе Протектората? — робко предположила Кира. — Тем, кто убивал ослушавшихся магов в мире людей, к примеру?
— Нет, — резко сказал профессор. — Я никогда не пошел бы на такое.
— Тогда что?
— Очевидное. — Он встал. — Я убийца. Конец сказки.
— Профессор, не уходите, — жалобно попросила Кира.
Профессор покачал головой.
— Наша с вами идиллия, мисс Риаз, разбивается грозой, гроза сменяется идиллией, но в этот раз, мне кажется, идиллия не наступит. Слишком темны облака, и внутри них тьма. Тьма трагическая и драгоценная. Тьма, которая забыла свое сердце.
Он шагнул к двери, открывая её. Даже не остановился, чтобы сказать ей что-нибудь на прощание, в панике подумала Кира.
И вскочила, простирая руки ему на плечи.
— Останься, — шепнула она. — Останься со мной. Кем бы ты ни был.
Глава 42
Кира не знала, почему позвала его, зная, что он сделал в навеки забытом прошлом. Просто она ясно понимала, что если не остановит его сейчас — он не вернётся вообще.
Глухой смех.
— Умеете вы выбирать выражения, мисс Риаз.