говорит о реальной молодости рощи, но это славянизм, и он эмоционально освещает картину. Метафора и сравнение – зеленая семья; кусты… как дети– помогают ощутить в словах дополнительное значение, связанное с понятиями «дом», «семья», «род». То же значение (только со знаком отрицания) возникает в образе одинокой сосны: угрюмый их товарищ, как старый холостяк. Образ становится символом.
Вслушайтесь в строки: «Здравствуй, племя / Младое, незнакомое!» Как значительно они звучат благодаря паузам после каждого слова, инверсии, обращению, восклицательной интонации. И вот уже речь идет не о сосновой роще, а о человеческих поколениях, которые придут на смену живущим. Рисуя картину, в которой сейчас взрослые деревья прикрывают молодую поросль своей сенью, а в будущем молодые перерастут стариков и бережно их заслонят, поэт делится мыслями о будущем, представляя его как гармонические отношения поколений, связанных любовью. Этот оптимистический взгляд близок той мысли, которая раскрыта в стихотворении «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» – о бессмертии народа, о торжестве гуманности.
Этот взгляд не устраняет трагизма, размышлений о смерти – ведь поэт пишет: «не я / Увижу твой могучий поздний возраст…» Но это увидит внук, который вспомянет о поэте. Отметим словесный ряд с положительной эмоциональной окраской: приветный, с приятельской, веселых и приятных. В мыслях поэта появляется оптимистическая нота, и вот уже уходит мрак ночи.
Стихотворение начиналось воспоминанием и завершается словом вспомянет. Память – залог бессмертия, она не дает исчезнуть всему тому, что важно для человека. Так мгновение вбирает в себя прошлое, настоящее и будущее, становится звеном в цепи времен, делается причастным к Вечности.
Силой мысли поэт раздвигает завесу времени, утверждает вечность прекрасного. Если человек относится к жизни не со слепой покорностью общему закону, а активно преобразует ее силой любви и творчества, оживляя в памяти прошлое и проникая в будущее, от его духовной деятельности зависит сам ход истории. Тогда он поднимается над своим жестким веком и обретает бессмертие и свободу.
Мы рассмотрели несколько стихотворений Пушкина и убедились: все, что поэт увидел – фонтан в Царском Селе, монастырь в горах или знакомые виды Михайловского, – все, что он чувствовал – счастье любви или горечь утрат, невыносимость неволи или устремленность к идеалу, – все в его стихах одухотворяется, во всем открывается глубокий смысл. Стихи говорят о неповторимости каждого переживания, всех впечатлений, о величии жизни, о ценности каждого ее мгновения. Поэт своим творчеством проникает в сущность мира, гармоничного и прекрасного, и показывает нам, каким достойным может и должен быть человек. Таким образом, духовный опыт личности становится общезначимым, и каждое новое поколение, каждый читатель находит в стихах близкое себе.
М. Ю. Лермонтов
Но хочет все душа моя
Во всем дойти до совершенства…
Я ищу свободы и покоя…
В основу стихотворения положен реальный факт. Как свидетельствует приятель Лермонтова А. Н. Муравьев, незадолго до того совершивший путешествие по святым местам, поэт увидел в его доме ветку, привезенную из Палестины. Первоначально Лермонтов даже собирался посвятить ему стихотворение, но уже в наборе вычеркнул посвящение – возможно, потому, что не хотел связывать важные для него мысли и образы, которые в стихах выражены, с конкретным биографическим фактом.
Мы уже раньше отмечали, как важно для понимания смысла того или иного художественного произведения знать время его написания, обстоятельства, тому способствовавшие, биографические подробности из жизни автора. В данном случае это поможет глубже понять стихотворение. Дата написания стихотворения остается открытой, но литературоведы предполагают, что, скорее всего, это февраль 1837 года. Уже не стало Пушкина, уже написано сразу ставшее известным горькое и протестное «Смерть Поэта». Лермонтову грозила опала, он искал помощи у Муравьева, имевшего связи в Третьем отделении. Необходимо подчеркнуть: ветку пальмы поэт увидел в образной – комнате с иконами, там же написал стихи. Отсюда – устойчивые символы Священного Писания.
При входе Иисуса в Иерусалим, сообщается в Евангелии, народ славил Его и постилал свои одежды на Его пути, «а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге»
(Мф. 21:8). Эти деревья – пальмы; люди, встречающие Иисуса, постилали пальмовые ветви. На Востоке молящиеся стоят на Всенощной праздника Входа Господня в Иерусалим с ветвями пальм, а у нас – по нашему климату – с ветками вербы.
Может быть, для лучшего восприятия этого стихотворения читателю поможет такая подробность: Муравьев подарил Лермонтову пальмовую ветку, и она хранилась у него в ящике под стеклом.
Прочитайте стихотворение.
Скажи мне, ветка Палестины:
Где ты росла, где ты цвела?
