Сейчас мы знаем, что для человека исходным является такой вариант гена лактазы, при котором фермент прекращает вырабатываться к 10–20 годам. Этот генетический вариант преобладает в популяциях, где традиционно не употребляли молока. Поэтому взрослому индейцу, папуасу или эскимосу от молока будет плохо – как и большинству млекопитающих, у которых молоко пьют только детки-сосунки. Палеогенетические исследования показали, что в Европе еще около 5000 лет назад ситуация была такой же! И спокойно пить молоко взрослые европейцы смогли только около 4300 лет назад{237}. В дальнейшем варианты генов, при которых синтез лактазы не прекращался, распространились у скотоводческих народов, поэтому более 50 % русских и 98 % голландцев, к примеру, употребляют молоко в любом возрасте без особых проблем. Кстати, у разных человеческих групп – у европейцев, арабов и в некоторых популяциях Африки – способность усваивать молоко связана с разными независимыми мутациями{238}.
Так нужно ли отказаться от молока, раз охотники-собиратели его не знали? Мы уже давно не охотники-собиратели, и это, как видите, отразилось в наших генах. Если уж очень хочется, пройдите генетический тест и узнайте, какой у вас вариант гена лактазы.
Эволюция изменила не только пищеварение человека, но и его скелет: наши челюсти меньше, чем у кроманьонцев. Как думаете почему? Не потому ли, что мы питаемся по-другому? Это признает даже сам Кордейн, живописуя ужасы неолита: «Зубы начинает поражать кариес, а челюсти, которые раньше были квадратными и крупными, постепенно стали слишком маленькими для зубов, и зубы накладываются один на другой»{239}. Ну так что, снова будем есть сырое мясо и ждать, когда наши челюсти вырастут обратно?
Подведу итог: приставка «палео» к тому продуктовому набору, который нам предлагают Кордейн и его единомышленники, – удачный маркетинговый прием, а вот наукой там и не пахнет.
Я ни в коем случае не утверждаю, что нынешнее питание среднестатистического жителя Европы оптимально и полезно. Наш образ жизни далек от идеального. Вопрос в том, решит ли проблемы неправильного питания «диета каменного века».
Авторы книг и статей про палеодиету пугают нас страданиями неолитических фермеров, сидевших на голой пшенице или ячмене, но игнорируют указания ученых на благотворный эффект от употребления злаков{240} (если, конечно, не забывать про другие продукты – ведь сейчас не неолит, и в магазине все есть!). Кордейн утверждает, что «цельное молоко и жирные молочные продукты можно отнести к наименее здоровым компонентам нашего рациона»{241} – видимо, забывая, что если составить список исследований, доказывающих вредность говядины, то подкованный вегетарианец уложит палеолитчика на лопатки.
А главное, о чем умалчивают авторы палеодиет: продолжительность жизни радикально увеличилась в последние столетия. Это породило проблемы, неведомые в каменном веке. «Если пожилой человек последует советам адептов палеодиеты и откажется от молочных продуктов, будет прогрессировать остеопороз, что чревато переломом шейки бедренной кости, – комментирует известный российский врач кандидат медицинских наук Ярослав Ашихмин. – Если откажется от цельнозерновых злаков – резко возрастет риск рака толстой кишки, да и с мучающими пожилых людей запорами без злаков справиться будет крайне проблематично». Если у вас действительно противопоказания – под запретом глютен или вы не переносите лактозу – разумно ограничить себя в еде. Но если таких проблем у вас нет, то что хорошего в том, чтобы выкинуть из меню целую пищевую группу?
Вот почему Британская ассоциация диетологов включила палеодиету в список «5 худших диет знаменитостей, от которых рекомендуется воздержаться в 2015 году», добавив, что «это верный путь к развитию пищевой недостаточности»{242}.
Генетики доказали, что все человечество произошло от одной женщины – митохондриальной Евы
А вот история о том, как реальный научный результат превратился в миф из-за случайного сходства с библейским сюжетом. Разве могли религиозные деятели пройти мимо? Наука доказала Библию, ура! «Хорошо известны не только генетические исследования, согласно которым все люди восходят к одной праматери, но и вполне естественное соотнесение данного факта с библейским повествованием – так, в популярной литературе эта праматерь даже условно называется «митохондриальной Евой»»{243}, – заявил, например, проректор по научно-богословской работе Санкт-Петербургской православной духовной академии протоиерей Димитрий Юревич.
Нам придется провести небольшое расследование и выяснить, что генетики доказали на самом деле и чего не доказали.
К 80-м годам XX века специалисты научились строить генетические родословные. Очень удобной для таких исследований оказалась митохондриальная ДНК (сокращенно – мтДНК).
