— Я бы вам поверил, если бы один из приказных, тот самый, что меня выпустил, не вручил мне визитную карточку Прутнева. — Кирилл отвел безразличный взгляд в сторону, и Эфир опять дрогнул. Полковник выпустил воздух сквозь плотно сжатые зубы. Кажется, его собеседник совсем не так спокоен, как хочет казаться… но додумать эту мысль ему не удалось: бывший Громов сбил. — Считаете, что при имеющихся фактах я еще могу верить вашим утверждениям о непричастности клуба к моим неприятностям с Преображенским приказом?
— Не понимаю. — Брюхов опустился в свое монументальное кресло и озадаченно потер рукой лоб. — Я совершенно точно знаю, что никто ничего подобного не планировал…
— Это уже ваши собственные заморочки. Меня они не касаются. Всего хорошего, господин Брюхов. Надеюсь, больше ни ваших коллег, ни вас я не увижу. — Попрощавшись коротким кивком, Кирилл развернулся и вышел из кабинета, увлекая за собой грозовую тучу напряженного до предела Эфира.
Бывший гвардии полковник молча проводил взглядом удаляющуюся фигуру и, прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла. У него только что появились очень большие проблемы… и нужно было хорошенько подумать, прежде чем браться за их решение. А еще переговорить кое с кем из клуба на тему своеволия и головотяпства приказных. Но прежде…
— Таня, Настя, зайдите! — Раздавшийся по громкой связи голос заставил сестер переглянуться. Кажется, папа не в духе.
— Думаешь, это из-за нашего вундеркинда? — поинтересовалась Татьяна.
— А из-за кого? Он когда очнулся, чуть душу из меня не вытряс… — поежилась Настя и неожиданно призналась: — Я ошиблась. Не надо было его парализатором глушить… Но от Кирилла, когда он пришел, так жутью несло, что я просто перепугалась.
— Ой, ладно тебе. Не может быть все так плохо, — ободряюще подмигнула Татьяна. — Ну, приложила ты его газом, и что?
— Хм… Что? Боюсь, теперь он с нами вообще работать не захочет. Прикрыть от атаки его не смогли, хоть и обещали, а потом еще и на сутки в камеру законопатили. И ладно бы, оно, может, все и обошлось бы, да вот только когда Кирилл явился разобраться в происходящем, я его еще и газом траванула. Как, тянет это на честное сотрудничество? — грустно вздохнула Настя.
— Подожди, а разве в камеру его мы запихнули? — удивилась сестра.
— Нет, конечно, но попробуй это докажи, — развела руками Настя, поднимаясь с кресла и направляясь к кабинету отца.
— А чего тут пробовать? Найти того, кто это придумал, да и представить его Кириллу перевязанным подарочной ленточкой, — пожала плечами Татьяна.
Сестра споткнулась и, замерев на месте, окинула Таню изучающим взглядом.
— Ленточка… да. Надо проверить. Не факт, конечно, но… ищи, кому выгодно…
— Имеешь в виду конкурентов на руку и сердце Бестужевой? — медленно проговорила Татьяна.
Сестра в ответ только коротко кивнула.
Один плюс у этого моего боевого разворота с последующей ретирадой все-таки имелся. А именно — в результате эскапады я полностью успокоился, так что по возвращении домой смог мыслить трезво и не поддаваясь эмоциям. А подумать было о чем. Поведение полковника, его речь и искреннее недоумение, тревожившее Эфир, свидетельствовали о том, что он действительно был не в курсе происходившего со мной, начиная с той вечерней атаки неизвестных. Другое дело, что это вовсе не показатель честности клуба. Могли его участники провернуть подобную операцию, не ставя в известность моего куратора? Запросто. Сам Брюхов не имеет никакого отношения к Преображенскому приказу, кроме разве что совпадения названия этого учреждения и его любимого гвардейского полка… да и сведения о наблюдателях он мне представлял как человек, не имеющий к ним прямого отношения. Не показатель, конечно, но… думаю, среди эфирников имеются люди, куда более подходящие для организации подобного взаимодействия. Игры внутри клуба? Ради одного пятнадцатилетнего капи… мастера? Хм. Сомневаюсь что-то. Но отбрасывать этот вариант с ходу тоже не стоит.
Что еще? Ухажеры Ольги… Кто-то из дуэлянтов или из не решившихся на вызов? М-да. И как это определить? Стоп. С этим позже. Еще варианты… Громов-старший? Но в роду сейчас идет такая дележка власти, что ему должно быть совсем не до меня. Томилины? Хм… Вспомнили о Роме Вышневецком и моем участии в его судьбе? Совсем-совсем вряд ли. После поражения в войне родов их очень быстро догрызли. Те же Винокуровы неплохо подсуетились. Так что сейчас от рода Томилиных осталось пять человек, больше озабоченных поиском хлеба насущного, чем местью за дальнего родственника-наемника с подмоченной репутацией. Кто еще? А все, если я, конечно, чего-то или кого-то не забыл… Ну что ж, с этим уже можно работать.
