Сыну они сказали:
– С лица воду не пьют.
И больше они никогда об этом не говорили.
Прошел год, и молодая попросилась погостить к матери и отцу. Такое в то время дозволялось. Когда она уезжала, то муж ей шепнул:
– Лучше бы ты навсегда там осталась.
Эти обидные слова муж сказал ей впервые. Дома она не жаловалась отцу и матери, была веселой. Она жалела своих престарелых родителей. На радостях они стали грузить в подводу обещанное вознаграждение родне мужа за то, что их дочка была счастлива в браке.
Только ее кормилица, потихоньку от всех, сказала:
– Говори как есть. Я вижу, меня не проведешь. Душа у тебя болит и плачет. Говори, что там у тебя происходит!
И девушка рассказала ей о том, что до сих пор, спустя год после свадьбы, жених спит от нее отдельно, и она все еще девица. Еще она сказала своей старой, верной няньке, что больше белого света любит своего мужа. Говорила, какой он красивый и пригожий, какой у него мягкий голос, какие шелковые кудри. Она готова за него умереть, только бы он хоть раз посмотрел на нее ласково и с улыбкой.
Через полчаса в комнату к девушке вошла ее мать. Сказала, что ей все известно от ее няни. Отцу говорить ничего не будут, чтобы он не забрал от мужа свою несчастную дочь. Еще ей мать сказала, что они сейчас же выезжают к колдунье. Поедет она и кормилица, и про то никому говорить нельзя. Отцу-батюшке скажут, что они поехали по женским делам, показаться лекарке, а там уже, как Бог пожелает, так и будет.
Так приехали эти две женщины до моей прапрабабки. Оставили извоз в стороне. А Пистимея, укутавшись в шелковую шаль, одна пришла попросить зелья для своего мужа, чтобы он любил ее и не избегал. Но, выслушав девушку, бабка моя решила по-своему. Она лечила девушку от косоглазия и вылечила. Она стала смотреть на мир здоровыми глазами.
Кроме того, она дала ей верное средство на любовь и страсть мужа к своей жене до самой смерти.
Насколько мне известно, у Пистимеи все сложилось счастливо. Родились дети, а потом и внуки.
В нашем роду передавался из поколения в поколение дар ее матери, большая серебряная чаша, которую потом передали и мне. Я эту чашу отдала на строительство храма. Думаю, что этим Господь, гораздо крепче сохранит в милости своей память о моей прапрабабушке.
Погибель, сведенная на кота(в память о мастерах)
Однажды к бабушке пришел знахарь, который часто у нас бывал, звали его Ефим. Бабушка опекала его как мастера, разъясняла ему ошибки в работе и учила новому. Ефим искренне любил ее и почитал как наставницу. Мне он приносил яблоки из своего сада и сахарных петушков на палочке.
В тот вечер Ефим вел себя как-то странно. Помявшись, он наконец выложил то, с чем пришел. С собой он принес фотографию светловолосой женщины, на мой взгляд, ничем не примечательной, с самой заурядной внешностью. Бабушка взяла фотографию в руки и, подержав, положила на стол. Никто не произнес ни слова. Они молча смотрели друг на друга. А я – на них…
После долгой паузы бабушка сказала:
– Что тут говорить, Ефим, ты и сам знаешь. Если полгода проживет, ее счастье.
Ефим продолжал пристально смотреть на бабушку. Лицо у него было такое, какое порой можно увидеть в церкви у человека, смотрящего на икону. Стало понятно, что просит он спасти умирающую. Смотреть на него было страшно.
– Ты ступай и приди-ка лучше завтра. – Бабушка тронула Ефима за руку. – Я подумаю пока. Ступай.
Ефим ушел, а бабушка закрылась в своей комнате. В то время я уже многое знала, многому научилась и потому понимала, что она принимает решение, делать ли ей переклад.
Надо сказать, что до сорока лет Ефим так и не женился – как истинный мастер, он отдавал все свои силы знахарству.
Только мастер может понять мастера. Сутки, месяцы, годы проходят за чтением молитв и заговоров, за сбором трав и кореньев, отливанием свечей и приготовлением просфор… Да что там говорить, столько забот у мастера, что все и не перечислить.