Не сомневаюсь, что вы знаете: в каждой клетке у нас находится ядро, а в нем ядерная ДНК – длинная молекула, упакованная в хромосомы. Суммарная длина ДНК – 3 млрд нуклеотидных пар. Но помимо этого в митохондриях – клеточных органеллах, являющихся источниками энергии для клетки, – содержится еще маленькая кольцевая молекула ДНК. Длина митохондриальной ДНК – всего 16 500 пар нуклеотидов.
Чем так удобна митохондриальная ДНК (помимо того, что она коротенькая)?
Во-первых, в клетке только одно ядро – но сотни, а иногда тысячи митохондрий. Значит, даже из небольшого количества клеток можно выделить много молекул митохондриальной ДНК. Это сильно облегчает экспериментаторам работу.
Во-вторых, при образовании яйцеклеток или сперматозоидов участки отцовской и материнской ядерной ДНК обмениваются кусками – рекомбинируют. Кусочки генома мамы и папы перемешиваются. Через несколько поколений уже очень сложно разобраться, какой участок ДНК к какому из многочисленных предков восходит. Но с митохондриальной ДНК такой проблемы нет, поскольку митохондрии ребенок наследует только от матери. Никакой рекомбинации – митохондриальная ДНК нам достается от мамы целиком, «как есть». Меняется она только в результате мутаций.
В-третьих, в мтДНК есть так называемая D-петля, которая содержит некодирующий «гипервариабельный участок». Известно, что в некодирующих участках мутации накапливаются быстрее, так как они часто никак не проявляются в организме, и естественный отбор за ними «не следит». Скорость накопления таких мутаций примерно постоянна, и ее можно вычислить.
Теперь, если у нас есть мтДНК двух организмов, то по числу различий между ними можно рассчитать примерное время, когда жил их общий предок.
Наконец, оказалось, что в мтДНК скорость мутирования в 5–10 раз выше, чем в ядерном геноме, а в D-петле – еще в 5–10 раз выше, чем в остальной части мтДНК. Значит, сравнивая мтДНК разных людей, мы получаем эволюционную картину с более высоким разрешением.
По современным данным, скорость мутирования мтДНК – одна мутация за 3500 лет{244}.
Итак, генетики с конца 70-х годов прошлого века самым пристальным образом стали исследовать мтДНК. В 1981 году им впервые удалось построить митохондриальную родословную человекообразных, включая человека, два вида шимпанзе, горилл, орангутана и гиббонов{245}.
Затем исследователи приступили к реконструированию эволюции вида Homo sapiens. После ряда попыток Ребекка Кэнн, Марк Стоункинг и Аллан Уилсон получили генеалогическое древо человечества, сходящееся к одной начальной точке в прошлом{246}. Для исследования ученые использовали плаценты, взятые у 147 женщин – выходцев из Европы, Африки, Азии, Австралии и Новой Гвинеи.
Это сейчас в детективных сериалах генетическую экспертизу проводят по волосу или «потожировым следам». 35 лет назад для успешного анализа требовалось много митохондрий. В плаценте их много. В интервью 2012 года Ребекка Кэнн невесело пошутила, что только лет через пять после окончания исследований она смогла пить клубничную «маргариту»{247}. Дело в том, что вид этого напитка очень напоминал ей коктейль из плаценты. Для подготовки препарата в лаборатории использовался блендер.
Нынешние генетики оперируют базами данных по десяткам и даже сотням тысяч мтДНК. Но 30 лет назад анализ 147 образцов считался революционным результатом, а его обсчет требовал всей мощности тогдашних компьютеров.
Любителям соотносить науку с библейским повествованием стоит учесть, что восхождение генетических линий к одному предку – это строго по Дарвину. С точки зрения теории эволюции общий предок существует у любых организмов на Земле, если только они не прилетели с другой планеты (напомню, что родословная человечества строилась с помощью тех же методов, какими чуть раньше вычисляли родственные связи шимпанзе, горилл и людей).
С научной точки зрения интереснее вопрос: когда и где жил этот общий предок? Конечно, точное географическое положение мы не узнаем, потому что люди постоянно мигрируют. Но можно хотя бы понять, какие ветви родословного дерева – европейские, азиатские, африканские, австралийские или (вдруг) новогвинейские – находятся ближе к его корню, а какие отделились позднее. Ответ на этот вопрос даст нам последовательность расселения людей по планете. Могло и не получиться ясной картины, если бы представители разных человеческих рас очутились на ветвях дерева вперемешку. Однако получилось! Но обо всем по порядку.
Во-первых, ученые оценили различия в D-петле между всеми исследованными мтДНК (в среднем 0,32 % нуклеотидных замен на человека), а затем выяснили, насколько мтДНК разнообразны внутри каждой из популяций. Оказалось, что