– Мама. – Она поджала губы и кивнула, чувствуя себя скорее двенадцатилетней девочкой, чем женщиной двадцати пяти лет. – Форт забрал моего босса в качестве следующей жертвы. Если у тебя есть мысли по поводу того, как это отменить, самое время их озвучить.
Она, как обычно, стойко держалась. Но внутри её сотрясала паника при мысли о том, что боссу навредят, и о том, как это скажется на остальных. Ей были искренне, по-настоящему важны всего несколько человек. К сожалению, почти все они находились под этой крышей.
Мама широко распахнула глаза, когда вслед за ней ввалился отец Бекки. Джулиус Фортис вошёл в семью после женитьбы на Ренне, которую он встретил на местной ярмарке. Он торговал цветами, мама вытащила его танцевать, а дальше началась просто сказка. Отец полюбил её сразу и всей душой, как любил всех – и Бекки тоже. Эта мысль скорее тревожила, чем успокаивала: испытывать такое всепоглощающее чувство к другому человеку, которое побеждает и разум, и все границы. Бекки предпочитала управлять собственной жизнью и самой собой. Правда, взгляд её то и дело останавливался на Блэйде. Это чувство пройдёт, все намёки на привязанность исчезнут. Её отец не разделял эти принципы.
Джулиус не дал ей возможности отойти назад, просто навис над ней всем своим ростом, подхватил на руки и закружил.
– Моя малышка Бекки! Как же я скучал! – Он выпустил её и нахмурился. – Ты слишком худенькая. Злодей морит тебя голодом? Это один из его методов?
– Джулиус! – одёрнула его Ренна. – Где твой такт? Твоя дочь весьма беспокоится о Злодее. Его забрали в Яму для суда.
Джулиус нахмурился, снял садовую шляпу, открыв густые блестящие чёрные волосы. Тёмную кожу покрывали капельки пота после палящего солнца.
– Дорогая, а ты можешь найти другую работу? – прошептал он дочери.
Бекки шлёпнула его по лбу и услышала, как застонал, прикрыв лицо руками, Роланд.
– Нет, пап, – сказала она, глядя на Эви, которая изумлённо наблюдала за происходящим. – Мы рискнём остаться оптимистами и будем надеяться, что он доживёт до ужина. – И заверила коллегу: – Он обязательно доживёт, Эви. Я уверена.
Бекки не была уверена, но если она чего и не выносила, так это грусти Эви: всё равно что наблюдать за оленёнком, который сражается с сильным ветром – печальное, беззащитное и немного жалкое существо.
Ренна медленно повернулась к Эви и тихо охнула.
– Ой! Это же ты. Ой, дорогая! – Секунду спустя мама оказалась перед Эви, взяла её лицо в ладони. Эви, кажется, так удивилась, что не смела и шелохнуться, только взгляд стрельнул к Бекки. Этот взгляд спрашивал: «Что мне делать?»
Бекки всплеснула руками, как бы отвечая: «Я не знаю!»
– Эм, здрасьте, леди Фортис, – с дрожащей улыбкой, не коснувшейся глаз, произнесла Эви. В глазах была только тревога. – А вы… Ну… Как бы сказать… Вы меня знаете?
Ренна просияла, убрала Эви волосы за ухо.
– У тебя мамины кудри. Она упоминала об этом, но совсем другое дело – увидеть их на твоей голове.
Эви расслабилась. В присутствии матери Бекки она таяла, как сливочное масло у огня. Ренна часто влияла на людей таким образом. Бекки закатила глаза.
– Мама? Значит, мы не ошиблись. Она здесь?
Ренна выпустила Эви и за руку подвела её присесть.
– Арчибальд, не мог бы ты позвать Рейда, чтобы он рассказал нам, как поживает Злодей, ради дочери моей дорогой подруги? – Арчибальд немедленно подчинился, а мама обернулась к Эви с сочувственным выражением лица. – Жаль, мне больше нечем помочь. Магия Фортис порой бывает непокорной и непредсказуемой. В каком-то смысле мы ею управляем, но не полностью. Боюсь, Злодей не станет исключением для древних испытаний, если он в самом деле владеет силой, о которой ходят слухи. Но надежда ещё есть.
Она рассматривала Эви со спокойным интересом. Мама Бекки всегда умела видеть людей насквозь до самого сердца; в детстве Бекки ненавидела это. А теперь, когда это умение применялось к такой беззащитной цели, – ещё сильнее.
– Я вижу, что он очень дорог тебе.
У Эви на глаза навернулись слёзы.
– Да…
Дверь в зелёную комнату распахнулась ещё сильнее, и лакей ввёз коляску с бабушкой Рамоной, поклонился и торопливо ушёл. Бабушка широко улыбалась, её скуластое лицо было испещрено морщинами и пятнами. Но она выглядела бодрее, чем при прошлой встрече.
Бекки в два широких шага подошла к ней и наклонилась запечатлеть нежный поцелуй на морщинистой щеке Рамоны.
– Рада, что ты держишься, бабушка.
Рамона Фортис была словно порох: терпения на всякую ерунду у неё практически не имелось. Когда она заболела, это нанесло такой сокрушительный удар по семье, что некоторые шрамы так и не сошли, а иные раны – не исцелились.
– Думаешь, какая-то там волшебная болячка может уложить девчонку вроде меня? – Бабушка рассмеялась и сильно закашлялась, прикрывая рот рукой. Со всех сторон на неё устремились встревоженные взгляды, но бабушка облегчила всеобщую тревогу, заметив: – Эта болячка – та ещё сука.
Бекки хохотнула и зажала рот ладонью.
– Бабушка!
