ес:
– Мистер Лоустофт просил меня сказать несколько слов после него, но, судя по всему, почувствовал себя не очень хорошо и не смог прийти. Меня зовут Мэтью Холдер. После отставки Теда – мистера Лоустофта – мне предстоит стать следующим директором музея.
Раздались восклицания и аплодисменты. Успокаивая толпу, джентльмен поднял руки и продолжил:
– Давайте же наконец войдем в отреставрированный зал. Говорят, он поистине великолепен. Пожалуйста, фотографируйте, но не пользуйтесь вспышкой.
Некоторые из гостей сразу достали телефоны, чтобы запечатлеть торжественный момент. Мэтью Холдер демонстративно поднял ножницы и под аплодисменты разрезал ленту. Блондинка распахнула сразу обе двери, в то время как будущий директор стоял лицом к гостям и улыбался.
Неожиданно из толпы донеслись испуганные вздохи, а затем послышался душераздирающий крик. Имоджен пробралась вперед:
– Полиция, пропустите!
Телефоны продолжали фотографировать. Камерам и взглядам предстало жуткое зрелище: посреди зала обнаженный Теодор Лоустофт сидел привязанным к железному стулу, с распоротым от паха до грудной клетки животом, с разрезанным от уха до уха лицом. Вместо языка зияла огромная дыра.
Имоджен пожалела о съеденных вафлях и несколько раз глубоко вздохнула.
– Немедленно выключите телефоны! Совершено преступление! Закройте двери! – распорядилась она.
Мэтью Холдер обернулся, посмотрел в зал и согнулся пополам: его безудержно рвало. Имоджен подбежала к двери и закрыла одну створку, в то время как администратор закрыла вторую. Мистер Лоустофт остался в печальном одиночестве. Имоджен вынула из сумочки телефон, набрала номер Эдриана, но увидела его прежде, чем услышала его голос.
– Что случилось? – спросил он, пробиваясь сквозь ошеломленную толпу.
– Появилась следующая жертва, Майли. – Имоджен пыталась казаться спокойной, но понимала, что усилия напрасны.
Эдриан положил руку ей на плечо: он умел сочувствовать.
– Прошу всех собраться в холле и ждать распоряжений. Никто не уходит! – скомандовал он, достал телефон и набрал «999», хотя «Скорая помощь» уже не требовалась: Лоустофт был мертв.
Имоджен подошла к охраннику, который все еще нянчил свое мужское достоинство. Во всяком случае, боль отрезвила его.
– Проследите, чтобы никто не ушел. Сможете это сделать?
– Да, мэм.
– Детектив. Я вам не какая-нибудь засохшая старая дева и не прошу помощи, а требую исполнения служебных обязанностей.
– Простите, детектив. Как прикажете. – Охранник недовольно сморщился, но подошел к входной двери и запер ее на ключ.
Гости сразу стали возмущаться.
– Ничего не поделаешь, леди и джентльмены. Придется посидеть тут.
– Насколько все плохо? – осведомился Майлз, приблизившись к Имоджен.
– Настолько, что ничего хуже представить невозможно.
– Неужели? – С мрачным видом он протянул ей тетрадь в кожаном переплете. – Не знаю, захочешь ли ты вообще на это смотреть. Лично я с удовольствием бы стер из памяти все увиденное – впрочем, как и другие эпизоды данного дела.
– Покажи, – попросила Грей. Майлз был в перчатках, и брать улику в руки она не стала.
– Сама захотела, потом не обижайся.
Он раскрыл тетрадь и стал медленно листать страницы.
– Кажется, мотив преступлений установлен, – пробормотала Грей.
Она глубоко дышала, пытаясь подавить подступающий приступ паники. Наконец он закрыл последнюю страницу. Думать об этом она сейчас не могла; сначала следовало разобраться с Лоустофтом.
– Позвоню в управление. – Майлз снова достал телефон из кармана.
Имоджен подошла к одному из официантов, по-прежнему добросовестно выполнявших свою работу, схватила с подноса сразу два бокала с шампанским и осушила один за другим. К черту! Рядом снова оказался Майлз.
– Что слышно о начальнике?
– Пока ничего. Но позвонили родственники Майка. Он мертв… повесился.
– Господи! Дэниелс?
Имоджен знала, что Майк Дэниелс на грани срыва – это было уже заметно, когда он сознался в своей причастности к зловещему заговору, – но скорого конца никак не ожидала.
– Кому вообще можно доверять? Мир перевернулся!
– Можешь доверять мне. – Майлз грустно улыбнулся.
Да, в этом она не сомневалась. Оба они с самого начала, еще до встречи, оказались отверженными. А сейчас, когда один за другим всплывали новые и новые факты, каждый виток приносил очередную порцию ужаса. Сколько еще это продолжится? Публичность последних убийств подсказывала, что процесс движется к логическому завершению. Неужели только они вдвоем ищут правду? После чтения кожаной тетради возникло мучительное раздвоение: сочувствие преступнику, кем бы он ни оказался.
– Где ты это нашел?
– Дала девушка, которая здесь работает. Показала ту самую камеру пыток, где все это происходит. Жутко. Никогда не видел ничего подобного.
– И где же она теперь? Разве мы не обязаны найти ее?
