Он совершенно провалился.
Но реакцию выдавали только её глаза. В остальном она сохраняла практически безукоризненное приятное выражение с натянутой улыбкой.
– Чудесно. Что ж, удачной поездки, всего наилучшего.
Сэйдж развернулась, чтобы уйти, и, учитывая всю ситуацию, следовало бы радоваться этому.
Не было объяснения тому, почему Тристан практически машинально подался вперёд и схватил её за руку. Прикосновение разрядом прошло от пальцев вверх по плечу, прямо в сердце… и другие, менее приличные места.
Сэйдж сглотнула.
– Что вам… Вам что-нибудь нужно, сэр?
«Ты».
Мысли прямо на глазах совершали предательство, восставали против него и всего, чего он стремился достигнуть. Чувства, тело, сердце, сами воспоминания – всё бушевало, и объект их гнева и желания был так близко, что Тристан видел серые крапинки в голубых радужках глаз.
«Она – твоя сотрудница», – отчаянно подумал он.
Но сердце укоротило фразу.
«Она – твоя».
– Нет! – вслух воскликнул он.
«Блин!»
Сэйдж вырвала руку, может быть, оттого, что он вёл себя как поражённый молнией. К счастью, его выкрик она сочла ответом на свой вопрос. А может, и не к счастью, судя по тихой злости и обиде на лице.
– Замечательно. Хорошего вечера.
Вечер был бы лучше, даже если бы он выдирал себе все ногти по одному. Но он ответил:
– Я вернусь с успехом.
Сэйдж взглянула на него мягче, кивнула:
– Не сомневаюсь.
– А ты как проведёшь вечер? – не удержался от вопроса Тристан.
Она сцепила руки за спиной, склонила голову набок.
– Гвардейцы пригласили меня выпить.
Злодею не понравилась лёгкость в её голосе.
– Гвардейцы? Кто?
– Данте, Амар, Даниэль…
– Даниэль – бабник, – предупредил Тристан.
Сэйдж игриво подмигнула:
– Надеюсь.
Она закрыла за собой дверь, и Тристан упал в кресло, так стискивая подлокотник, что отломил кусок дерева.
Кингсли поднял ещё две таблички: «ЕЩЁ». «ПОЖАЛЕЕШЬ».
– Я уже жалею, старый друг. Уже.
Глава 43Злодей
Тристан не выносил звучания смеха.
Смех означал радость, и, к несчастью для всех, кто попадался на его пути этим вечером, он был твёрдо намерен раздавить под каблуком любую радость, как букашку. Накинув капюшон, чтобы скрыть лицо, он окунулся в деревенскую толпу. На всех углах горели фонари, звучала музыка, танцевали пары. Дети смотрели кукольные представления, а в стороне имелась даже сцена, на которой ставили какую-то драму о потерянной любви.
«Как сентиментально. Просто потеха».
На улице вытянулся торговый ряд. Прогуливаясь вдоль палаток, Тристан насчитал больше двух дюжин торговцев. Он прислушивался и вдруг услышал имя, от которого у него перехватило дыхание.
– Отто Варсен, бедолага. Я слышал, Злодей бросил его волкам!
– У Злодея есть волки? – спросил другой голос.
– Покойся с миром, Отто! Правду говорят, добрые дела не останутся безнаказанными. Я же говорил Отто, не надо нанимать эту странную девчонку Сэйдж, но он сказал, что ему жалко бедняжку, и как она ему отплатила! Предательница. Всегда знал, что с ней что-то не так. Работает на Злодея! А у самой больной отец пропал!
«Просто иди дальше, – приказал себе Тристан. – Не привлекай к себе внимания».
Он твёрдо зашагал вперёд, натягивая тёмный капюшон на глаза. Магия уже сочилась наружу, серая дымка окружала его, дожидаясь, когда можно ударить. «Нет, – приказал он. – Рано».
– Она всегда была такая лакомая. Но этот её поганый рот! Если б можно было его зашить, я лакомился бы куда дольше.
Погодите-ка. Он знал этот голос.
«Ладно, – сказал он своему дару. – Давай».
Дымка потекла к беседующим, которые пили у окошка одной из лавок. У говорящего ярко-красным светилось колено – это был Рик, незадачливый бывший парень Сэйдж. Магия Тристана с силой врезала ему по колену, и он с криком упал, приятно грохнувшись об землю.
– Нога! – вопил он. – Что-то с ногой!
Его окружили другие мужчины, озабоченно переговариваясь. Тристан усмехнулся и пошёл дальше, но тут его схватила за рукав какая-то старуха.
– Простите, сэр! Хотите, раскрашу вам лицо?
У бабки были морщинистая улыбка и длинные седые волосы. Её прилавок выглядел печально на фоне остальных: прочие торговцы пришли с большими тележками и яркими вывесками, а у неё был только крошечный столик с красками и старыми на вид кистями, очереди к ней не стояло.
Было бы совершенно неразумно показывать бабке лицо. Слишком высока вероятность, что она завопит или кликнет стражу, лишив его последнего шанса найти Нуру Сэйдж. Но она с такой надеждой смотрела на Тристана, дожидаясь ответа, и руки у неё дрожали.
– Прошу вас, сэр. Честное слово, я хорошо рисую! И это стоит всего-то один медяк!
Медяка не хватило бы и на ломоть хлеба. «Да чтоб тебя…» Он стал сопливой нюней без намёка на разум. Но он всё равно сел на табуретку.