Каких холмов, какой долины
Ты украшением была?
У вод ли чистых Иордана
Востока луч тебя ласкал,
Ночной ли ветр в горах Ливана
Тебя сердито колыхал?
Молитву ль тихую читали,
Иль пели песни старины,
Когда листы твои сплетали
Солима бедные сыны?
И пальма та жива ль поныне?
Все так же ль манит в летний зной
Она прохожего в пустыне
Широколиственной главой?
Или в разлуке безотрадной
Она увяла, как и ты,
И дольний прах ложится жадно
На пожелтевшие листы?..
Поведай: набожной рукою
Кто в этот край тебя занес?
Грустил он часто над тобою?
Хранишь ты след горючих слез?
Иль, Божьей рати лучший воин,
Он был, с безоблачным челом,
Как ты, всегда небес достоин
Перед людьми и Божеством?..
Заботой тайною хранима,
Перед иконой золотой
Стоишь ты, ветвь Ерусалима,
Святыни верный часовой.
Прозрачный сумрак, луч лампады,
Кивот и крест, символ святой…
Все полно мира и отрады
Вокруг тебя и над тобой.
Вы, конечно, почувствовали напряженную, страстную вопросительную интонацию, которая делает стихотворение похожим на музыкальное произведение. Эта интонация развивается от строфы к строфе, ее создает стих – четырехстопный ямб в сочетании с синтаксическим построением, для которого характерны риторические обращения, повелительные глаголы, начинающие циклы вопросов, – скажи, поведай, вопросительные местоимения где, каких, какой, кто, разнообразные повторы, в том числе повторяющиеся синтаксические конструкции с частицей ли (ль) и союзом или (иль).
Стихотворение напоминает музыкальное произведение еще и удивительной стройностью, симметрией трехчастного построения: вопросы, обращенные к ветке (1-я строфа), – ответ тоже в форме вопросов (2-я и 3-я строфы), снова вопросы, уже о пальме (первая строка 4-й строфы), – новый ответ, опять в форме вопроса, не окончательный (4-я и 5-я строфы), еще вопросы о паломнике (две строки 6-й строфы) – и ответ, сначала в вопросительной форме (конец 6-й – 7-я строфа), а затем – итог размышлений (8-я и 9-я строфы). Эта стройность создает у читателя эстетическое чувство, ощущение красоты, совершенства художественного слова.
У читателя тоже могут появиться вопросы. Например, почему вдруг ветка пальмы, увиденная поэтом, вызвала у него такое острое переживание, вылившееся в художественной форме? Потому, ответит сам себе компетентный читатель, что речь здесь идет не только о ветке, а о чем-то более важном.
Стихотворение начинается с вопроса: «Скажи мне, ветка Палестины: / Где ты росла, где ты цвела?» На первый взгляд он может показаться странным. Неужели ветка
была украшением холмов или долины? И как это ее листы сплетали? Однако перед нами художественный образ, а здесь иные законы, чем у логики. Образ многозначен: речь идет одновременно о ветке и о пальме, и возникает пока еще неявная мысль о том, что они насильственно разлучены. И конечно, в художественном произведении в словах возникает иной, философский смысл – это уже не только ветка и пальма, это символически обозначенные судьбы людей, любящих, страдающих и гибнущих в разлуке.
Вы читаете 2-ю и 3-ю строфы, и в вашем воображении создается прекрасный образ экзотического мира, роскошные картины знойного Востока. «Восточный стиль» в русской поэзии традиционно связан с демонстрацией мужественности, стойкости характера. Имена собственные, олицетворения и метонимии (например: востока луч вместо «солнечные лучи в жарких восточных землях») помогают создать этот образ.
Затем опять следуют вопросы. Сначала речь идет о возможной счастливой судьбе: «И пальма та жива ль поныне? / Все так же ль манит в летний зной / Она прохожего в пустыне / Широколиственной главой?» Яркая картина могла бы быть воспринята с положительной эмоциональной окраской, если бы предложение не было вопросительным. Для трагического самосознания Лермонтова счастливая судьба кажется невозможной, и возникает второе предположение о горьком конце. И теперь скрытое вначале оказывается явным: с первых строк поэт развивал свою основную тему – одиночества. Ветка, как знакомый вам дубовый листок, оторвана от родного дерева, страдает от одиночества. Но здесь страдает не только ветка, страдает и гибнет в разлуке и пальма тоже. За «судьбами» ветки и пальмы мы видим трагическую судьбу поэта: его вопросы на самом деле обращены к самому себе. Избрав форму обращения «к ветке», Лермонтов, возможно, пытается скрыть внутреннее беспокойство и душевное смятение, не покидающее его чувство опасности.
Пятая строфа – эмоциональная кульминация этой темы. Обратите внимание на словесный ряд с высокой и трагической эмоциональной окраской: