– Нет. Пока надо разобраться во всех трех убийствах и понять, существует ли между ними связь.
В управление они вернулись затемно. Собираясь по домам, сотрудники наводили порядок на рабочих местах и выглядели вполне довольными. Взяв со стола Дэниелса несколько папок и найденную в доме Маркхэма коробку с документами, Эдриан внезапно вспомнил о визитках Кевина Харта – они так и лежали в кармане. Он достал их, методично разложил на столе, а потом сделал то же самое с бумагами Маркхэма и сравнил. Лишь одна карточка присутствовала в обоих выкладках: приглашение на благотворительный ужин в честь завершения реставрации местного музея.
Есть ли нечто подозрительное в том обстоятельстве, что оба жестоко убитых человека получили приглашения на один и тот же вечер? Эдриан взглянул на номера билетов и не удивился, увидев числа 004 и 006. Более того, он не сомневался, что если бы удалось проникнуть в дом доктора, то там нашлась бы карточка под номером 005. Итак, связь существовала – пусть и зыбкая, но заметная. Иных указаний на принадлежность к одному кругу не нашлось – ни общих друзей, ни постоянных мест встречи. Райан что-то упоминал о школе, но пока конкретных доказательств не существовало. Для получения ордера на обыск подозрений мертвого наркомана окажется недостаточно. Следовало бы доложить о соображениях Моррису, но в данную минуту никто ничего слушать не желал. Все торжествовали победу. Подошла Грей, настороженно осмотрелась и наклонилась, чтобы говорить как можно тише:
– Отдала, кому следует, улику и отчет о вскрытии.
– А я установил связь.
– Между Йеном Маркхэмом и Райаном Хартом?
– Нет, между Йеном Маркхэмом и Кевином Хартом. – Майлз улыбнулся, и Грей придвинулась ближе.
– И что же это? Школа?
– Нет. В школе ответили, что таких имен в списках выпускников нет, однако Райан утверждал, что отец там учился. Значит, кто-то лжет или пропали документы. Связывает их музей. – Эдриан показал два приглашения.
– Стараешься отвести подозрения от Райана? О его смерти уже сообщают в новостях. Бедная мать!
– Просто стараюсь не допустить, чтобы те, кто действительно виновен, остались безнаказанными.
– Честно признаюсь, Майли: восхищена.
– Пока можешь идти домой. Музей откроется в половине десятого. До благотворительного вечера остается два дня. Оба должны были присутствовать. Возможно, за это время удастся выяснить, кто еще получил приглашение.
– Что ж, в таком случае, утром увидимся. – Грей надела куртку и ушла.
Эдриан сунул карточки в карман и вернул папки на стол Дэниелса. Вокруг толпилось слишком много народу; проверить, что замышляет Дэниелс, не удастся. Пожалуй, лучше подождать выводов криминалиста – приятеля Грей – и узнать, действительно ли найденный в доме Райана нож послужил орудием убийства Кевина Харта.
Выйдя из управления, Майлз с удивлением увидел, что Грей сидит в машине и курит. Но сейчас рядом расположился тот самый офицер, которого он видел в кабинете начальника, – бывший напарник. Эдриан с улыбкой помахал рукой и прошел перед машиной. Грей выглядела такой же жалкой, бледной и встревоженной, как возле дома доктора, когда увидела страшное убийство. Эдриан заметил, что мужчина положил руку ей на плечо. Он был невысоким, но плотным, а темные волосы были зачесаны так, чтобы скрыть проплешину. Он быстро говорил что-то, а Грей смотрела, не отводя испуганных глаз. Эдриан приблизился к пассажирской дверце и рывком открыл ее.
– Чем могу помочь? – неприязненно осведомился офицер.
– Вы сидите на моем месте, – с улыбкой ответил Майлз.
– Прошу прощения?
– Я уже сказал. – Эдриан схватил самозванца за шкирку, выволок из салона, по пути стукнув головой о дверную раму, и швырнул на капот. – Ты занял мое место!
– А кто ты, черт подери, такой?
– Я – тот самый парень, который надерет тебе задницу, если не примешь его всерьез.
– Имоджен, что это за псих?
Офицер повернулся к Грей. Эдриан отвесил смачную пощечину и был награжден взглядом, полным ненависти. Он хорошо знал, что если хочешь кого-то по-настоящему унизить, вовсе не обязательно избивать. Достаточно одной пощечины.
– Держись подальше от детектива Грей! – Эдриан сел в машину, захлопнул дверцу и взглянул на Имоджен, застывшую в изумлении. – Давай, трогай! – скомандовал он. – Финал должен быть эффектным.
– Слушаюсь, сэр! – Она до отказа выжала газ, и автомобиль сорвался с места так резво, что колеса жалобно завизжали.
– Отвези меня домой.
– Хорошо.
– А утром забери, но не раньше девяти. – Эдриан улыбнулся.
– Что-нибудь еще, сэр?
– Привези кофе.
– Понимаю. Без молока. – Имоджен взглянула краем глаза, и они оба расхохотались.
Эдриан вошел в дом и посмотрел на диван, где всего несколько дней назад сидел Райан Харт. Тогда он был смертельно напуган, а теперь мертв. Не зря боялся, обошлись с парнем без лишних церемоний: попросту прикончили негодной дозой. В этом Эдриан отлично разбирался.
