– Я не ношу маску, – сказал стражник.
– А зря, – вздохнул Тристан.
Стражника перекосило от ярости, он замахнулся кулаком.
– Ах ты тварь…
Но стражник справа остановил его.
– Опустите руку, сэр Сэймор, и не извольте тревожиться. Я лично отведу его в бальную залу для церемонии.
Голос нового стражника звучал до странности знакомо, но лица было не разглядеть, лишь зелёные глаза.
Кажется, где-то Тристан их уже видел.
Пока он обдумывал эту возможность, его собственный взгляд скользнул в конец коридора. Тристан провёл в темноте так много времени, что зрение оставалось нечётким и искажённым, но он всё же рассмотрел приоткрытую коричневую дверь. Язык прижался к нёбу. Путь наружу! Когда его поведут на церемонию, прямо сейчас? Открытая дверь должна была возвещать конец, но Тристан видел лишь свободу. Нужно только отвлечь чем-нибудь стражников и как-нибудь снять магические наручники, пережимающие кровоток в запястьях…
Взгляд Тристана упал на зарешеченное окно побольше, и ночное небо подмигнуло ему. Разумеется, он понимал, что загадывать желания нерационально, но, как и раньше, звёздочка в окне замерцала, будто приглашая его, и он неожиданно для себя всё-таки загадал.
Загадал найти Сэйдж.
Загадал извиниться перед ней.
Загадал шаг за шагом научиться выражать свои чувства.
И, может быть, самое важное – он загадал устроить чёртово чаепитие с сестрёнкой Сэйдж, Лиссой.
Смешно, но, когда Тристан услышал, как зеленоглазый стражник отпирает клетку, эта мысль придала сил его вялым конечностям.
Не сейчас. Не сейчас. СЕЙЧАС!
Он бросился в открытую дверь, волоча за собой цепи, наручники впились в запястья. Мышцы ног горели, но остановиться Тристан не мог: выход был совсем близко. Он рвано дышал, ноги в одних носках скользили на каменном полу. Боги знали, куда делись сапоги.
«Несколько ужасает, – думал он, хватая воздух, – как я за них боролся». Сапоги были подарком от Сэйдж.
У самой двери он услышал крики стражников. Самый громкий голос принадлежал зеленоглазому рыцарю, который просил остановиться. Чистое отчаяние – а ещё, кажется, нотка страха – в его голосе заставили Тристана помедлить, уже взявшись за ручку.
– Не ходите туда, мистер Маверин. Вы пожалеете, честно.
Ммм, Бенедикт уже выдал своей Славной Гвардии настоящее имя Тристана. Можно не сомневаться, новость разойдётся по королевству, фамилия Маверинов будет проклята, а семья – уничтожена.
Невыносимо.
Не то, что они пострадают, а то, что ему оказалось не всё равно.
Он толкнул дверь и услышал за спиной довольный голос Бенедикта. Нужно было остановиться, прислушаться к тревожной сирене в голове, но разум и тело пошли вразнос, а инстинктам больше нельзя было доверять. Они были как сломанный компас.
Вот почему он не обратил внимания на зловещую нотку в приказе Бенедикта.
– Нет. Пусть. Идёт. Пусть посмотрит.
Тристан не стал ждать, просто выбежал из коридора и бросился туда, где рассчитывал обнаружить лестницу. Увы, там была не лестница, а комнатка.
И то, что он увидел внутри, раз и навсегда доказало, что желания не для таких, как он.
Его долей был ужас.
Глава 4Злодей
Тристан никогда не считал смерть прекрасной.
Он полагал её логичной, необходимой, порой даже занятной, если умерший заслужил смерть. Но никогда она не казалась ему прекрасной, и никогда ему не было так трудно смотреть на неё. Он весь застыл, а мышцы так напряглись, что он чувствовал их пульсацию под вспыхнувшей кожей. Никогда смерть не причиняла такую боль: мозг отказывался соединять детали открывшейся перед ним картинки в единое целое.
На белом, отделанном под мрамор столе в комнатке с каменными стенами и тусклым мерцающим светом лежала его ассистентка, Эви Сэйдж.
Мёртвая.
Ужас пробрал до костей, от шока его почти парализовало. Глаза вновь щипало, но не от света. От боли. «Шевелись!» – мысленно велел он Сэйдж, но она лежала до неестественности тихо. Он никогда не видел её такой. Эта девушка всегда гудела от хаотической энергии, изо рта неутомимо сыпались слова – а теперь он ждал, чтобы она сказала хоть что-нибудь, что угодно.
Но губы в красной помаде были плотно и равнодушно сомкнуты. До ужаса непохоже на неё. Невозможно.
Он сделал неверный шаг вперёд, не обращая внимания на то, что за спиной скрипнула деревянная дверь и забряцали доспехи.
– Не хотел показывать тебе – из милосердия.
Голос Бенедикта сочился презрением и не сочетался с добрыми словами. Но Тристан не стал оборачиваться – не собирался уделять Бенедикту внимание.
Он смотрел на Сэйдж, на то, как чёрные кудри художественно раскинулись вокруг головы неземным нимбом, в котором разложили яркие цветочки. В горле стоял ком, Тристан подошёл, пряча чувства за стеной неверия. А потом увидел их.
Черно-фиолетовые следы от пальцев на её горле.
Тристан крепко зажмурился. Стиснул кулаки опущенных рук так, что ногти прорвали волдыри на ладонях.
Бенедикт подошёл ближе.
– Не беспокойся, мальчик мой.
Тристан втянул воздух.
