Хотелось, ой как хотелось Малхазу не просто плюнуть — харкнуть в Безингера; однако, с трудом мобилизовав всю свою выдержку, подчинившись разуму, а не воле безрассудства, он себя сдержал; знал из истории, что только терпение, терпение и упорство создают великих и богатых — сильных мира сего, а тот, кто кичится сиюминутной лихостью, на плевок получает пинки с кулаками, на автоматный выстрел — град авиабомб, на разграбленный поезд — города, которые сровняли с землей, на придорожный фугас — двухнедельную зачистку и десятки пропавших без вести…
Делая вид, что удар Безингера был внушительным, Шамсадов чересчур застонал, склонил лицо:
— Нет, не успел, не успел, — едва мямлил он, — поэтому к Вам сразу приехал.
— Врешь, подонок!
Видно, Безингеру понравилось, он еще раз наотмашь замахнулся, да в это время на столе запиликал телефон Шамсадова.
— Это Воан Ралф, — ожил Малхаз. — Только он знает мой номер.
— Что? Какой Ралф?
— Ваш старый знакомый — лорд Ралф.
Хозяин дал знак, охрана подала телефон.
— А ну, говори, только без излишеств. Понял? — и Безингер приставил аппарат к лицу Шамсадова, сам тоже склонился.
— Задал ты мне дел! — восторженно кричал в трубку Воан Ралф. — Понимаешь, из-за тебя не спится. Как можно раньше приезжай, кое-что выяснить надо.
— Скоро буду, — сухо ответил Шамсадов, чтобы Безингер был доволен.
— Откуда ты его знаешь? — уже иным тоном заговорил Безингер после отключения связи.
Шамсадов стал рассказывать, как было, абсолютно ничего не добавляя.
— Брехня! — оборвал его красочный рассказ Безингер, однако приказал снять наручники и, выпроводив охрану, наклонившись, прошипел в лицо гостя. — Смотри, не шути, в порошок сотру, и стер бы, да нужен ты мне... Так что не исчезай, как будешь нужен, позвоню. И не глупи, общее, доброе дело делаем. А Ану я на днях тебе передам, с ней уедешь в Чечню, и я следом.
Эти указания Малхазу не понравились, и он осторожно сказал:
— Пока улететь не могу, у меня дела здесь.
— Улетишь, — усмехнулся Безингер, — мы твою визу аннулируем.
Как провинившегося щенка, Малхаза бесцеремонно выставили за ворота. Да он рад был такому раскладу. Центр Лондона пуст, уже поздно, шел мелкий колючий дождь. Он долго шел пешком, пока попалось такси. До ближайшей электрички еще часа три-четыре, и он направился к вывеске — «Отель». Разбудил его тот же лорд Ралф.
— У меня возникли кое-какие проблемы с жильем, я их решу и через два-три часа буду у Вас, — уже и лорду врал Малхаз, теперь он не хотел сообщать, что был в Лондоне у Безингера, чувствовал, что заваривается какая-то каша, и его интересы парадоксальным образом переместились на сторону Безингера.
Так и оказалось: лорд не дремал, проиграв до этого Безингеру все судебные процессы, Воан Ралф на этот раз, по его же словам, шел в атаку во всеоружии.
— Ты умница, ты молодец, — постоянно хвалил лорд Малхаза, — ты на процессе будешь главным свидетелем. Теперь он никуда не денется, припру я его к стенке. На сей раз не уйдет, я привожу в действие все свое влияние, все свои возможности... Кстати, мне везет, Безингер как раз в Лондоне, и надолго останется здесь или прилично раскошелится, а репутацию его я сведу на-нет — это точно!
— Лорд Ралф, — осторожно встрял в это торжество справедливости Шамсадов, — а сколько будет, примерно, длиться этот судебный процесс, — у него уже были свои наметки.
— Ну, я думаю, при оптимальном раскладе месяцев шесть, не менее.
Малхаз недовольно сморщил лицо; лорд это заметил.
— Не унывай, мой юный друг! Тебе несказанно повезло! Твоя картина будет навечно помещена в королевский архив Великобритании. Твоя фамилия будет в одном списке с Ван Гоном, Микеланджело, Рафаэлем!
— Постойте, постойте, — удивился огорошенный Малхаз, — какой архив? Разве я не получу свою картину?
— Милый, ну, конечно! Об этом мечтают все художники современности.
— Погодите, лорд Ралф, — Малхаза встревожила эта перспектива. — А если я хочу забрать свое творение?
— Никак, — развел парадно руки лорд. — Таковы законы Англии. Ворованное, со времен моего великого предка Томаса Ралфа-старшего, становится собственностью королевства, а значит и империи.
— Ведь это несправедливо!
— Дорогой, успокойся. Твое имя будет греметь на весь мир, мы развернем такой пиар, что любая дрянь с твоей подписью будет стоить десятки тысяч, а то и миллионы.
— Я хочу получить свою картину! — уже не на шутку злился Шамсадов.
— Никак... да к тому же ты иностранный подданный, — был невозмутим лорд. Судьба картины его не интересовала, его интересовали только Безингер и сам Шамсадов как автор украденного полотна.
— Слушай, Малхаз, — в который раз переспрашивал лорд, — а что он позарился на эту картину? Так, извини, но абсолютно ничего особенного, ниже среднего. Твои панно куда гениальнее.
— Лорд Ралф, — тоже о своем думал Малхаз, — Вы можете мне помочь вернуть картину?
— Исключено... и гордись, гордись, Малхаз!.. Ты куда? Не пропадай, будь на связи, к вечеру жду, будет много интересного.
