Другой пример – аллели, связанные с риском тромбоэмболии[18]: частота – 5 % у белых и менее 1 % у азиатов и африканцев.
Третий пример – ген CCR5, который прославился благодаря мутации CCR5-Δ32, делающей ее носителя менее восприимчивым к ВИЧ. Человек, получивший этот вариант гена от обоих родителей, вообще не может заразиться ВИЧ. Оказывается, мутация есть у 25 % европейцев, тогда как у других расовых групп практически не встречается.
Интересные особенности были выявлены и у метисных групп. Очень любопытно исследование упомянутых индейцев пима, проведенное в 2000 году. Оказалось, что чем выше «процент белой примеси» у индейцев, тем меньше риск заболеть диабетом II типа. Выходит, «европейская кровь» защищает индейцев от диабета?{267}
Конечно, во многих случаях возникал резонный вопрос: в биологии ли дело или нужно поискать социальную причину? Представители разных рас и народов могут вести специфический образ жизни и, что греха таить, получать весьма разного качества медицинскую помощь. Вот иллюстрация на эту тему: исследования показали, что чернокожие американцы более подвержены гипертонии, чем белые граждане США. Не удовлетворившись этим результатом, ученые обследовали более 85 000 человек стран Америки, Европы и Карибских островов. Оказалось, что в Бразилии, в Тринидаде и на Кубе склонность черных и белых к гипертонии различается совсем не так сильно, как в Северной Америке{268}. Значит, дело не в расовой принадлежности, а в образе жизни и уровне медицины?
Однако разницу не всегда можно объяснить социальными факторами. Вернемся к диабету II типа. Частота осложнений этой болезни различается у представителей разных рас. Согласно исследованиям, эти различия наблюдаются даже среди пациентов с одинаковым уровнем образования и доходов, получавших одинаковый объем медицинских услуг{269}.
Видимо, при изучении расовых особенностей нельзя сбрасывать со счетов ни генетику, ни социальные факторы: и то и другое важно. Хуже всего, когда на подобные проблемы лицемерно закрывают глаза – например, на тот факт, что чернокожие американцы вдвое чаще страдают от рака простаты, чем белые, и в 2,4 раза чаще умирают от этого страшного недуга{270}.
Последовавшее десятилетие показало, что слухи об «отмене рас» сильно преувеличены. Подтверждение тому – многочисленные исследования влияния расовых особенностей на риск гипертонии, ожирения, диабета, атеросклероза, всевозможных форм рака. Хотите убедиться? Зайдите в научный поисковик Pubmed, наберите слова «racial medicine» и оцените количество статей за последний год. Их много, притом что нередко западные исследователи предпочитают не употреблять слово «раса» – вместо этого пишут, допустим, «белые и черные пациенты».
Выяснилось, что люди разных рас могут неодинаково реагировать на медицинские препараты. Производителям лекарств стали предписывать включать в клинические испытания различные расовые и этнические группы наряду с женщинами, детьми и пожилыми людьми.
Пожалуй, наиболее яркий пример такого рода – BiDil – первое в США (и, вероятно, в мире) лекарство, рекомендованное представителям определенной расы{271}.
BiDil – это коммерческое название препарата «изосорбид динитрат/гидралазин» (Isosorbide dinitrate/hydralazine). Дозировка компонентов этого лекарства подобрана специально для чернокожих, страдающих сердечной недостаточностью.
История такова. В 1980–1990-е годы доктор Джей Кон из Университета Миннесоты проводил клинические испытания разработанного им «сердечного» препарата. Однако FDA (Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов) не одобрило препарат, потому что результаты тестов были недостаточно надежными. Кон пересмотрел данные и обнаружил, что на афроамериканцах препарат показал существенно больший эффект. Исследователи знали, что на чернокожих существующие лекарства против сердечной недостаточности действуют слабее, чем на европейцев.
Кон провел новые клинические испытания среди пациентов африканского происхождения. Тесты дали хорошие результаты – в частности, смертность снизилась на 43 %{272}. В июне 2005 года FDA одобрило лекарство, а в 2006-м года «Общество сердечной недостаточности Америки» включило использование препарата в стандарт лечения сердечной недостаточности для черных.
Появление «расово-ориентированного» лекарства не все приняли с восторгом. Кому-то показалось, что BiDil – не столько научная разработка, сколько удачный маркетинговый ход. В самом деле, рынок медицинских услуг для этнических меньшинств имеет огромный потенциал в США, где к врачу с равной вероятностью может прийти белый, черный или латиноамериканец.
