– Я понял, Раэль, понял. – Квай-Гон подавил раздражение и попробовал прикинуть, чего действительно стоят слова Раэля Аверросса. Пускай тот и не говорил серьезно, это не значило, что он неправ.
Раэль кивнул какой-то личности, подавшей ему выпивку, – маленькому морщинистому созданию, которое носило очки и бусы.
– Ситуация понятна, – уже мягче сказал он. – Дуку увидел, что твоя жизнь в опасности. Он психанул. Но теперь тебе уже ничто не угрожает, Шенда Мол чалится на Стигеон-Прайме, и Дуку снова стал самим собой.
«Не очень верится», – подумал Квай-Гон. За все эти недели голокрон пророчеств так и не вернулся в Архивы. Дуку постоянно его изучал – как вместе с Квай-Гоном, так и в одиночку. Хотя юноше по-прежнему нравилось придумывать теории о том, какие исторические события могли считаться свершением пророческих видений, взор Дуку неизменно был устремлен в будущее. В особенности его занимало одно конкретное пророчество: «Тот, кто научится побеждать смерть, вновь обретет жизнь в своем величайшем ученике».
– Эй, – сказал Раэль. – Ты в порядке?
– Конечно. Мне надо идти. – Квай-Гон выключил связь. Он понял, что если хочет во всем разобраться, то Раэль тут не поможет. Это мог сделать только он сам.
Вечером идти в жилище Дуку не очень-то хотелось. Раньше обычно было приятно, когда учитель приглашал отужинать с ним. Дуку всегда обставлял этот ужин как торжественный прием, что Квай-Гон, как и большинство подростков, находил странным, но еда из раза в раз была лучше той, которую подавали в падаванской столовой.
Но он знал, что сегодня там будет голокрон – словно еще один гость, которого Квай-Гону не хотелось видеть. Он по-прежнему верил в пророчества, но одержимость ими учителя начинала пугать, бросая тень на отношения между ними.
«Может, самому с ним об этом поговорить?» – подумал Квай-Гон, шагая по коридорам Храма. Они с Дуку все так же оставались учителем и учеником, а не друзьями – Квай-Гон знал, что не стоит даже думать, будто они хоть в чем-то могут быть равны.
Но если он не заговорит с Дуку на эту тему, то никто другой этого не сделает.
Он все еще набирался смелости, когда дверь учительского жилища отъехала в сторону. Как обычно, стол был уставлен изысканными бокалами и тарелками, а Дуку облачился в одно из лучших своих одеяний.
Изменилась лишь одна деталь: голокрон пророчеств исчез.
– Ты рано, – с удовлетворением сказал Дуку. Он одобрял, когда падаваны приходили заранее. Улыбнувшись, он даже, что редко бывало, попробовал пошутить:
– Ты, должно быть, здорово проголодался, раз пришел так скоро.
– Да. Но… учитель… а где же голокрон?
Дуку напрягся, но продолжал улыбаться. Когда он заговорил, его голос был еще приветливее, чем раньше – или, по крайней мере, он хотел, чтобы так казалось.
– Думаю, мы в последние дни проводили с ним слишком много времени. И слишком увлеклись нашими безумными теориями. Было… занимательно рассуждать о том, что пророчества могут оказаться правдивыми, не так ли? Но, вне всяких сомнений, это всего лишь метафоры. Всего лишь памятники эпохи самих мистиков, не нашей.
– Да, конечно, – ответил Квай-Гон. И ему самому хотелось в это поверить.
Если расплатой за душу учителя был отказ от мысли, что пророчества могут быть правдивы, то Квай-Гон был готов на это пойти. Поэтому в последующие дни, месяцы и годы, всякий раз, когда он проходил мимо голокрона, будучи в Архивах Храма джедаев, или когда поздно ночью ему вспоминались те катрены, он гнал от себя эти мысли прочь. Он не хотел верить. И не верил.
Порой где-то в глубинах его разума проскакивал вопрос: а верит ли кто-нибудь вот так, от чистого сердца? Или все верят лишь в то, во что им нужно верить в этой жизни?
Но в основном мысли Квай-Гона не заходили дальше фразы: «Всего лишь метафоры».
Глава 35
Прежде Аверросс не делал этого никогда и ни для кого. И больше никогда не собирался делать этого впредь. Но один раз в жизни – ради Фэнри – на это стоило пойти.
Он стоял перед зеркалом, одетый в традиционные для пайджельского двора рубашку и брюки, которые дополнял плащ. Алдераанский мерцающий шелк, все новенькое, с иголочки. Все черное, кроме изнанки плаща, которая была небесно-голубого цвета. Дроид WA‐2G даже побрил его, а также остриг и уложил волосы.
«Я выгляжу как идиот», – подумал Раэль, разглядывая свое отражение. Во всяком случае, он ожидал, что так подумает. Даже планировал.
Я свихнулся, – поинтересовался он у WA‐2G, – или у меня шикарный вид?
– Эти термины не являются взаимоисключающими.
Раэль расхохотался. «Меня уел дроид. День обещает быть интересным».
«Лишь бы проклятые черные гвардейцы держались подальше…»
– Вот, ваше светлейшее высочество.
