Не убедил? Все эти документы сфабрикованы в недрах тайного масонского правительства? Что ж, мне нравится аналогия, предложенная научным журналистом и историком Михаилом Родиным. Под утро домой возвращается подвыпивший и помятый муж. Жена чувствует запах духов и видит на щеке гуляки след губной помады. Кроме того, подруга уже доложила жене, что заметила кого-то, похожего на ее супруга, выходившего из ресторана под руку с красоткой. Однако муж-гуляка храбро заявляет: «Дорогая, не верь! Клевета, наветы врагов! На самом деле меня похитили марсиане. Чем моя версия хуже? Ведь никто все равно не видел, как было в реальности!» Однако улики – не в пользу марсиан.
История – жанр беллетристики? Да, так может казаться тому, кто знаком с историей по романам о Наполеоне, Петре I или Рамcесе XIII[11]. Однако на самом деле труд ученого-историка стоит сравнить скорее не с деятельностью писателя, а с работой криминалиста. Следователь лично не присутствовал при убийстве, однако улик и показаний свидетелей бывает достаточно, чтобы восстановить картину преступления. А суд, изучив материалы дела, выносит обвинительный или оправдательный приговор.
ОТСТУПЛЕНИЕ. Меня и моих коллег часто просят порекомендовать литературу по истории. Задавая такой вопрос, неплохо бы понимать, что среди книг исторической тематики существует несколько принципиально разных категорий. Перечислю их.
1. Исторические источники. Например, летописи. Если вам доводилось читать «Повесть временных лет» в переводе на современный язык, то вы, вероятно, согласитесь со мной: это чтиво не для маршрутки.
2. Научная литература. Авторы научных статей и книг не стремятся развлечь читателя. Отличительная черта подобных текстов – сухой язык, большое количество ссылок на других авторов, обширный список литературы в конце.
3. Школьные учебники. Даже в идеальном случае учебник по истории решает не только образовательные, но и воспитательные задачи. Помимо передачи базовых знаний цель школьного курса – привить ребенку любовь к родине. Очевидно, что истории родной страны уделят особое внимание. Очевидно, что эта история должна быть подана в позитивном ключе.
«Нам в школе рисовали простую и стройную картину, – сетует читатель. – А через много лет я узнал, что на самом деле все сложно и запутанно. Что же, выходит, учителя мне врали?» А давайте подумаем. Возьмем «историю Древнего мира». Этому разделу истории особенно не повезло – его школьники проходят в первую очередь, в 5-м классе. Про каменный век и египетские пирамиды детки узнают в 11 лет, одновременно с дробями и натуральными числами.
Обратите внимание на методическую проблему. Математику мы постигаем, двигаясь от простого к сложному. Сначала – таблица умножения, затем – дроби, далее – квадратные уравнения. А в истории не так. Разве история Древнего мира проще новейшей истории? Отнюдь. Однако Древний Египет проходят вместе с дробями, а XX век – в 9-м классе, с квадратными уравнениями и прогрессиями. Получается, что единственный раз большинство наших граждан что-то более-менее научное по истории Древнего мира узнают в 11 лет. Чего же вы ждете от программы 5-го класса? Если вы забыли, на каком уровне подается информация пятикласснику, вот фрагмент из методического пособия для учителей:
«– Прочтите, сколько (примерно) лет назад жили на Земле древнейшие люди», – говорит учитель и пишет на доске: «2 000 000 лет назад». Задание привлекает внимание к огромному возрасту человечества и одновременно побуждает учащихся самостоятельно назвать дату. Получив ответ, полезно проверить, понятно ли пятиклассникам выражение «столько-то лет назад». Обращаясь к отдельным ученикам, учитель спрашивает: «Сколько лет назад ты родился? Пошел в школу?»{104}
Учитель должен убедиться, понимают ли дети фразу «2 млн лет назад». Вот на такой уровень слушателей рассчитана программа. Будет ли кто-то, находясь в здравом уме, грузить пятиклассников латинскими названиями, археологическими терминами, особенностями радиоуглеродного анализа?
4. Научно-популярная литература. В самом лучшем случае это пересказ исторических реконструкций в занимательной форме. И молодец писатель, если, подобно упомянутой Барбаре Мертц, он предупреждает читателя: «В этом абзаце бо́льшая часть – вымысел». Нередко автор описывает исторические события так, будто лично там был и, как говорится, свечку держал. В угоду занимательности повествование снабжается вымышленными подробностями, приправляется эмоциями. Вот, например, как описывает публицист Олег Шишкин эксперименты по пересадке половых желез у кур, проводившиеся в 20-е годы прошлого века:
«Он скрупулезно отмечал малейшие изменения в их физиологии и с удовольствием заносил в научный дневник пикантные подробности их внешнего вида, как, например: «Половые сосочки кастрата весьма дряблы и малы». Но всех подопытных птичек ждала неминуемая смерть, которая тоже фиксировалась с абсолютным упоением: «Кастрат убит уколом в продолговатый мозг»»{105}[12].