Ефим был настоящим фанатиком своего дела, но без этих качеств мастер и вовсе не мастер. Собранные им травы всегда удивительно благоухали, сохраняя свой цвет и аромат. В засушенном виде они выглядели как свежие. И все потому, что он в точности соблюдал все необходимые при сборе трав и корней правила: учитывал месяц, число и час, знал, как полагается подходить к той или иной траве, как ступить, какую молитву, какой заговор при этом прочитать. Если он брался лечить, то потом всегда сильно болел – а это первый признак того, что человек ни сил, ни здоровья не пожалел, все больному отдал, лишь бы ему помочь. Ездил он и по монастырям, истово молясь о том, чтобы Господь даровал ему сил.
Скупая на похвалы бабушка, голубка моя, хвалила его, и на губах ее при этом играла мягкая, какая-то даже детская улыбка (сколько я уже живу на свете, ни у кого больше такой не видела). И лишь глядя на эту улыбку, я понимала, насколько бабушка ценит и уважает Ефима.
Сидя на табуретке, я все больше укреплялась в мысли, что не сможет бабушка отказать Ефиму, ведь было очевидно, что он наконец-то полюбил. Но полюбил он, на свою беду, женщину, которой скоро придет пора покинуть этот мир…
Обычно моя обязанность состояла в том, чтобы я сидела молча и наблюдала за тем, что делает бабушка, когда приходят больные, – я училась. Кроме того, подавала воду, травы, исполняла все ее поручения.
На другой день, когда пришел Ефим, бабушка велела мне сесть рядом с ней за стол, круглый и очень старый. Ефим терпеливо ждал, что она скажет, и лишь сжатые в кулаки руки да побелевшие костяшки пальцев выдавали его волнение.
– Эко угораздило тебя, парень, – заговорила наконец бабушка. – Другой, что ли, не было? Ну да ладно, помогу я тебе, а ты уж потом накажи внукам, чтобы молились за род Степановых. И то ведь не было бы их, если бы не мой переклад! Нынче же уезжай с ней, Ефимушка, нам с тобой встречаться больше нельзя. Мне из твоих рук нельзя брать хлеб. А потомкам моим нельзя будет у твоих потомков хлеб брать, чтобы не сошла на них беда. Есть у твоей суженой кот, вот тут-то грех и будет. В городе ведь коров не заведешь. Случиться это должно седьмого июля. Вот тебе платок. Оботри ей лицо, чтобы она потом по своему коту не больно убивалась. В память о дружбе нашей и о моем подарке тебе никогда не отказывай в помощи страждущим с именем Евдокия. Да отпиши потом хоть в двух словах, как все прошло.
…Передо мной лежит листок в клеточку:
«Здравствуй, матушка моя названая!
Ниже земли мой тебе поклон! Пишу со слезами на глазах. Я раб Божий, а тебе, матушка, преданный ученик и слуга. Снишься ты мне, и рад я этим снам – хоть так поглядеть удается…
К городу привыкаю потихоньку. Правда, лес здесь далеко, тяжело мне приходится. Знаю, матушка, как ты устаешь, и потому буду краток.
Случилось задуманное тобою день в день – в двенадцать часов дня седьмого июля, как раз на Ивана Купалу. Жена моя – спасибо тебе за то, что жизнь ей подарила, – громко вскрикнула. Я смотрю, кот наш вспрыгнул к ней на колени и лапами уперся в грудь. Видно, когтями задел. Затем кинулся кот к балкону, повернул голову и, как человек, посмотрел на нее, постоял немного и прыгнул вниз. Жена закричала, а я наготове с твоим, матушка, платком. Утер ей лицо да шепчу все, что нужно. Она и обмякла. Кота я похоронил и сделал все как положено. Знаю, будет моя Любушка теперь жить. И вечный я должник твой, матушка, в неоплатном долгу я пред тобой.
Покоряясь воле твоей, прощаюсь с тобой, благодатная, Богом данная моя матушка! Сколько жить буду – буду молиться за тебя и внукам накажу, чтобы делали это. Во веки веков аминь. Если можно, то в памяти своей держи Ефима, верного тебе до гробовой доски».