Бежать в богатом квартале Ралфа было неудобно. Изображая, будто ему нездоровится, скорым шагом поспешил Малхаз за ближайший угол, на ходу набирая номер Безингера.
— Алло! — учтивый голос Глеба. — Профессор Безингер занят, мистер Шамсадов, оставьте свою информацию, я доложу, и если...
— Ты, царский внук, — от нервозности потерял контроль Шамсадов, — срочно соедини меня с Безингером, не то приеду...
— Малхаз, — красивый баритон Безингера, — как ты разговариваешь с моей э-э...
— Прислугой, — правильно определил Шамсадов.
— Малхаз, так нельзя, — видно было, что Безингер уже прилично приложился к коньяку.
— Нам с Вами не до английских приличий — дела плохи. Я Вам накануне соврал — Ваш архив у Ралфа.
— Что-о-о? — заорал Безингер. — Мразь! Да я тебя сгною, — и еще минуты две, пока не стал задыхаться и срываться голос, кричал в трубке Безингер, а собеседник пытался его остановить.
— Сейчас не до эмоций, — кричал в свою очередь Малхаз, — мы оба можем лишиться Аны, и навсегда, она попадет в коро...
— Молчи! — вдруг резко рявкнул Давид Безингер. — Ты где? ... Больше не звони. Срочно, на такси ко мне, я оплачу.
— Я тоже кредитоспособен.
— Быстрее, не до твоих грошей.
На такси ехать оказалось дольше, чем на поезде. Безингер весь изнервничался, даже лицо постарело.
— Говори, только суть и по порядку, — по-деловому распорядился он, увидев Шамсадова.
Малхаз говорил недолго, скороговоркой.
— Да, Малхаз, — выслушав все, встал Безингер, — хоть ты и дрянь порядочная, но по-мужски я тебя понимаю, и даже восхищаюсь. И было бы это в России или еще где — ты был бы объектом гордости. Но Англия — старая империя, здесь свои порядки. В эти лапы раз попадешь — не вырвешься.
— Вам надо срочно улетать, — уже волновался за своего грабителя Малхаз.
— Раньше меня — ты должен смотаться, ты, единственный свидетель.
— А картина?
— Обе «Аны» должны быть в Чечне... Кстати, там снова начинается заварушка.
— Какая «заварушка»? — испугался Малхаз.
— Новая военная кампания, — сквозь очки удовлетворенно улыбался профессор. — Это к лучшему, под шумок нам сподручнее будет свое дело сделать.
— Какой «шумок», Вы ведь говорите о новой войне? — вскипел Шамсадов. — Это наверняка плоды Вашей гуманитарной миссии?
— Уймись! Не путай одно с другим...
— Для меня все одно — это моя Родина!
— Ой-ой-ой! Какой пассаж! Да я там больше тебя бываю!
— Вы, — вскочил Малхаз, не на шутку злясь... и, обоих насторожив, вдруг запищал мелодией телефон Малхаза.
— Малхаз, — шепеляво-надменный голос лорда Ралфа стал ненавистен Шамсадову, как при первой встрече на набережной, — я всюду ручался за тебя, был в тебе уверен, но вы, русские, все одинаково ненадежны.
— Я не русский.
— Неважно, русский или чеченец, все одной, советской закваски... Так я не об этом. За мистером Безингером уже установлено наблюдение, и я знаю, что ты в данный момент там. Эта двойная игра тебе дорого обойдется.
— Я ни Вам и никому более никаких обязательств не давал, и абсолютно свободен в выборе: с кем хочу — встречаюсь.
— Хм, долго ли ты будешь свободен?!
— Вы мне угрожаете? Не забывайте, я иностранный подданный, и не знаю, что Вы можете мне предъявить?
— Хакерство.
— Это дело Вашей лаборатории.
— Суд разберется, чье это дело. А сейчас знай, ни ты, ни Безингер — эту страну не покинете. И тебе, по старой дружбе, сообщу: твое спасение дать правдивые показания в суде по краже твоей картины Безингером... И последнее, в моем доме больше не появляйся, ты оскверняешь древний замок.
— Да пошел ты и твой пиратский сарай! — заорал Малхаз, но связь уже оборвалась, а Безингер натужно хохотал:
— Ну что, Шамсадов, верно сказано: миром правит интерес — частный.
— Нет у меня никакого частного интереса, нет! — зарделось лицо Малхаза. — Сами знаете, что нет!
— А картина?
— Картина нужна!
— А для чего?
— Если честно, сам не знаю, — остыл от смены темы тон Малхаза. — Не знаю, как Вас, но меня тоже Ана вечно преследует, чего-то просит, к чему-то побуждает.
— Да ты что?! — словно речь шла о колдовстве, расширились глаза Безингера. — У меня то же самое, и знаешь...
— Сэр, — раздался вдруг голос неизвестно откуда, — дом, связь и все остальное под наблюдением.
— Раньше вас знаю, остолопы! — рявкнул Безингер, и снова к Малхазу. — Ведь и у меня тоже... Да нет, об этом надо спокойнее поговорить. А сейчас надо контрдействовать... Жди здесь, я скоро приду.
Целых полчаса отсутствовал хозяин, пришел уже переодетый в солидный костюм, благоухая парфюмом.
— Дело дрянь! — наливая коньяк, бросил Безингер, и, отпив глоток, в упор глядя на Малхаза. — Странный ты тип...
— Я не тип.
— Прости. Просто всюду ты есть, и ни в одной структуре не числишься.