Я собралась бежать к общежитию, но вовремя заметила в окне административного корпуса Рэнди. Я проверила – никаких сообщений на браслете – и сменила курс.
В холле отряхнулась и под недовольное фырканье змеюшек поспешила вверх по лестнице. Меня накрыло волной дежа-вю, когда Рэнди прямой наводкой направился к медицинскому кабинету. Дверь была такой себе преградой, так что я собралась подслушать, о чем пойдет речь. Если Рэнди тайком от нас пришел к доктору Зусману, возможно, он скрывает от нас что-то важное? Ему плохо? Депрессия? Несварение? Может, я и впрямь такой себе друг, но никогда не поздно измениться.
Однако вот так сюрприз – ничегошеньки я не услышала. Дверь была плотно прикрыта, подсмотреть тоже не вышло, пришлось подпирать стенку рядом. Недолго.
По ощущениям, прошло не больше десяти минут, как дверь распахнулась, и Рэнди пронесся мимо меня со сверхзвуковой скоростью. Миг, и нет его. Я обернулась к медкабинету: зайти и спросить, в чем дело, или догнать друга? В голове пронеслось недавнее воспоминание, как в похожей ситуации я не стала преследовать Кирру, оставила ее наедине со своими тревогами и… В общем, я взяла ноги в руки и побежала по следам ретивого гуля.
К счастью, он просто спустился по лестнице, выскочил на улицу и, отойдя от крыльца в сторону буквально на пару шагов, наклонился и извергнул на клумбу весь свой непереваренный толком завтрак. Шумно выдохнул, схватился за живот и снова согнулся в мучительном рвотном порыве.
– Рэнди! – я подошла и погладила его по сгорбленной спине. – Что с тобой?
Он шмыгнул носом и сплюнул на траву слюну, избегая смотреть в мою сторону.
– Давай я отведу тебя к Зусману? – предложила я.
– Нет!
– Тебе плохо…
– Плохо?! – вдруг заорал он, подавился и хрипло закашлялся. – Плохо?! Ты не представляешь, что…
Он широко открыл рот, странно булькнул и, закатив глаза, плашмя рухнул прямо на меня.
– Рэнди?! – в свою очередь завопила я. – Ты… Ты вырубился?
И вот стою я у крыльца административного корпуса, фыркая от натуги, и держу под мышки обмякшее тело тощего бессознательного парня. И никого, совсем никого вокруг!
Ах, да. Идет дождь.
– Почему… почему ты такой тяжелый? – пропыхтела я, волоча гуля по тропинке к ближайшей скамейке. По логике, имея в наличии только обтянутый кожей и тоненькой прослойкой мышц скелет, он должен был весить как котенок, а не как теленок. Я скинула его на скамейку и с облегчением выпрямила спину.
– Нужно следить за собой, – услышала я голос за спиной, и от насмешки в нем меня аж передернуло.
– А вам не нужно следить за мной, куратор Амилота, – процедила я.
– Что с ним?
Он кивнул на Рэнди, и я сразу сменила гнев на милость.
– Свалился в обморок.
– Причина?
– Да если б я знала… Хотя, – я нахмурилась, – он заходил к доктору Зусману и вылетел оттуда, как пробка из шампанского, почти сразу. Его тошнило и…
Амилота не стал меня дослушивать, склонился к Рэнди и хлопнул по щеке. Потом молча поднял парня и закинул на плечо.
– Куда ты его тащишь?
От волнения я забыла, что должна бы обращаться к куратору на вы.
– Отсыпаться.
– А вы точно доктор? – съязвила я. – Видно же, что Рэнди нужна квалифицированная помощь.
– А давай ты просто будешь меня слушаться?
Пока я хлопала ресницами, выбирая из множества вероятных ответов самый приличный, Амилота дошел до общежития и начал спуск в подвал. Разумеется, я не собиралась отставать. Заодно и узнала, что у куратора был универсальный ключ к студенческим комнатам, что мне очень и очень не понравилось. Уложив Рэнди на кровать, Амилота развернулся, чтобы уйти, но я храбро преградила ему путь.
– Что?
– Не что, а почему, – поправила я. – Ты же понимаешь, что случилось? Если бы не понимал, не вел бы себя, как… как бесчувственное бревно.
Так себе вышло сравнение, но Амилота, к моему удивлению, не зацепился за это, а спокойно ответил:
– Я могу только предполагать, но лучше тебе спросить его самого.
Рэнди пошевелился и издал такой прочувствованный жалобный стон, что его можно было перепутать с агонией.
– Рэнди! – я подскочила к койке и опустилась рядом на колени. – Слышишь меня?
– Д… да.
– Ты меня здорово напугал, знаешь ли.
– Я не спе… – он замолчал, и его взгляд остекленел. Я растерялась, а Амилота ловко дернул меня за руку, чтобы Рэнди мог свободно свеситься с кровати, мучительно хрипя и булькая. Но, похоже, завтрак в нем уже закончился. К счастью.
– Что тебе сказал доктор?
Лицо Рэнди стало зеленым, но более или менее он пришел в норму, потому что смог ответить:
– Я ел их. Рита… Я. Их. Ел.
В критические моменты я соображала быстро, но это явно был не тот случай. Мне понадобилось секунд десять на осознание.