Сверкая карими глазами, бабушка вытянула прядь волос из тугого пучка. Чувствуя, будто проглотила что-то твёрдое, Бекки переплела с ней пальцы.
Ренна наклонилась и тоже поцеловала мать в щёку, а затем улыбнулась Эви.
– Мама, это дочь Нуры Сэйдж, Эви.
Рамона округлила глаза, ахнула.
– Надо же! Они так похожи, верно?
Приятная улыбка на лице Эви была натянутой, а пальцы сжались в кулаки так, что выглядело болезненно.
Бекки больше не могла этого выносить.
– Хватит, мама. Ты мучаешь её. Где её мама? Где Нура Сэйдж?
Ренна нахмурилась:
– Ребекка, не груби. Я всё ещё рассчитываю, что под этой крышей ты не забудешь о манерах.
У Бекки вспыхнула шея, за ней – лицо; она вновь ощутила себя просто ребёнком, которого отругали за кражу печенья. Но тут она поняла, что Блэйд возражает:
– Прошу прощения, леди Фортис, но вы не найдёте на этом континенте человека с манерами лучше, чем у вашей дочери.
Ой, лучше бы он этого не делал. Потому что теперь орлиные взгляды матери и бабушки устремились на него – резкие, пронзительные, оценивающие. Ренна спросила:
– А кто ты такой?
Блэйд не испугался, он просто вышел вперёд и слегка поклонился.
– Блэйден Гушикен, леди Фортис. Семья Гушикен из Сиятельного.
«Блэйден»? Бекки прыснула в ладошку и заметила, как Блэйд стрельнул в неё глазами. Он выглядел поражённо, будто не мог поверить, что она издала такой звук.
Ренну, кажется, это впечатлило.
– Сын политика в качестве суженого, Ребекка? А я-то думала, что тебе не до охоты за женихами.
Мама потрудилась собрать информацию обо всех благородных семьях Реннедона. Разумеется, она сразу узнала фамилию Блэйда, ведь его отец был одним из ближайших советников короля. Тем больше поводов для Блэйда держать рот на замке.
Бекки махнула рукой:
– Мама, он мне не жених. Он просто коллега; дрессировщик зверей.
Блэйд был отнюдь не «просто», но этого Бекки сказать не могла, особенно когда такую информацию с лёгкостью обратили бы против неё.
Впрочем, Блэйд подхватил мысль на ходу:
– Всё верно, леди. Я больше не имею отношения к отцу. Я – отверженный, без положения в обществе. Без титула. Я лишь дрессировщик зверей и ничего более, и уж точно не жених вашей дочери.
Ренна выслушала его, кивнула. Бекки нахмурилась, а Блэйд усмехнулся и добавил в конце одно словечко:
– Пока.
Мама рассмеялась, бабушка присвистнула, разглядывая Блэйда, как отменный кусок мяса.
– Скажу тебе, будь я лет на шестьдесят помоложе…
Бекки сверкнула глазами, и Ренна фыркнула в руку.
– Ребекка, прошу тебя, подумай ещё раз. Знает подход к животным и к тому же обаятелен – идеальное сочетание.
– И руки. – Бабушка снова присвистнула, а Бекки спрятала лицо в ладонях.
– Поглоти меня пустырь, – буркнула она.
Когда она наконец выглянула наружу, Блэйд так ухмылялся, что едва лицо не трескалось, а мама с бабушкой улыбались ему в ответ.
– Значит, мистер Гушикен, полагаю, это ваш дракон разоряет сейчас нашу лужайку?
Бекки была младше матери на два десятка лет, но понимала, когда та пыталась сменить тему.
– Нура Сэйдж, мам. Твоя лучшая подруга. Где она?
Ренна просияла.
– Конечно! Простите меня, столько всего… Кровь бурлит. – Эви так заламывала руки, что Бекки уже ждала, когда раздастся треск. – Твоя мама пожила у нас какое-то время, Эви. Такое счастье, что моя дорогая подруга снова оказалась рядом. Но боюсь, сейчас она вместе с одним из наших целителей во втором нашем доме у Сиреневого моря.
Бекки спросила с недоверием:
– Зачем ты отправила её туда? Разве ты не знаешь, что король ищет её? Что она в опасности?
Ренна тоже сверкнула глазами и встала, сравнявшись с Бекки в росте.
– Я знаю Нуру дольше, чем ты живёшь на свете. Я видела её на протяжении всей жизни, и тебе неведомо, какой тенью она была, когда свалилась к нам на порог. Даже мальчики поразились. Верно, Роланд?
Роланд повертел в руках очки, поморщился.
– Она была не в лучшей форме, но бедняжке многое пришлось пережить, – деликатно сказал он.
– У неё были совершенно пустые глаза. Привидение, а не человек. Женщина, которую я знала, была полна смеха и света, но их будто высосали из неё. Специалист сказал, что никогда не встречал человека, которого так сильно искалечила магия. Мы перепробовали всё, чтобы помочь ей, но в итоге решили отправить в лучшее место с лучшим уходом, и, учитывая всё произошедшее, она идёт на поправку. – Ренна выдохнула, расслабила плечи. – Теперь, раз её дочь здесь, я отправлю весточку, чтобы она немедленно возвращалась. Дня через два, не больше, она уже будет здесь.
Тут Ренна взглянула на Бекки и указала рукой в угол, предлагая поговорить с глазу на глаз. Та неохотно подошла, потирая руки, и мама заговорила сдержанным тоном:
– Когда Нура вернётся, а твои коллеги уедут, может быть, задержишься хотя бы на несколько дней? – От звучащей в её голосе надежды становилось больно.