Недавно я узнала от мастеров, что Ефим умер. В память о нем я написала этот рассказ. Так пусть же люди не забывают имена истинных мастеров, которые лечили и исцеляли во славу Божью.
Исчезнувший нож
С самого раннего детства я всегда находилась рядом с бабушкой, когда она принимала больных, съезжавшихся к ней отовсюду. Естественно, что я слышала много удивительных рассказов. Помню, когда мне было лет девять, к бабушке приехал молодой, очень хорошо одетый мужчина, рассказавший ей удивительную историю, которую я запомнила слово в слово.
«Мой отец был известным ученым и долгое время жил за границей. Незадолго до своей смерти он пригласил свою жену, мою маму, в кабинет и сказал: „Сейчас я покажу тебе одну уникальную вещь, и когда я умру, ты должна будешь положить мне ее в гроб под подушку“. С этими словами отец открыл ключом свой личный сейф и извлек из него бархатный футляр. Когда футляр был открыт, мама увидела невероятной красоты нож, ручка которого была выполнена в форме женского торса. Лицо женщины было сделано из слоновой кости, глаза заменяли два прекрасных сапфира, а вместо губ ярко сиял рубин. Завитки волос на ее головке были выложены тончайшей золотой проволокой. В ушах у женщины висели изумрудные серьги. Тело фигурки было настолько прекрасно, что от него невозможно было оторвать взгляд. Рукоятка ножа была похожа на миниатюрную скульптуру уснувшей богини, закинувшей за голову тонкие, изящные руки. Мама была поражена не только красотой ножа, но и тем, что отец ни разу, хотя он уже год как вернулся из Индии, не говорил о своем уникальном приобретении. Странно, но, глядя на фигурку красавицы, мама почувствовала ревность и с раздражением в голосе спросила: „Как же тебе удалось вывезти из Индии и оставить у себя такой раритет? “ На этот вопрос папа ответил так: „Я тебе сейчас обо всем расскажу, и возможно, ты решишь, что я сумасшедший, но у меня все равно нет другого выхода. Знаешь, если бы раньше мне кто-нибудь рассказал подобную историю, я бы решил, что передо мной психически больной человек. В это невозможно поверить, но я думаю, этот нож не принадлежит нашему миру. Он имеет невероятные свойства и может появляться и исчезать. Я много думал, и поверь, так и не смог найти этому хоть какое-то объяснение. Возможно, что эту фигурку вырезали не земные мастера. Вспомни, в детстве мы слышали сказку о шапке-невидимке. Я понимаю, что это все звучит как бред сумасшедшего, но возможно, что в сказках этих была лишь доля вымысла. В них рассказывалось именно о таких волшебных предметах, как этот нож. Когда я вез его через границу, при мне открывали мой саквояж – и я сам видел, что фигурка исчезла. Помню, я очень волновался – заберут или не заберут у меня раритет на таможне? Когда пограничник стал рыться в моих вещах, я не увидел ножа на том месте, куда его положил. В тот момент я подумал, что футляр украл носильщик. Однако, добравшись до дому, я принялся распаковывать вещи и обнаружил футляр с ножом на прежнем месте. Это нечто невероятное, посуди сама, мы ведь ничего не знаем, что и как творится в этом мире, да и вряд ли когда-нибудь узнаем. Когда я вез эту уникальную вещь в Россию, я искренне хотел рассказать о ней, поведать о связанной с ножом легенде и отдать его в музей, но так и не смог с ним расстаться. Посмотри на эту фигуру, ты не поверишь, но она может меняться. Я заметил, что у нее иногда меняется положение головы. Глаза – они то прикрыты, то распахнуты, и тогда зрачки ее хищно блестят и кажется, будто она следит за тобой. А когда глаза прикрыты, то драгоценные каменья едва мерцают из-под опущенных век. Рукоятка кинжала бывает то ледяной, то теплой, а иногда неприятно горячей. Не раз я терял нож в нашей квартире. Ты знаешь, ключ я всегда но