Обратите внимание: автору показался скучным стандартный протокол эксперимента, и он добавил перца, легкими штрихами приписав эмбриологу Михаилу Завадовскому садистские наклонности, о которых нам, вообще-то, ничего не известно. Так автор управляет эмоциями читателя, заставляет его сопереживать одним героям, осуждать других, незаметно вкладывает читателю в голову свой взгляд на прошлое. Историк реконструирует события, публицист расставляет оценки. Чувствуете разницу?
5. Художественно-историческая литература. История сотни лет снабжает сюжетами писателей, художников и драматургов. В «историческом романе» вымышленные события происходят в декорациях давно минувших дней. Автор говорит с читателем устами реальных исторических лиц или сводит их с придуманными героями. Выбранную эпоху писатель рисует, исходя не из современных ему научных данных, а подчиняясь очень простому принципу: «Я так вижу». Все это в полной мере относится не только к бульварному чтиву, но и к произведениям великих классиков. Друзья! Уверен, вы понимаете: смешно изучать историю по художественным произведениям. У них другая функция. Однако именно художественная литература (а в XXI веке, конечно, в первую очередь ее экранизации) формирует представления массовой аудитории о героях, войнах, быте минувших эпох.
6. Фантастика. И прежде всего ее специфический жанр – альтернативная история. Здесь, как говорится, «любые совпадения случайны». Мушкетеры летают верхом на птеродактилях и обстреливают вражеские позиции из лазерных аркебуз. Игра далеко не безобидна, потому что свои фантазии автор может разбавлять идеологическими инъекциями «с душком». Приведу примеры названий книг с полки российских магазинов: «Вольная Русь. Гетман из будущего», «Секретные гаубицы Петра Великого», «Звездолет „Иосиф Сталин“»{106}.
Предвижу возражение. Читатель, не будучи идиотом, должен понимать, что приключенческий, тем более фантастический роман – не пособие по истории. Так-то оно так – если не брать в расчет устройство человеческой психики. Напомню, что с точки зрения пиара хорош текст, который читатель сможет пересказать. Взгляните с этой позиции на шесть категорий книг, перечисленные выше. Легко увидеть противоречие. Для ученого-историка имеют значение только первые два пункта – исторические источники и научные публикации. Но именно их массовый читатель перескажет едва ли, ведь, чтобы пересказать, надо для начала хотя бы прочитать. Знакомство с историей для обывателя начнется с пункта 3, но пересказывать школьный учебник как-то не хочется. Остаются пункты 4–6 – популярная, приключенческая, фантастическая литература. Через несколько лет после окончания школы, услышав имя полководца или название исчезнувшего государства, мы вспоминаем не сухие строчки из учебника, а яркую обложку или кадры из полюбившегося фильма. Вот так и получается, что историки вынуждены отдуваться за творения литературного цеха.
Книгу или фильм на историческую тему не помешало бы снабдить этикеткой, как упаковку колбасы: «Продукт, содержащий историю: исторические источники – 10 %, исторические реконструкции – 15 %, домыслы – 75 %». Однако человек – существо нелогичное, и процент достоверности его мало волнует. Проигнорировав предупреждающую этикетку, читатель будет, как ни в чем не бывало, погружаться в драматические перипетии, сопереживать героям и желать гибели плохим парням.
Так история стала заложницей роли, которую она играет в человеческой культуре.
Палеоконтакт. Достижения древних людей – это заслуга инопланетян
Инопланетяне – довод отчаяния. Их стоит вызывать лишь тогда, когда все рациональные объяснения закончатся.
Любой достаточно развитый внеземной разум неотличим от Бога.
Критиковать лженаучные идеи бывает непросто по причине, которую американский психолог Джонатан Смит выразил двумя словами: «лоскутное одеяло»{108}. Представления и доводы адептов какой-нибудь лженаучной концепции, в отличие от науки нормальной, не образуют системы. Это хаотичный набор отдельных утверждений, порой слабо связанных друг с другом. Чтобы опровергать такое, вам придется самому собирать из обрывков некое подобие «теории». И тщетно вы будете искать намеки на научные публикации. Авторитетные источники здесь – книжки с залихватскими названиями, популярные блоги и фильмы.