Заснул он, сидя на диване, обреченно глядя на экран телевизора и тоскуя по малобюджетным американским полицейским драмам, которые показывали исключительно в три часа ночи. Даже они казались лучше очередной безликой интерактивной игры.
Ровно в девять Грей постучала в дверь. В руке она держала стакан с кофе.
– Входи! – Эдриан открыл дверь и пошел на кухню. На сковородке уже жарилась ветчина, и он отправил туда же несколько яиц.
– Так в чем же, по-твоему, заключается связь? – спросила Грей, с наслаждением засовывая в рот тост с маслом. Можно подумать, что она не ела по меньшей мере неделю.
– Не знаю. Вот если бы удалось попасть в дом доктора… – Эдриан наблюдал, как она, не разжевывая, глотает кусок за куском.
Грей пошарила по карманам, достала незапечатанный конверт и молча протянула ему. Майлз угостил ее настоящим английским завтраком; на любезность следовало ответить любезностью. Открыв конверт, он увидел точно такое же приглашение, только на имя доктора Питера Воана, за номером 003, а не 005. Сомнений не осталось: это не совпадение.
– Когда-нибудь ты станешь замечательной женой, Майли, – пробормотала Грей с набитым ртом.
Глава двадцать четвертаяДекан
Вернувшись в общежитие через неделю после нападения, Эбби обнаружила пустую комнату и подумала, что Дэни на занятиях. Она все еще чувствовала себя виноватой в том, что ответила на поцелуи Кристиана. Что бы ни произошло спустя несколько мгновений, это решение приняла она, а значит, предала подругу. На стене, над своей кроватью, Дэни повесила несколько фотографий улыбающейся парочки, сделанных на злосчастной вечеринке. От одной лишь мысли о Кристиане стало плохо: Эбби видела его истинное лицо, и внешний лоск был отвратительно фальшивым.
Захотелось поскорее вырваться на воздух. Эбби переоделась, вышла из общежития и направилась к лужайке возле центральной площади. В дымке тумана кампус выглядел заколдованным царством. В эту престижную часть города университет переехал в начале XX века, а прежде здесь располагался частный особняк, окруженный землей площадью три сотни акров. Принадлежало богатство одному из основателей Ост-Индской компании. Разумеется, со временем все изменилось: среди драгоценных ботанических садов выросли корпуса из красного кирпича. Университет пользовался всеобщим уважением и получал щедрую материальную поддержку от нескольких богатых благотворителей, а также от добившихся успеха выпускников. Поток пожертвований помогал поддерживать устойчивую репутацию одного из лучших учебных заведений страны.
Эбби представила, сколько тайных трагедий, подобных той, какую пришлось пережить ей, произошло в университете за долгие годы. Парни, такие же пустые и подлые, как Кристиан. Девушки, такие же наивные и глупые, как она, – не их ли призраки окружают со всех сторон? Придется встретиться с преподавательницей и объяснить, почему пропустила экзамен в середине семестра. Что же сказать? Правда не годится; значит, необходимо что-нибудь придумать. Эбби вошла в учебный корпус. Занятия уже закончились, но в здании оставались студенты: кто-то сдавал работу или занимался научными исследованиями. По пути к кабинету Эбби заметила, что незнакомые люди смотрят на нее, о чем-то тихо переговариваются и посмеиваются. На душе стало еще чернее. Что они обсуждают? Над чем издеваются? Выражения лиц подсказывали, что все вокруг что-то знают; не хотелось думать, что именно. Открытое пространство вокруг означало, что спрятаться негде. Оставаться здесь нельзя, но нельзя и отказаться от собственного будущего. Надо куда-то идти и с кем-то обсуждать все, что случилось.
Дверь в кабинет Хелен Лэсситер, как всегда, была открыта настежь, и Эбби вошла без стука.
– Приятно, что ты все-таки почтила нас своим присутствием. – Голос Хелен звучал резче, чем обычно. Прежде она относилась к прилежной студентке с неизменной симпатией, но сейчас не скрывала недовольства.
– Извините, не смогла прийти на экзамен. Очень плохо себя чувствовала и провела неделю дома.
– Честно говоря, твои фотографии в студенческой Сети неприятно удивили. Вы, ребята, забываете, что преподаватели тоже имеют доступ к вашему сайту. Должна признаться, что глубоко разочарована.
Эбби вспомнила текилу, чересчур короткое платье, и внутренне содрогнулась. Об этом она совсем забыла. Страшно представить, что подумали люди. Хелен повернула компьютер так, чтобы Эбби смогла посмотреть на экран, и пролистала фотографии с вечеринки. Вот она, безобразно пьяная и безобразно одетая, вешается на всех парней подряд. Следующий кадр уже не в гостиной, а в безликой и холодной спальне Кристиана. Едва прикрытая платьем, она свесилась с кровати лицом вниз. На бедре лежала рука с татуировкой и дорогими часами, которые мало кто из студентов мог себе позволить. Сердце замерло. Эбби не подозревала о существовании провокационных снимков. Каждый, кто заметил ее тем вечером, узнает с первого взгляда, ее и Кристиана – по часам и татуировке. Дэни наверняка это видела. Впрочем, как и остальные, если заинтересовалась даже Хелен.