Она пошарила руками вокруг в поисках Тристана, но не коснулась ни мягкой рубашки, ни тёплой кожи – вместо этого тыльная сторона её ладони нашла его лоб, и Эви ощутила, что он весь горит.
На фоне слышался скрип решётки, но видела Эви лишь закрытые глаза Тристана и его грудь, которая поднималась и опускалась слишком медленно.
– Сэр? – Она потрясла его за плечо. – Тристан?
Он распахнул глаза и с таким любопытством посмотрел на неё, что Эви захотелось потрясти его голову, чтобы посмотреть, какие слова из неё вывалятся.
Несфокусированным взглядом он уставился на неё.
– Быть не может.
– Что? Чего не может быть? – тихо спросила она, убирая с его лба влажные пряди, и уложила его голову себе на колени. – Что оно вам сказало? Вам плохо? Что не так?
– Хотел бы я, чтобы всё было иначе. Хотел бы… Хотел… – забормотал он, закрывая глаза.
«Хотел бы… что?»
Сглотнув, Эви посмотрела на окружающих. Ренна и Джулиус поторапливали вниз слуг с носилками. Когда рядом с Эви опустилась на колени Татьянна, протянув светящиеся руки над неподвижным Тристаном, появился Кингсли и похлопал перепончатой лапкой по лбу босса.
Эви сказала, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Кажется… мы опоздаем на ужин.
Пальцы босса переплелись с её, он крепко вцепился ей в руку, когда его стали перекладывать на носилки, резко распахнул глаза.
– Не бросай меня!
Эви изо всех сил стиснула его руку.
– Не брошу. Обещаю.
Но едва она произнесла эти слова, по шее пробежали мурашки, будто за ней кто-то наблюдал. И в этот момент она очень сильно испугалась, что не сможет сдержать своё обещание.
Глава 66Эви
Закат заливал мрачноватую комнату разноцветьем розового, оранжевого и золотого.
– Эви, дорогая? Ты здесь? – Мягкий голос Ренны Фортис проник в просторный лазарет, где были заняты только две койки: одна – Тристаном, а другая – бабушкой Бекки Рамоной. Оба они проспали всё время, что Эви провела здесь.
Эви обернулась к Ренне с влажной тряпочкой в руке.
– Я здесь, леди Фортис.
– Зови меня Ренна или даже Рен. Так зовёт меня твоя мама.
Было странно – найти такую близкую связь с мамой; в голове Эви бурлило столько вопросов, что они едва не переливались через край.
Ренна улыбнулась.
– Узнаю это лицо. Спрашивай что хочешь.
Но вопрос Эви оказался невесёлым.
– Думаете, она поправится?
Улыбка Ренны медленно поблёкла, взгляд метнулся к лицу спящей Рамоны.
– Думаю… – Она втянула воздух. – Думаю, твоя мама сильнее всех, кого я знаю. А ты как ничто другое сможешь подтолкнуть её к выздоровлению. Лучшая её часть живёт в тебе. – Ренна сжала ладонь Эви.
«И худшая тоже».
– Хотела бы я узнавать в Ребекке себя, – признала Ренна, подходя к матери, чтобы поправить покрывало, и касаясь тыльной стороной ладони её лба. – Она для меня такая загадка. Всегда такая тихая и закрытая. Боюсь, она отгородится от счастья со своим непростым характером.
– Нормальный у Бекки характер, – возразила Эви, у которой вспыхнули щёки от такой несправедливости, от того, как плохо мама Бекки на самом деле знала свою дочь. – Она, конечно, жёсткая, но такая у неё работа.
Ренна примирительно улыбнулась.
– Прошу, не подумай, что я пытаюсь сказать что-нибудь плохое. Ребекка – моя дочь, и я люблю её больше жизни, больше воздуха. Я просто привыкла к тому, как она живёт, но это не всегда хорошо для неё.
Неважно, что Ренна была подругой мамы или что она хорошо относилась к Эви. Бросив тряпочку в таз, Эви поднялась.
– Простите, но вы знаете совсем другую Бекки, нежели я. Она беспристрастна и проявляет доброту так ненавязчиво, что можно даже не заметить. Ей не нужна похвала. Она не выпендривается и не гордится даже там, где следовало бы. С ней в офисе безопасно. Знаете, какая это редкость? У меня такого никогда не было. Думаете, я – лучшая часть мамы? Ну, тогда Бекки – лучшая часть организации Злодея. Без её правил всё бы развалилось, и хотя я благодарна вам за доброту и гостеприимство, мне хотелось бы, чтобы вместо меня всё это досталось вашей дочери.
Эви выдохнула и опустилась на стул. Рука босса медленно двинулась к её. Даже не приходя в сознание, он чувствовал её волнение.
Ренна помертвела.
– Я… – Эви ощутила лёгкий укол вины. – Прошу прощения. Вот еда для тебя, а другая тарелка – для Злодея, когда очнётся.
Ренна ушла, Эви и глазом моргнуть не успела.
– Что бы я ни наговорила, об этом я жалеть не стану, – сказала Эви и ещё раз промокнула горящий лоб Тристана тряпочкой, смоченной в холодной воде. Она надеялась, что мама подруги прислушается.
– Зачем ты соврала?
– Ай! – Эви уронила тряпочку прямо боссу на лицо с громким «плюх!». – Ой, простите, сэр. – Нервно хихикнув, она убрала её. Он не проснулся. – Пустырь! Бекки, летучие мыши по офису громче топают.
