Рэнди икнул.
– Пошли обратно?
– У тебя компас есть? – спросила я. – И у меня нет.
Кто же знал, что на самом деле это такое огромное место? За беспорядочно разросшимися кленами ничего толком не разглядишь, а уборка нас настолько увлекла, что я даже не помнила, с какой стороны мы, собственно, сюда вышли.
– Теперь Морис нас точно не найдет, – уныло протянул Рэнди.
– Соскучился? – невольно вырвалось у меня.
– Да при чем тут скука? Эта креветка ряженая всегда знает больше, чем надо.
Я закивала. Да, Морис бы посоветовал чего-нибудь, ну или хотя бы разрядил обстановку, потому что под издевательское карканье над головой думалось плохо.
Я сорвала раздражение на замешкавшемся фиолетовом сгустке и развеяла его уж почти привычным жестом и командой. Если бы так можно было и пыль дома убирать, не вставая с дивана…
– Помогитееееее! – донеслось из-за склепа внезапно, и мы с Рэнди синхронно вздрогнули. Вскоре до нас донеслись жалобные стоны и зловещее кряхтение.
– Ма-а-арго-о? Ты тоже это слышала? – гуль неестественно побледнел.
– Не везет нам с кладбищами, – пробормотала я и потихоньку стала подбираться к углу склепа, надеясь, что это всего лишь Морис решил разыграть нас. Кряхтение раздавалось все ближе и ближе, я вся напряглась, готовая в случае чего метнуться назад, как вдруг на плечо легла чья-то рука.
Метелка активировалась мгновенно, я повернулась и проорала «Убрать»! Хватка с моего плеча пропала, я упала задницей в сухие листья, а на землю рядом свалилось что-то тяжелое. Кряхтение стихло, перекрытое оглушающим воплем боли.
Рэнди снесло звуковой волной, каким образом он оказался на верхушке склепа, я вообще не поняла, только пожалела, что у меня таких способностей не обнаружилось. Я крепко зажмурилась, пока вопли не прекратились сами собой, потом осторожно приоткрыла один глаз, желая встретить свою вторую смерть лицом к лицу. Змеи на голове были подозрительно тихими. Вот и ходячий реликт – клянусь, они даже дрожали в унисон со мной.
– Рита, присоску тебе в печенку, ты чего натворила? – выл Морис на одной ноте, баюкая остаток щупальца.
Я тупо моргнула, и облегчение волной прокатилось по телу, превращая его в подрагивающее желе. Морис… Морис! А я уже с жизнью тут прощалась. Змеи на голове устроили маленький переполох и попытались расплестись из клубка, в который собрались.
– Я тебе сейчас эту присоску знаешь куда приклею? Я чуть не умерла со страха! – нервно набросилась я на друга.
– Не надо, мне и так больно… – просипел бледный как мел Морис. – Рита, это же мое щупальце! Как ты могла?
– Это не я, это пипидастр! А я тут не при чем!
Морис состроил страдающую моську, и мне стало стыдно. И любопытно.
Я поднялась с земли и подошла к Морису. Он баюкал пострадавшую конечность с идеально ровным бордовым срезом.
– Очень больно? – устыдилась я и пальцем потрогала щупалку. – Прости. Но подкрадываться все равно не надо.
Когда Морис касался меня щупальцами, ощущения были так себе, нет ничего особо приятного в том, чтобы трогать сырого кальмара. Но сейчас казалось, я трогаю жидкое желе.
– Не трогай, – отпрянул Морис и немного посиреневел. Насколько я помнила, это у него означало испуг. – Мало тебе членовредительства, добить меня хочешь?
– Что у вас там происходит? Я ничего не вижу, – пожаловался сверху Рэнди, сидя на крыше склепа и мужественно обнимая крест.
Морис прижал щупальце к себе и надул губы.
– Вы ужасные друзья.
– Ну что мне сделать, чтобы ты меня простил? – спросила я, перебирая в голове варианты. Вообще, я косякнула. Валить все на пипидастр не вариант, махала-то им я.
Нехорошо получилось.
– Мне так больно, так больно… – заныл Морис, закатывая глаза. – Даже не знаю, что может облегчить мои страдания. Ну, может, разве что…
– Что?
– Поцелуй?
– Чего он там сказал? – переспросил Рэнди. – Не слышу.
Я оскалилась.
– Сказал, что его рану залечит только твой поцелуй, – четко и громко проговорила я. – Так что спускайся давай.
Сиреневый оттенок на шее Мориса стал гуще и темнее, на щеках вспыхнули багровые пятна. Таким пестрым я Мориса еще не видела. Будет знать, как пользоваться своим положением в извращенных целях.
– Неа! – не на шутку испугался Рэнди и оплел свой насест ногами покрепче. – Пусть с зеркалом целуется.
Все два с половиной щупальца исчезли, и Морис сердито дернул вниз края синего камзола.
– Злые вы, уйду я от вас.
– Иди, – я широким жестом обвела пейзаж, – а мы за тобой, к светлому будущему.
Вообще я начала подозревать, что совсем ему и не больно было, только цену себе набивал и на чувство вины давил, поганец. Но высказать эти мысли вслух я не успела, потому что зловещие звуки из-за угла склепа явно воспряли духом.
– Это что такое? – спросил Морис.
– Да если бы я знала.
На ребят рассчитывать не стоило, и от неизведанного страшилища меня отделяла радужная метелочка для пыли.