– Она не страдала… почти.
Тристан распахнул глаза. Разжал кулаки. На его лицо опустился жуткий покой, и на миг мир замер.
А потом всё кончилось.
– Сволочь! – Утробно зарычав, Тристан бросился на Бенедикта, цепи подавили бурлящую внутри магию, но это было неважно: у него оставался гнев. Первобытный, раскалённый – этого было достаточно. Пламя лизало кожу, сердце колотилось, Тристан рвался вперёд.
Бенедикт отлетел к стене, корона упала с головы и со звоном подкатилась к ногам Тристана. В глазах короля стоял ужас. Отлично. Страх Тристан понимал куда лучше, чем бурные эмоции, раздирающие его нутро. Стражники схватили Тристана за руки, отчаянно пытаясь оттащить его назад, но он оказался сильнее.
Теперь ему нечего было терять.
Он сомкнул обе руки на горле Бенедикта, сжал изо всех сил, насколько позволяли цепи и двое стражников, которые яростно дёргали его за вздувшиеся бицепсы. Бенедикт давился, таращил глаза, пытался набрать воздуха.
Тристан сжал сильнее и ощутил, как возвращается робкий проблеск разума. Вдруг оказалось, что на него смотрит не король Бенедикт, а Эви. Прекрасные глаза, полные страха и слёз. Она давилась и умирала. «Боги!»
Никогда ещё он не чувствовал так ясно, что его руки опасны; он разжал пальцы, и стражники наконец смогли оттащить его от короля. К Сэйдж, туда, где она покоилась. Тристан повернул голову, глядя на неё, и поковылял к её телу, не обращая внимания на фоновую ругань пытающегося надышаться Бенедикта.
Всё это было неважно. Он видел только её.
С трудом глотая, он шёл, пока не добрался до неё, и упал на колени.
– Сэйдж, – прошептал Тристан. – Сэйдж, проснись.
Он вгляделся в её лицо. Глаза были закрыты, тёмные ресницы нежно покоились на щеках – бледных, без обычного румянца.
– Приказываю тебе как начальник, проснись.
Он чувствовал, как пульсирует в теле кровь, как ещё сильнее ускоряется ритм сердца, когда разум наконец связал правду с реальностью. Сэйдж, Эви, девушки, которая полностью завладела его почерневшим изорванным сердцем, больше не было. Совсем.
Глаза защипало горячей влагой.
– Это приказ, Сэйдж, – прохрипел он, но в голосе не было привычной властности. – Открой глаза.
Тристан посмотрел на её руки, в которых лежал букетик белых роз, взял её ладонь. Она была как лёд, золотая татуировка-колечко на мизинце побледнела, вся магия в ней иссякла. Он не почувствовал этого, не смог ей помочь. Он думал, что татуировка у него на руке не светилась из-за подавляющих магию оков, но дело было совсем не в этом. Рисунок не светился, потому что в нём не осталось жизни, в ней не осталось.
Тристан попытался сморгнуть горячую влагу, и одинокая слеза сбежала по щеке. Он поднёс руку Сэйдж к губам и легонько коснулся костяшек – она бы и не почувствовала, будь она всё ещё с ним.
– Я тебя подвёл. Прости меня. Вернись.
Она не ответила – не могла, и Тристан осознал, что больше никогда не услышит её голоса. Её восторженных воплей, заразительного смеха, мелодичных напевов, шуточек, её прямоты. Эту часть своего мира он воспринимал как должное, а теперь она ушла навсегда.
Погибла, как и всё прочее, к чему он был причастен, чего касался.
Он был так самолюбив. С первого дня он сделал её мишенью. Он наивно верил, что, если он всё уничтожит намеренно, этого не произойдёт случайно, как было всегда. Что, если он будет вести себя как Злодей, это спасёт его.
Вместо этого он погубил единственную, которая не обращала внимания на это, кто не только разглядела его суть, но и не испугалась.
Боги, он никогда не простит себя за это. Никогда.
Сэр Сэймор мёртвой хваткой стиснул локоть Тристана, но тот едва заметил. Прибежали ещё два стражника, а затем ещё два. Вот столько их потребовалось, чтобы оттащить Тристана от Сэйдж. Он кричал, пока не сорвал голос, вырывался и пинался, но сил не хватало. Уже не хватало.
Но он всё равно боролся, боролся, пока не обессилел, пока ослабевшие конечности не подломились, а в глазах не заплясали точки, и когда его поволокли из комнаты обратно в клетку, он увидел только последнего оставшегося рыцаря – того, со знакомыми глазами.
И он что-то говорил одними губами.
Что-то, что подозрительно смахивало на «Держись».
Это было так странно, что Тристан вынырнул из своего отчаяния. Он нахмурился, а рыцарь исчез за дверью.
««Держись»? С чего бы Славному гвардейцу утешать Злодея?»
Да какая разница. Держаться не за что. Эви Сэйдж умерла.
Глава 5Бекки
План был опасный.
Народ тут собрался пафосный.
А хуже всего – она сама, видимо, выжила из ума, раз вообще согласилась на это вопиющее нарушение всех офисных норм.
– Ты мне на ногу наступил, – рыкнула Бекки на Блэйда, который стоял рядом, выряженный, как аристократ: дорогая ткань нелепо обтягивала его крупные руки. Татьянна стащила для них одежду, и, очевидно, джентльмен, которому принадлежал этот костюмчик, не утруждал себя физической активностью, с которой каждый день имел дело драконий дрессировщик. Например, такие упражнения, как борьба с рептилией вдвое больше дома.