BiDil – не единственный пример такого рода. Iressa{273} – препарат для лечения рака легких, рекомендуемый монголоидам.
Кстати, эпизод на тему расовой медицины есть в сериале «Доктор Хаус» (3-я серия 2-го сезона). К врачу приходит чернокожий, которому тот назначает препарат «специально для афроамериканцев». Пациент заявляет, что не купится на расистские лекарства: «Белые уже 60 лет врут мне в глаза». – «Если вам хочется насолить белым, – отвечает доктор Форман (он тоже афроамериканец), – станьте одним из тех черных, что доживают до пенсии. Вот рецепт».
В дискуссиях о плюсах и минусах «расовой медицины» сломано немало копий, и споры не собираются утихать. Только про историю с BiDil уже написаны целые книги!{274} Однако можно уверенно сказать: отмена рас пока что отменяется.
Ничто не ново под луною. Доводы в пользу отмены рас, выдвигавшиеся на рубеже XX и XXI веков генетиками, уже более полувека прекрасно известны антропологам-расоведам. В старых советских книгах по антропологии можно прочитать и про отсутствие границ между расами, и про высокую изменчивость внутри каждой расы, и про изменение рас во времени, и про метисацию как мощный фактор расообразования. Еще в 1941 году выдающийся советский антрополог Виктор Бунак писал: «Непрерывный характер изменчивости признаков строения уже давно привел антропологию к необходимости пользоваться измерительными приемами»{275}. Именно из понимания этих моментов выросла антропология как наука, основанная на статистике. Жаль, что некоторые западные генетики так мало об этом знают.
Есть ли у понятия расы научная, объективная основа? Для ответа на этот вопрос посмотрим, как антрополог использует информацию о расовом типе людей. Неужели он будет делать выводы об их «расовой неполноценности»? Ни в коем случае.
Для начала важен сам факт, что антрополог может определить, к какой расе относится тот или иной человек (или его череп, если речь идет об останках). Единичную находку идентифицировать получается, конечно, далеко не всегда. «А вот группу – посчитав средние значения и стандартные отклонения – вполне можно, – объясняет антрополог Станислав Дробышевский. – Раса – это по определению характеристика группы, а не индивида (как в демографии: нельзя посчитать среднюю рождаемость или смертность одного человека, а группы – можно)»{276}.
И какая же польза от знания антропологического типа?
Ну, например, мы нашли останки группы людей, чьи расовые признаки резко отличаются от типичного для данной местности населения. Какой напрашивается вывод? Правильно! Что мы столкнулись с мигрантами. И, если у нас есть соответствующие знания, можно назвать и примерный регион, откуда пришли эти люди.
Для того чтобы увидеть, как действует данный принцип, отправляйтесь в абхазское село Адзюбжа. Это место знаменито тем, что в нем и в его окрестностях живут люди с ярко выраженными африканскими чертами. Их так и называют – абхазские негры. Допустим, раса – фикция. Почему же никто не считает, что негроидные черты сами собой «случайно» возникли у местного населения? Жители села считают себя абхазами и говорят только по-абхазски. Но не нужно быть специалистом, чтобы догадаться: предки абхазских негров прибыли в эти места издалека. По одной из версий, абхазские негры – потомки рабов, которые то ли спаслись с корабля, разбившегося у черноморского побережья нынешней Абхазии, то ли были специально ввезены для работы на абхазских плантациях.
А вот пример, свидетелем которого был я лично в 2013 году, находясь в археологической экспедиции у села Войтенки (Харьковская область). При раскопках могильника черняховцев (V век нашей эры), среди десятков вполне европеоидных костяков, вдруг нашелся женский череп, который Станислав Дробышевский по всем признакам отнес к негроидной расе. Так что же, «рас нет»? Или все-таки объективная реальность заставляет нас задуматься: почему здесь, среди суровых остготов, оказалась женщина столь экзотической внешности?
Как видим, прояснить картину миграций, торговых маршрутов или военных походов историкам помогает объективное знание антропологических типов, то есть попросту рас.
Неандертальцы возлагали на могилы своих сородичей цветы
У научно-популярных произведений есть серьезный недостаток – их авторы далеко не всегда сообщают читателю, где в их повествовании заканчиваются твердо установленные факты и начинаются гипотезы. Писателей можно понять! Если постоянно вставлять в текст «предположительно», «вероятно», «возможно», «некоторые специалисты считают, что…», будет неинтересно читать. Но получается, что те, кто должен бы нести в массы свет научного знания, одновременно с этим формируют новые научные мифы. Увы, нередко сами находясь у них в плену.