Я потер виски и, прикрыв глаза, откинулся на спинку дивана. Работать — это хорошо, вопрос в другом. С чего начать? По логике, неплохо было бы допросить уцелевшего визитера, и пообстоятельней, чем первого. А то его коллега, кроме подтверждения участия в слежке, мне ничего толкового не сообщил. Отрубился. Эх, мне бы тогда побольше времени. Впрочем, судя по тому, что мой клиент благополучно подох, вряд ли пара-тройка лишних минут сильно мне помогли бы. Расколоть второго подранка я бы за такой срок не успел. Минут за десять — пятнадцать — еще туда-сюда, хоть как-то, но тогда уж точно без следов не обошлось бы, а это не есть гут. М-да, было бы здорово добиться возможности пообщаться с ним сейчас, желательно часа два и без свидетелей, но… кто же мне такое позволит-то? Стоп. А это еще кто?
— Привет, Кирилл. — Ольгу я почуял, когда ее авто почти добралось до ворот моего дома, и встретил свою пассию на пороге. Да, после всех событий я решил, что, несмотря на сложность, буду удерживать чутье постоянно. Можно было бы и раньше, но кто бы знал, как это тяжело. Не физически, нет. Морально тяжело постоянно пребывать в Эфире.
Но тут… в общем, я решил поступиться своим комфортом и наплевать на головную боль, которая гарантирована мне вечером… И начал сразу по выходе из так и не разнесенного в щебень стрелкового клуба. Скажу честно, удерживать в голове окружающее пространство куда легче сидя в доме на отшибе, чем в городе. Пока добирался до парка, я чуть сознание не потерял от количества информации, что на меня свалилось. Но ничего, справился. Даже головную боль сумел угомонить. А сегодня мне уже даже почти не нужно следить за тем, чтобы чутье работало постоянно. Правда, к вечеру усталость все-таки дала о себе знать, и это притом, что весь этот субботний день я просидел дома. А уж что будет, когда придется выйти со включенной чуйкой в людные места… брр. С другой стороны, иного выхода у меня все равно нет, а значит… справлюсь. Не впервой.
Поцеловав девушку, я обменялся приветственным кивком с сопровождавшим ее Хромовым, пригласил обоих в дом, и, пока гвардеец Бестужевых устраивался за столом, мы с Ольгой, не сговариваясь, взялись за приготовление чая. К счастью, самовар у меня был горячий, так что осталось только чуть-чуть его подогреть да бросить свежей заварки в чайник. Чем я и занялся, пока Ольга перерывала шкафы и холодильник в поиске сластей и печива.
— Ты какой-то заморенный, Кирюш. Что-то случилось? — поинтересовалась Оля, когда мы устроились на лавках, а в руках у нас появились огромные цветастые кружки с горячим дегтярно-черным чаем, сдобренным малиновым листом и мятой.
— Ты же меня знаешь, Оленька, — вздохнул я, разводя руками. — Со мной постоянно что-то случается.
— Поэтому ты вчера не появился в гимназии, да?
— А что, Леонид не догадался прикрыть меня перед учителями? — делано удивился я, на что Ольга звонко рассмеялась, а охватившее ее беспокойство изрядно сбавило в силе, почти перестав давить мне на мозги. Уже хорошо.
— Перед учителями — да. А вот твоим сестрам он головы задурить не смог, — пожала плечами девушка. Я тяжело вздохнул, и молча сидевший рядом Хромов не сдержал легкой ухмылки. — Так что вчера вечером они заглянули к нам в усадьбу, вполне резонно предположив, что именно там ты и обретаешься, забив на реноме прилежного гимназиста, старосты и их учителя.
— Понятненько. Значит, скоро эти две… ученицы заявятся сюда? — Я ткнул пальцем в браслет на руке Оли. В ответ умница-красавица смущенно кивнула, но, тут же вспомнив, что при нашей с ней связи никакой маской меня не обмануть, стерла с лица смущение и примирительно улыбнулась.
— Ну, у тебя же опять браслет не отвечает. Вот я и… Кстати, а что случилось с твоим браслетом? — переключилась Ольга.
— Хм. Я бы предпочел поговорить на эту тему в присутствии Валентина Эдуардовича, — медленно проговорил я. Ну а что? Логичный выбор. Уж на его счет я могу быть уверен, что никаких планов во вред, так сказать, в отношении меня у Бестужева-старшего нет. Насколько вообще в этом мире можно быть в чем-то уверенным. Так что и выбор, с кем посоветоваться о происходящем, тут даже не стоит. Других вариантов у меня попросту нет.
Ольга понимающе кивнула, а вот Хромов напрягся. Нахмурился и, отставив кружку в сторону, уставился на меня.
— Что-то серьезное? — осведомился он.
— Скажем так… странное. — Я ушел от ответа, но гвардейцу этого хватило. Он понимающе кивнул и, извинившись, вышел из-за стола. Могу поспорить, уже через минуту Бестужев будет в курсе моего горячего желания пообщаться. Вот и славно. Значит, пока я могу немного расслабиться и чуть-чуть отдохнуть… перед предстоящим разговором. А он, чую, будет до-олгим.
— Мужчины, — вздохнула Ольга. — Все у вас тайны да проблемы…
— Ну, уж какие есть, такие есть. — Я развел руками и, вспомнив кое о чем, встрепенулся. — Кстати, о тайнах… Скажи мне, о великий специалист по безопасности, раскрой секрет…
— Какой? — опешила Ольга.
— Я тут краем уха услышал о такой вещи, как газ… или не газ… взвесь? Короче, услышал, что есть некое летучее вещество, способное отрубить одаренного, даже если тот его не вдохнул. Это правда?
— Хм. А зачем тебе? — нахмурилась Ольга.
— За тем же, зачем и система фиксаторов в доме, — хмыкнул я. — Так что, это правда?