– Она пришла сама – так же, как явился Райан. И вот теперь он мертв. Я тоже не знаю, кому можно доверять, и не могу принять на душу еще одну смерть. Трудно сказать, один ли Дэниелс служил им. Скорее всего его тоже убили. Кто-то увидел, как он с нами разговаривает.
– Вероятно, ты прав. Так кто же она? И почему вдруг решилась подойти к тебе?
– Можно лишь догадываться.
– Никому не позволено убивать людей.
– Разумеется. Хотя, похоже, этот случай – исключение из правила.
На улице завыла сирена. Грей кивнула охраннику, и тот отпер дверь, а она посмотрела на ворвавшихся в холл полицейских и спросила себя, кто же из них служит Моррису. Хорошо, что хватило ума не обуть «шпильки»: ночь предстояла долгая.
Глава тридцать третьяСын
Еще одно утро, еще один душ, неспособный освежить. Хотелось отмыть мозги, но как это сделать? За время службы Эдриану довелось видеть несколько серьезных преступлений, но никогда и ничего равного по хладнокровной жестокости. Кто-то на протяжении всей карьеры дожидался подобного случая – кровавого, запутанного, способного принести награды и почет. Такого, что позволит помелькать на телеэкранах. А Эдриану хотелось одного: выспаться, не вздрагивая от страшных образов и жутких сновидений. Грей не ошиблась: ничего ужаснее мертвого Лоустофта видеть не доводилось. Место преступления утонуло в ненависти. Лоустофта не просто убили, а унизили, обесчестив его любимый музей, выставив напоказ грязные секреты. Теперь правда неминуемо всплывет, прорвется сквозь туман и явится на свет.
Эдриан сообщил полицейским о тайной комнате, и сейчас они разбирали камеру пыток, фотографировали и регистрировали каждое вещественное доказательство. Можно было только догадываться, что за образцы ДНК там обнаружат криминалисты: комната повидала немало пикантных сцен. Эдриан зарегистрировал кожаную тетрадь в качестве вещественного доказательства и отдал ее Гэри Танни, чтобы гений судебной экспертизы установил даты, имена и многое другое. Требовалось получить как можно больше информации. Мальчика на фотографиях замучили до степени разрушения. Почему и зачем? Эбби Лукас не ошиблась: существовала лишь одна причина и одна цель нечеловеческих пыток – палачи получали наслаждение.
Эдриан встал перед зеркалом, стер пар и по-новому посмотрел на собственное тело. Теперь он особенно остро чувствовал хрупкость жизни, ведь менее дюйма кожи и плоти защищали внутренние органы от гибели. Одного удара ножом достаточно, чтобы организм прекратил существование. Взглянул на свои шрамы и вспомнил, что делали палачи с объектом № 89. Теперь эти жалкие царапины вовсе не казались страшными.
Хранившиеся в сундуке тетради – а самые старые относились к началу XIX века – методично документировали обработку остальных восьмидесяти восьми «объектов», ни один из которых не вышел из зловещей комнаты живым. Эдриан задумался об опустившемся отце, о бесконечных побоях, о постоянно испуганной матери, о ее странных синяках и неубедительных оправданиях. Боль и страдания не прошли без следа. Побои изменили отношение к другим детям. Большинство людей, прошедших через подобные испытания, заканчивали так же, как Райан Харт – с боем прокладывали себе дорогу в мир. Но в несчастный дом Майлза однажды явился детектив Моррис, и с этого дня жизнь Эдриана изменилась. Моррис сказал несколько ободряющих слов, дал номер своего телефона – на всякий случай, если срочно потребуется помощь. Именно благодаря Моррису Эдриан поступил на службу в полицию – тем более невероятным казался тот факт, что этот человек нес на себе часть вины за страшные пытки, хладнокровно сохраненные в кожаной тетради. Моррис всегда оставался учителем, опорой и даже единственной семьей, когда родная семья окончательно разочаровала: отец потерял человеческий облик из-за наркотиков, а мать опустилась, смирившись с оскорблениями, побоями и унизительными притеснениями.
Печальные размышления Эдриана прервал телефонный звонок. Он посмотрел на экран: Андреа. Нет, сегодня не до нее. Бывшая жена обладала удивительной способностью объявляться в неподходящее время. Наверное, отвечает на пропущенные звонки по поводу школы, но серьезный разговор придется отложить до лучших времен.
Когда Эдриан вошел в полицейское управление, Дениза вытирала салфеткой глаза. Новость о смерти Дэниелса распространилась со скоростью лесного пожара. Сержант-секретарь подняла голову и отвернулась. Эдриан подумал, что надо произнести какие-то ободряющие слова, однако условия дружбы не предполагали общения в рабочее время, а потому он просто направился к своему месту. Увидев напарника, Грей пожала плечами: Моррис до сих пор не появился. Никто, кроме них двоих, не понимал причины самоубийства Майка, и Эдриан подозревал, что Моррис, где бы сейчас ни находился, тоже отлично знал, в чем дело.
– По-твоему, он еще жив? – тихо спросила Грей.
– Думаю, да. Тот, кто их убивает, больше не скрывается. Напротив, стремится выставить правду на всеобщее обозрение.
– Согласна.
– Полагаю, Моррис пойдет на «бис»; главным номером выступил Лоустофт. Сейчас в музее продолжается расследование – и в самой камере пыток, и в других помещениях, так что связь директора с убитыми скоро выяснится. Хорошо, что извращенцы старательно вели документацию.