– Не меняй тему, нюня. Я шла по коридору и случайно услышала твои слова.
Эви обвиняюще покачала пальцем:
– Ты подслушивала.
Бекки сложила руки, губы у неё как-то подозрительно дрогнули.
– У тебя такой голос, что тебя слышно с другого конца форта.
«Справедливо».
Эви пожала плечами.
– Всё равно, я не врала. Я сказала, что думала.
За очками Бекки выглядела ранимой, волосы были уложены свободней, чем обычно, словно присутствие семьи расслабило её нормальную собранность.
– Т-ты думаешь, мои правила важные?
Эви мягко улыбнулась, сложила руки на коленях.
– Бекки, без тебя я умерла бы уже раз двенадцать. – Она пожевала губу. – Мне кажется, я большую часть жизни существовала без какого-либо порядка, и когда ты так твёрдо установила его, первой моей реакцией было взбунтоваться. Но так нечестно, особенно когда в итоге я почувствовала себя так хорошо и безопасно. Большую часть жизни я лихорадочно пыталась оберегать других людей, но не сразу поняла, что теперь другой человек хочет оберегать меня.
Бекки было явно не по себе.
– Ну… Мне нравится порядок. – Она поморщилась. – Но я понимаю, что с непривычки это может оказаться трудно. Извини…
Эви так расхохоталась, что практически довела себя до слёз.
Заметив слёзы, Бекки торопливо взмахнула рукой.
– Умоляю, только не хнычь! – Взяв другой табурет, она села рядом с Эви, закатывая глаза. – Пытаешься тебя похвалить, а ты нюнишься. – Эви изобразила, что закрывает губы на замочек. Бекки снова закатила глаза, но Эви поняла, что та не сердится. – Я хотела сказать, что, когда ты только пришла в офис, ты была непрофессиональна, несобранна и хаотична…
Эви перебила её:
– Я до сих пор такая.
– Можно я закончу? – выразительно спросила Бекки, и Эви умолкла. – Но теперь я понимаю, как всё это необходимо, как необходим баланс. На твоё место никто не подошёл бы лучше.
Эви поморщилась, чувствуя, как вскипают прежние сожаления.
– Бекки, это должно было быть твоё место. Мы обе знаем, что ты куда более способна, чем я.
На этот раз Бекки всё же рассмеялась – очень громко. Как раз в этот момент вошёл Блэйд с остатками ужина на тарелке и замер на месте, не донеся вилку до рта.
– Эви! – сказала Бекки. – Только не говори, что поверила этой глупой сплетне! – Она схватилась за живот, слёзы выступили на глазах. – Не нужна мне твоя работа! Можешь себе представить?
Блэйд вытер губы, поставил тарелку, всё ещё несколько озадаченный.
– Тогда зачем ты заняла её стол, когда она ушла?
Бекки шлёпнула себя по лбу.
– Потому что, дурачина, это единственный стол, который стоит отдельно. Мне просто хотелось сидеть одной. А вовсе не таскать боссу бодрящее зелье.
У Эви голова шла кругом.
– Я совсем запуталась.
Бекки взяла её за руки, требуя внимания.
– Тогда давай объясню. Я буквально живу тем, чтобы наводить порядок и раздавать приказы. Это моя воплощённая мечта, и я ни за что не хотела бы заниматься чем-то другим. У меня самая высокая зарплата, меня уважают и боятся так, как я могла только мечтать. Я довольна своим местом – и кстати, чтобы развеять все твои сомнения…
Эви подалась к Бекки, а та тихо проговорила:
– Должности ассистентки злодея не было… пока он не встретил тебя.
У Эви перехватило дыхание, и все мысли испарились из головы. Мир вокруг полз улиткой, если не считать ветки, стучащей в окно, и сквозняка, который вызывал мурашки у неё на руках.
– Что? Быть того не может. Он искал ассистентку задолго до меня.
Бекки посмотрела на неё с жалостью.
– Эви, единственное, что этот человек искал до тебя, – одиночество и тишина. Остальных сотрудников он и на полтора метра не подпускал к своему личному кабинету, и, честно говоря, все так боялись, что и на три метра не подошли бы.
Эви сжала руки Бекки, чувствуя прилив отчаяния. Она вовсе не так помнила начало своей работы. И процесс найма. И… всё остальное. В голове словно пузырь надулся и грозил вот-вот лопнуть.
И всё-таки лопнул, когда Бекки заметила выражение её лица и прошептала:
– В день, когда он нанял тебя, он заказал в кабинет стулья. Старался не привлекать к этому внимания, но я видела бланк заказа, и там было отмечено, что стулья должны быть удобны для женщины невысокого роста.
Эви не знала, что и сказать, так что оставалось лишь одно – то, что она делала, когда ей было не по себе. Она рассмеялась. Это был некрасивый, вымученный звук.
Босс застонал рядом, ещё слишком слабый, чтобы открыть глаза.
– Прекрати, – простонал он снова, – рассказывать ей.
Бекки задумчиво посмотрела на него, затем на Эви.
– Этот приказ я проигнорирую.
Эви хлопнула в ладоши и радостно кивнула:
– И правильно!
Бекки поджала губы.
– Не знаю, ко времени ли признаться, что я подпилила ножку твоего рабочего стула, надеясь, что ты упадёшь?
Эви подпрыгнула:
– Я так и знала!
Обе одновременно широко заулыбались – так, что это подарило Эви чувство безопасности, ощущение дома. Она словно вернула себе часть потерянного детства.