И тазик бы тоже не помешал…
– О чем я и говорил, – разбавил повисшую паузу Лайз. – Мехтеб пожалела своего студента и не стала говорить правду. Куратор не должен быть таким мягким, хотя ее можно понять – пожирающих плоть у нас давно не было.
Пожирающие плоть…
Конечно, это не стало для меня новостью, более того, я даже участвовала в той эпичной вылазке на кладбище за «консервами». Мы с Рэнди переглянулись, и в его глазах я увидела отблески тех же мыслей. Бутерброды с завтрака подкатили к горлу.
– И Кирра, – он сглотнул, – тоже сейчас там.
На академическом кладбище, по которому мы скакали ретивыми газелями в погоне за магическими возмущениями.
– Она не там.
Голос у меня охрип, я зло тряхнула головой и продолжила громче:
– Ее там нет. И где бы она сейчас ни была, уверена, она ни о чем не жалеет. И нам тоже больше не надо.
Я вспомнила круглолицую девчонку из своего сна и заставила себя улыбнуться.
– Я точно знаю. Верь мне.
Я ощущала спиной молчаливое одобрение Амилоты, вот уж не знаю, как, но от этого мне становилось легче. У Рэнди задрожали губы, но он тоже выдавил из себя улыбку.
– Ну, раз ты так говоришь. Я…
– Ты перестанешь себя мучить, – перебила я. – Не ты придумывал правила игры.
Я взяла его за руку, кожа у него была сухой, теплой и шершавой – как у живого. Собственно, я стала часто забывать, что мое настоящее тело лежит где-то в деревянном ящике, оплаканное и усыпанное искусственными цветами. Я сжала пальцы, и Рэнди ответил тем же.
– Отдыхай, а мы уйдем.
Я поднялась и кивнула Амилоте. Скорее всего, Рэнди нужно было подумать обо всем одному, не каждый день узнаешь, что раскапывал тела бывших студентов и тайно ими ужинал.
В коридоре из меня будто выкачали воздух, плечо опустились, и я горестно вздохнула. Лайз покосился на меня с интересом.
– Что? Тоже нужно опорожнить желудок?
Я проигнорировала выпад и двинулась вверх по лестнице. Покинув мрачный подвал, сразу почувствовала себя лучше, но кое-что еще требовало объяснений.
– Ты знал, что на том кладбище захоронены… студенты?
– Знал. И если хочешь спросить, почему не сказал, то лучше не надо.
– Я понимаю.
Амилота уставился на меня с совершенно новым выражением на лице.
– Проверка и все такое. Что? Правда думал, я стану осыпать тебя проклятиями?
– А разве нет?
Я остановилась у широкого высокого окна, за которым вовсю лил дождь.
– Если честно, и такое тоже было.
Амилота кивнул и встал рядом.
– Подобное перерождение это стресс для души. Иногда слишком сильный. К сожалению, невозможно сразу предугадать, как она отреагирует на все, поэтому Миллхаус установил испытательный срок, в течение которого новичков подвергают испытаниям и оценивают, с каким настроем они их проходят, как относятся к происходящему, к другим студентам, способны ли приобретать новые знания взамен памяти о прежней жизни. Это важно, уметь забывать.
В его голосе под конец тирады мне почудилась тоска. И так захотелось коснуться смуглой ладони, пробежаться пальцами выше, потревожить покой плетеных браслетов на запястье, ощутить щекотку жестких волосков. Я услышала сердитый свист над ухом и мысленно согласилась со змейками – надо быть тверже.
– Но я все помню, – сказала я. – Ребята забыли многое из той жизни, а я нет.
Амилота нахмурился, будто понял, что чересчур разоткровенничался со мной.
– С этими вопросами лучше к Зусману. И вообще, тебе пора на следующее занятие.
Кажется, тема была интересной, раз уж Амилота так шустро от меня сбежал, но в одном он был прав – перерыв вот-вот закончится. Я снова посмотрела в окно и обнаружила, что дождь перестал, и теперь с неба сыпались мелкие сухие снежинки. Погода, конечно, штука переменчивая, но не настолько же! Я так засмотрелась на быстро покрывающуюся белым ковром землю, что вздрогнула, когда в блеклом отражении в стекле мне на миг привиделся один силуэт. Я обернулась, но, разумеется, никого не увидела.
– Рита, ты сходишь с ума, – сказала я себе, и звучание собственного голоса прогнало испуг.
Я снова повернулась к окну и увидела, как в конце аллеи прыгает с одного не заснеженного участка на другой Морис – даже отсюда я почти слышала, как он ругается – и достала из сумки листок с расписанием. Следующей парой шла история.
Звучало так обычно, что даже подозрительно. Я прищурилась, но ничего нового на листке ожидаемо не появилось. Ну ладно, сходим, послушаем, тем более что лектором будет сам Миллхаус Дрей.
Глава 24
Начало мне уже не понравилось. На двери аудитории кто-то пришпилил записку «Лекция будет проведена на первом лётном полигоне». Мы с Морисом переглянулись, я сдернула бумажку, повертела в руках и, не найдя никаких подписей, вроде «от ректората» или «с любовью, Миллхаус», задумалась, не дело ли это рук паучихи. Я неслабо так ее спровоцировала, оставшись с Амилотой тет-а-тет, но с другой стороны, оставлять такое послание было довольно глупо даже для ослепленной ревностью фанатки. Морис тем временем заглянул в лекционную, в которой никого не было. Если это розыгрыш, то повелись не мы одни.