– Полный пипидастр… – выдохнула я, и хруст раздался так близко, что мы с кракеном замерли. Переглянулись, и он быстро заговорил:
– Нам нужен план. Да-да, план. Слушай меня. Как только оно появится, кидай в него моим щупальцем и гаси супостата, пока не опомнился.
– Не дам щупальце на поругание! – вдруг заорал сверху Рэнди. – Я его сам сожру, когда спущусь!
– Что? – Морис из пятнистого обратно побледнел. – Ты?! Сожрешь?! Мое?! Щупальце?!!
От его воплей даже невидимый монстр притих на всякий случай, а вот мой желудок отозвался предательски громким бурчанием.
– И ты туда же? – ахнул Морис и схватился за сердце обеими руками, причем за разные части тела.
– Я без завтрака, мотыляюсь с этой метелкой с самого утра благодаря, между прочим, тебе, – не удержалась я от упрека. – Но тут рядом, на минуточку, бродит нечто, которое вполне вероятно мечтает пустить на закуску нас!
– Может прекратите орать и поможете? – вдруг выдал тихий голос из-за угла.
– Фиг тебе, дураков нет! – ответили мы с Морисом в один голос и отодвинулись подальше.
– Да помогите же, уроды! Первокурсники, блин! – Хруст продолжился, как будто по сухой траве к нам топал в меру упитанный ежик. Или семья ежиков.
Я помахала Рэнди и показала знаками, чтобы он отцепился от святого символа и, продвинувшись по крыше, посмотрел туда, откуда шел голос.
Гуль покачал головой и еще сильнее вцепился в камень.
– Ты же трупы жрешь, – зарычал Морис, – а за стену заглянуть боишься?
– Да высоты я боюсь! Высоты! – возмутился Рэнди. – И моя диета не дает тебе право ущемлять меня! Я буду жаловаться в комиссию по адаптации!
– Да хоть ректору на лбу напиши, всем наплевать, – фыркнул незнакомый голос и уже совсем другим тоном взмолился: – Помогите, птицы-говоруны. Я никакой не монстр, честное слово.
– Все так говорят, – мрачно протянул Морис.
– Я Франган О’Ши! Третьекурсник! И если вы мне прямо сейчас не поможете, то я вас так в практическом отчете в конце года ославлю, всю жизнь потом на этом кладбище проведете.
Мы с Морисом синхронно пожали плечами и собрались уходить. Подумаешь, третьекурсник. Видали мы таких борзых, в гробу и белых тапочках.
– Щупальце подберите! – завыл Рэнди, – и попросите ректора меня снять… наверное.
И вот тут случилось непредвиденное. Прямо на нас, перескакивая через могилы, мчался всадник без головы. Глаза лошади сверкали красным огнем, копыта обволакивал туман, а сама фигура, вооруженная приличного размера копьем, внушала страх и уважение.
Мы мгновенно оказались за углом склепа, забыв о каком-то разговорчивом Франгане, представившимся третьекурсником. Уж больно копье у всадника было увесистым. Даже Рэнди от шока расцепил руки и ноги и с грохотом приземлился в заросли клена.
– Идиоты! – вдруг взвыл наш «третьекурсник» и наконец-то показался из темноты. Прямо на нас катилась отрубленная голова! Я заорала уже фальцетом, охаживая голову метелкой, но никак не могла выговорить кодовое слово для уборки.
Морис не отставал, выданная ему метелка поражала самые уязвимые места на голове каждый раз, когда этот монстрина пытался что-то выкрикнуть.
– Отпустите его! – взвыл Рэнди, вылезший из кустов и оставшийся один на один с взбешенным всадником. – Отпустите! Меня сейчас проткнут! Меня спасайте!
– Сделай хоть что-то полезное, проткнись и успокойся! – рявкнул Морис, как следует врезав метелкой. – Нас тут отрубленная голова жрет!
Голос я уже сорвала, поэтому смогла только кивнуть, соглашаясь с ним. Рэнди было жалко, но собственные конечности были мне явно дороже.
– Идиоты… тьфу, – голова отплевалась от листьев и земли. – Это мое тело. Поднимите меня, попробуем решить все без кровопролития.
– Твое тело?!
– Первокурсники, – прошипела голова, – Молокососы, не знаете ничего. Я дуллахан.
Морис застыл и опустил метелку, похоже, для него странное словечко что-то значило. Осьминожья память и все-такое.
– Морис?
– Да сделайте вы что-нибудь! – Рэнди, как мог, прятался за опрокинутым каменным ангелом, пока всадник слепо тыкал в него копьем.
– А где кнут из позвоночника? – вдруг выдал отмерший Морис. – Да и голова у тебя свеженькая, не подпорченная. Точно не врешь?
– Проиграл, – голова скривилась, – вчера в карты и продул. Поэтому пришлось позаимствовать копье из тренировочного зала. А насчет подпорченности, ты зачем интересуешься? Хочешь меня гулю своему скормить? Я свеженький, потому что еще не вошел в полную силу.
Незаметно для себя я привыкла к виду отрубленной, но невероятно болтливой для своего состояния головы. Если абстрагироваться (а это наипервейший навык в нашей академии), то совсем она не страшная, даже по-своему симпатичная, рыжеволосая и скуластая, с немного выпяченным подбородком.
– Рита, у тебя есть что-нибудь золотое? – тихо спросил Морис. Я задумалась, золото я при жизни не очень любила, было несколько колечек, да и только. Но когда очнулась здесь, на мне не осталось ни одного украшения – вообще ничего, если говорить прямо.