Принцесса Фэнри протянула руку, и Кейди надела на нее толстый браслет. Конечно, во время церемонии браслет не будет виден, его скроет длинный рукав ее белого платья. Сорочка, которая проглядывала только через несколько разрезов в юбке, была синей, но такого темного оттенка, что могла показаться черной.
– Спасибо, Кейди, – пробормотала Фэнри. Она провела рукой по своим кудрявым волосам, которые свободно спадали на спину. – Нормально выглядит? Просто так… странно, когда без шарфа.
– Как и при всякой перемене, – сказала Кейди, – нужно какое-то время, чтобы привыкнуть.
Фэнри кивнула и расправила плечи, словно была солдатом, а не принцессой:
– Этот день изменит все.
Оби-Ван был благодарен, что его не заставили надевать какой-то церемониальный наряд. Он был джедаем, вот все, что от него требовалось.
Сгодится даже джедай-ученик.
Он вышел из покоев заранее, надеясь осмотреть Небесную Чашу, но территорию задолго до того оцепили королевские гвардейцы.
– Простите, сэр, – сказал один из них, который стоял у внутренних дверей в элегантном парадном мундире. – Проход запрещен, даже для вас. Приказ капитана Дерена.
– Этого-то я и боялся, – пробормотал Оби-Ван, уходя.
Квай-Гон сидел на полу своей спальни, пытаясь медитировать. Покой ускользал от него.
«Пусть я буду неправ, – думал он. – Пусть мой сон окажется не более чем сном. Пусть пророчества снова станут метафорами».
«Лучше я защищу эту планету, ее жителей и своего падавана, чем мне снова будет даровано видение будущего».
Но он знал, что это решать не ему. События сегодняшнего дня произойдут так, как пожелает Сила. Квай-Гону оставалось лишь быть готовым ответить, какие бы действия ни потребовались.
Двумя часами позже Квай-Гон готовился войти в Небесную Чашу вместе с другими почетными гостями. Спустя какое-то мгновение мимо просеменила министр Орт: в своей узкой юбке ей приходилось делать множество мелких шажков. Она вперила взгляд в Квай-Гона:
– Я уже чуть было не подумала, что напрасно выделила вам место. Что вы в конце концов решите бойкотировать церемонию. Или вам больше не снятся картины ужасного будущего?
– Мои видения остаются при мне, – мрачно ответил рыцарь. – Потому-то я и должен быть здесь. Чтобы оказать любую посильную помощь.
– Хм-м-м. – Не впечатлившись, она встала рядом с рыцарем. А прямо впереди стоял какой-то незнакомец в черном…
Квай-Гон вытаращил глаза:
– Раэль?!
– Да, да, не устраивай сцен, – сказал безукоризненно выбритый, щегольски одетый человек, который непостижимым образом оказался Раэлем Аверроссом. – Это для коронации, и ничего больше.
– Подумать только! – Министр Орт сняла пенсне, проморгалась и надела снова, затем пристально посмотрела на Раэля:
– Аверросс, вы просто… красавчик.
– Слуги тоже так сказали. И некоторые дроиды. И пара гвардейцев. – Раэль насупился. – Я как-то слишком уж часто это слышу, и почему-то все удивляются.
Квай-Гон вымученно улыбнулся, но изумление лишь на миг сняло груз страха с его сердца. Он уже чувствовал, как эта тяжесть возвращается.
«Когда видение начнет сбываться, – сказал он себе, – будь готов».
«Ты именно в том месте, где и должен быть».
Заиграла музыка, и процессия королевских гостей двинулась по центральному радиусу Небесной Чаши. Сквозь стеклянный купол падали солнечные лучи, и вся позолота искрилась и сверкала. Даже однообразные серые и коричневые одежды пайджельцев казались красивыми – тона стали мягкими, приглушенными, – а солнечный свет выхватывал проблески красного, золотистого и фиолетового на воротниках и подолах.
Квай-Гон сел на отведенное ему место позади Раэля. К своему облегчению, он увидел, что оказался не единственным, кто взял на церемонию световой меч. Раэль, наверное, сегодня рассматривал его скорее как парадное оружие, но Квай-Гон знал: если дойдет до драки, Раэль будет биться рядом с ним.
В конце дальнего радиуса открылась дверь, и со стороны парка вошли религиозный лидер, именуемый Хранителем Неба, женщина-ювелир, которая несла в руках деревянную шкатулку, и Оби-Ван. На мгновение Квай-Гон почувствовал гордость за хладнокровное спокойствие ученика – тот держался так, как будто всю жизнь представлял Республику. И как будто даже не догадывался, что шагает навстречу смертельной опасности.
«Пусть я окажусь неправ, – снова подумал Квай-Гон. – Пожалуйста, пусть я окажусь неправ».
Наконец музыка достигла крещендо, и принцесса Фэнри начала свое шествие по радиусу, направляясь к возвышению. Ее белое платье не слишком отличалось от того наряда, что она обычно носила во дворце, но это не имело особого значения. Квай-Гон подозревал, что взгляды большинства гостей прикованы к ее волосам, которые были впервые открыты публике и своей яркостью затмевали все цвета в зале.
Самого Квай-Гона, однако, больше заинтересовал тот факт, что на возвышение Фэнри сопровождал капитан Дерен.
«Дерен может спокойно нанести удар, – подумал рыцарь. – Он может убить Фэнри, или Оби-Вана, или даже обоих, и я не успею их защитить».