— Положено, — буркнул Виталий, которому надоело слушать рассуждения Митрича. — Забирай, а я поехал, некогда мне тут с вами разговаривать.
— А и езжай, без тебя разберёмся, — не остался в долгу Митрич. — Бери, Егор Ляксандрыч, ведро-от, а я по старости своей котомку прихвачу, авось не надорвуся.
— Надорвётся он, — фыркнул Виталя. — Слышь, Митрич, ты ещё нас всех переживёшь.
С этими словами водитель развернулся и зашагал к машине.
— И тебе не хворать, Виталя, — буркнул вслед дядь Вася. — Ты, давай, командуй, куда нести-то, — обратился ко мне Василий Дмитриевич.
— Так в дом, наверное, — неуверенно пробормотал я. — В сарае-то мыши… наверное…
— Эх, молодо, зелено, — покачал головой Митрич. — У Таисии, чай, подпол имелся. Вот туда и сгружай.
— Ведро? — с сомнением уточнил я.
— Кхе… ну да… в подпол оно лучше мешочек-другой да закруточки… — согласился со мной Митрич. — Так ты вот туточки и поставь, у окошка, оно по прохладке картошечке-то хорошо.
Мы разобрались с продуктами, закинув их на кухню. Авоськи я разбирать не стал, хотя и видел, что Митрич сгорает от любопытства. В бутылке из-под водки, кстати, оказалось масло. Так что картошечкой жареной я теперь обеспечен на какое-то время. Осталось выяснить, где тут места грибные, заповедные, и царское блюдо на ужин мне гарантировано.
— Хороший мужик Виталя… — вздохнул Митрич, наливая себе третью рюмашку. На мою, почти полную, дядь Вася покосился, но ничего не сказал.
Мы снова чокнулись, гость мой выпил, я не стал.
— А чего так? — полюбопытствовал я.
— Ты про Витальку-то?
— Ну да, история какая имеется?
— А как же… Картина печальная приключилася, — Василий Дмитриевич покачал головой. — Оно ведь как? — спросил дядь Вася и тут же ответил. — Он ведь жизнь — штука такая, верчёная. Иной раз так вычернит, что шурупчиков не соберёшь, вот и Виталька… Сиделый он… вона как… — Митрич испытывающе посверлил меня взглядом
Не дождавшись осуждения и другой реакции, кроме вежливого любопытства, мужичок продолжил:
— Оно по молодости все мы дурные, кровь играет… бабы, выпивка… а тут лу-у бо-о-офь… — дядь Вася покрутил головой. — Все беды от баб, Ляксандрыч. У тебя-то поди невеста есть? — пытливо глянул на меня.
— Нету, — улыбнулся я, прикидывая, съесть ещё рыбёшку, или не жадничать.
— Ой ли? — удивился дедок. — Что так? Парень ты видный, девки, поди, табуном вьются… Оставил кого в столице-то?
— Расстались, — коротко ответил я, не желая вдаваться в подробности чужой для меня истории.
— Итить колотить… — покрутил головой Митрич, наполнил рюмку, глянул на меня, махнул рукой, опрокинул в себя и смачно хрустнул огурцом, закусывая. — Ничё, Егор Ляксандрыч, не переживай. Мы тебе такую невесту справим! Загляденье! Вон хотя бы и Люська…
— Кто? — я вздрогнул, опасливо уставившись на дядь Васю. Люсю я знал одну — свою ученицу, и уж точно в женихи несовершеннолетним девочкам я не годился. И годить не собирался.
— Так эта, соседка моя, справная девка. Ударница! Лучшая телятница, ты не думай! — похвастался сосед.
Я облегчённо выдохнул, мечтая о том, чтобы Митрич оставил меня в покое. Всё ещё хотелось сладкого чаю и тишины. Чтоб вот так сесть на крыльцо, привалившись спиной к нагретым за день перилам, и смотреть в бездонное синее небо, выискивая знакомые созвездия. И вдыхать сладкий запах свежескошенной травы, слушать ленивый обмен новостями сельских собак. Вспышки детского смеха, отголоски песен, соседскую перебранку без повода. Хорошо…
Митрич словно почувствовал моё настроение, засуетился, засобирался домой.
— Ты вот что, Егор Ляксандрыч… Ты бутылочку припрячь, припрячь говорю, — настойчиво двигая ко мне остатки алкоголя, упрямо потребовал дядь Вася. — Пригодится… Тоска накатит… или рану протереть там… опять-таки обезжирить… Я тута тебе собрал чутка…
С этими словами Василий Дмитриевич плюхнул на стол свёрток. Внутри него что-то железно бряцнуло, я удивлённо приподнял брови, не пытаясь даже угадать, чем решил меня одарить добродушный суетливый мужичок.
— Тута молоток, гвозди… отвёртка опять жеж, ну и по мелочи… не густо, что есть… Мне покуда без надобности… а ты пользуйся…
— Вот за это огромное спасибо, — обрадовался я. — Обещаю, верну сразу, как только порядки наведу.
— Вернёшь — хорошо… мне покуда не к спеху… Ты вот чего, Егор Ляксандрыч… Тебе ежели помощь… так ты зови… помогу… душ там справить… или вон домишко подлатать… А то может, в воскресенье соберёмся, душик-от сообразим? — вопросительно глянул на меня Митрич. — А потом в баньку. Банька-от у меня знатная…
— Да у меня и досок-то нет… не разжился ещё… — растерялся я.
— Так я тебе привезу, — обрадовался дядь Вася. — У меня этого добра… — мужичок довольно махнул рукой.
— Я заплачу, Василий Дмитриевич, — заверил Митрича.
В ответ мужичок на меня так зыркнул, что я почувствовал себя неловко.