– Сделаете меня волком? – спросил он тихим, напряжённым голосом.
Бабка просияла так, что Тристан чуть не улыбнулся ей в ответ – но удержался. Остатки самоконтроля ещё сохранились.
– Конечно, сэр!
Она принялась макать кисти в краски, руки у неё тряслись, и при этом она так щурилась, что Злодей успокоился. Ей никак его не узнать, она его и не разглядит.
– Самым красивым волком будете!
Пока она разрисовывала его, Злодей осматривался, пытаясь увидеть, не продают ли где какие-нибудь рамы для картин. Ничего не заметил, но это была лишь одна сторона улицы. Бабка работала быстро, учитывая, как у неё тряслись руки, а когда подала ему зеркало, он поражённо распахнул рот. Бабка оказалась не простой рисовальщицей, а настоящей художницей. Всё его лицо было покрыто густыми мазками серого, чёрного и белого. Его было не узнать. Он совершенно не походил на себя.
Идеально.
– Ну как вам, сэр? – нервно спросила бабка, чуть улыбаясь. – Можно переделать, если не нравится.
– Как вас зовут? – спросил он, стараясь говорить помягче.
– Эдна, сэр, – ответила она, бросая кисти в чашки.
Злодей снял с пояса кошелёк с тридцатью золотыми и целиком вручил его Эдне.
– Вы нарисовали у меня на лице настоящий шедевр.
– Но, сэр! – Эдна лихорадочно открывала кошелёк. – Тут слишком много!
У Злодея дрогнули губы.
– Я верю, что искусство – самый ценный товар в мире. Прошу, возьмите. Не знаю, есть ли на свете что дороже.
У Эдны слёзы набежали на глаза, и Тристану стало так неловко, что он отвернулся, но было поздно. Она схватила его за руку.
– Благодарю, сэр! Всего самого хорошего вам! Будьте счастливы!
Он мягко отнял руку и наконец-то нашёл в себе силы посмотреть в красивые глаза Эдны. Она была прекрасна. И Тристан знал, что в кои-то веки сделал нечто хорошее.
– Спасибо, Эдна. И вам того же.
Она вернулась к столику, обошла его и сорвала со стены плакат. Луч света от фонаря упал на него, и Тристан увидел, что это его объявление о розыске. Эдна подмигнула ему, порвала плакат и бросила по ветру.
«Да чтоб меня…»
Он галантно поклонился, криво улыбнулся ей, помахал на прощание и отправился дальше на поиски, чувствуя себя гораздо спокойнее с раскрашенным лицом.
– Прошу прощения, – окликнул он долговязого юношу с большим облаком волшебной ваты в руках. – Вы часом не знаете, кто тут продаёт рамы для портретов?
– Вам нужен мистер Галли. Он вон там, чуть подальше! Занял большую часть улицы, – ответил парень с набитым сахаром ртом.
«Мистер Галли».
– Спасибо.
Тристан отправился в указанном направлении, готовясь задавать как можно более ненавязчивые вопросы.
Но когда он подошёл к прилавку, там уже была посетительница.
К нему спиной стояла девушка и расспрашивала мистера Галли. Длинные волнистые волосы цвета серебра спадали вниз. Платье так обтягивало фигуру, что Тристану были отлично видны очертания её спины. На талии был вырез, открывающий кусочек нежной кожи, и Тристан сглотнул, а когда девушка повернулась, он увидел их.
Два золотых гребня с бабочками, которыми она заколола волосы, и лицо, раскрашенное под кролика.
Он удивлённо откашлялся. Девушка обернулась на звук.
– Ой, прошу прощения, присоединяйтесь.
Лукаво улыбнувшись красными губами, она положила руку на обнажённый бок.
Прохожий весело, по-дружески шепнул ему:
– Какова красотка, а? Давай, сынок, не теряйся!
Ещё бы не красотка.
Это же была Эви Сэйдж.
Глава 44Эви
Эви много раз в жизни говорили, что она упрямая. Она знала об этом своём недостатке, но знала ещё, что он не самый крупный – в глобальном смысле. Нет, главным недостатком Эви было стремление всё делать назло.
Она назло научилась прекрасно шить, когда брат окрестил её лоскутное шитьё безнадёжным, прыгнула ласточкой в омут, когда мальчишки-одноклассники обозвали её трусишкой, и устроилась на работу у злодея, когда рынок труда выглядел бесперспективным. Эви уже многократно убедилась, что «невозможно» – это просто слово для обозначения границ, в которые хотелось бы заключить тебя во имя спокойствия и порядка.
Вот почему, тщательно спланировав бунт, Эви уговорила Татьянну помочь с платьем и париком – такими, чтобы надёжно спрятали все следы той девушки, которая когда-то жила в этой деревне. Удивительно, но ей казалось, что маскировка ей и не нужна: она и так стала совсем другим человеком.
Она стала хуже, и это было к лучшему.
– Я только что услышала от мистера Галли кое-что очень интересное, мистер. Хотите послушать?
Злодей стоял перед ней, тоже спрятав лицо за красками – вероятно, благодаря Эдне. Соседка-старушка всегда по доброте соглашалась присмотреть за Лиссой, когда Эви уходила на работу. Эдне нравилась компания, а Эви очень нравилась Эдна. Особенно сегодня вечером, когда пришла к ней и попросила разрисовать лицо. Старушка сразу же узнала её и заверила, что надёжно защитит.