— Ты, Ляксандрыч, глупости не говори… заплатит он… я тебе сам заплачу… эт самое… — Митрич сердито потряс возле моего лица указательным пальцем. — Я ж от души… от всего сердца… а ты… эх ты…
— Василий Дмитриевич, ну, право слово, не обижайтесь, — повинился я. — Мне неудобно… Вы покупали, а мне бесплатно. Нечестно так.
— Сына ты мне напоминаешь, Егор Ляксандрыч… — неожиданно выдал Митрич, развернулся и пошоркал к калитке.
— Василий Дмитриевич… — растерянно окликнул я.
— В воскресенье, — обернулся Митрич. — И гляди у меня! — погрозил мне пальцем.
За оградой мелькнула тень, я напрягался, но тут же признал очередного гостя по голосу.
— Деда, беда, деда… — взволнованно заговорил Серёжка Беспалый, внук Василия.
— Чего? — всполошился дед. — Чего сталось?
— Бабушке плохо… Сердце…
— Довёл, паразит! — воскликнул Митрич. — Ты чегой-то, бросил её одну? — сурово закричал мужичок.
— Баб Люба с ней… а я к тебе… чего делать-то? — испуганно забасил Сергей.
— Фельдшерицу надо… — заволновался дядь Вася. — Моторок, и за ней… Ты вот что, беги к Николаю… да за Зинкой… и домой… а я домой… я… ох…
Митрич вдруг охнул, схватился за сердце и стал оседать на землю.
Глава 23
— Деда! Дед, ты чего? — закричал Сергей и бросился к Василию Дмитриевичу. С парня моментально слетел налёт взрослости, Беспалов младший вмиг превратился в растерянного подростка.
Митрича я успел подхватить, не позволил упасть на землю. Теперь возник вопрос: куда его уложить? Я огляделся по сторонам: на стол как-то не очень, тут же перед глазами возник гроб Степаниды. Ну уж нет. На скамейке будет неудобно, больно она узкая.
— Так, спокойно. Сергей! — рявкнул я. — Не трогай его. Бери за ноги, понесли в дом. Быстро! — приказал я, не давай мальчишке скатиться в истерику.
Впрочем, я был уверен, что Сергей быстро придёт в себя. Это не городской пацан из моего будущего, избалованный мамкиной заботой, который от любого окрика получает психологический стресс. Если, конечно, верить современным психологам. Беспалов — нормальный здоровый парень, который при необходимости и коня на скаку, и в горящую избу. Так, стоп. Саныч, кажется, это про русских женщин, а не про нас, мужиков.
— Осторожно, ступеньки, — велел я.
— Егор Александрович, вперёд ногами нельзя! — отмер, наконец, Серёжка.
— Поверь мне, сейчас без разницы. Твой дед ещё нас всех переживёт, — не задумываясь, ответил я. — Укладывай. Всё, бегом к Николаю, кем бы он ни был, и вперёд, за Зинаидой! И к бабушке! — распорядился я.
— А как же… деда? — растерялся пацан.
— За ним пригляжу, — заверил я, стаскивая обувь с Митрича. — Бегом давай. Жив твой дед.
— Я… Это… Хорошо… — заволновался Сергей, топчась на месте, глядя на то, как я сворачиваю одеяло в рулон и подкладываю под ноги дядь Васи.
— Беспалов! — рявкнул я.
— А? — очнулся парнишка.
— Немедленно за фельдшером и вези её к бабушке! Приказ понятен, боец?
— А? Да, Егор Александрович! Есть за фельдшером и к бабушке! — к моему изумлению едва не по-армейски ответил пацан и наконец-то побежал за помощью.
— О-ох… — раздалось с кровати.
— Василий Дмитриевич, вы как? — негромко окликнул я, осторожно принимаясь расстёгивать ворот рубахи.
— Серё-о-оша-а… — простонал Митрич, не открывая глаз.
— Серёжу отправил за доктором, — принялся негромко рассказывать я.
Не уверен, что дядь Вася меня слышал и понимал, но спокойный, уверенный голос в таких ситуациях может помочь вернуться в себя, скажем так.
— Доктора Серёжа отвезёт к вашей жене, Василий Дмитриевич. А потом и к нам приедут. А пока я побуду вашим медбратом, вы же не против?
— Ж-ж-ж-жо-от… — прохрипел Митрич.
Чёрт, очень надеюсь, что это не инфаркт. Сомневаюсь, что скорая успеет приехать, а у меня под рукой ничего: ни нитроглицерина, ни даже банального аспирина. Одно радует: Беспалов старший сам пришёл в себя, а значит, есть надежда, что не всё так страшно, как показалось на первый взгляд.
— Василий Дмитриевич, вы меня слышите? — я метнулся за стулом, поставил рядом с кроватью, сел, взял в свои ладони морщинистую натруженную руку Митрича и принялся считать пульс.
— Ну вот, пульс как у космонавта, — слукавил я, глядя на бледное лицо дядь Васи. — Хоть сейчас в космос.
Лицо у Беспалова неожиданно перекосилось, и я едва не выругался вслух: если это инсульт или инфаркт, а скорая не прибудет в ближайший час, в лучшем случае мы Митрича потеряем, в худшем его парализует и станет активный шебутной мужик овощем.
Но тут Митрич открыл глаза и попытался что-то сказать. Я с облегчением понял, что мои опасения напрасны, лицо несчастного пришло в норму. Видимо, он пытался что-то сказать, но с первого раза не получилось, оттого и перекосило.
— Ма… ма… ма… — замычал дядь Вася.
— Что, Митрич? — я отбросил условности, сократив полное имя до привычного, которым все в деревни называли Беспалова.
— Ма… ма… — раз за разом пытался что-то сказать Василий Дмитриевич.