— Да уж будьте добры, Степан Григорьевич, — недовольно отчеканила Звягинцева.
— Коллеги прошу внимания, — раздался внушительный голос завуча.
Я даже невольно оглянулся, настолько голос не соответствовал внешности женщины. Высокая, сутулая, немного нескладная, Зоя Аркадьевна носила очки с толстыми стеклами, и все время чуть растерянно улыбалась, щурясь. Разговаривая, она как будто нависала над собеседником, если он был ниже ее ростом. Если же выше, то возникало желание отступить, настолько близко Шпынько стояла при разговоре. Глухое закрытое платье темного цвета украшал орден Трудового Красного знамени. Насколько помню, вручали его за четверть века в образовании.
— Внимаем, — откликнулась Валентина Ивановна. Я в который раз подумал: неправильный какой-то парторг в школе, но мне нравится эта неправильность.
— Коллеги, Юрий Ильич обозначил основные задачи на новый учебный год. Со своей стороны хотела бы отметить, нас ждут непростые месяцы. Нельзя ударить в грязь лицом… — завуч сделала паузу, и я буквально спиной ощутил, как Шпынько кинула взгляд в мою сторону.
— Не боись, молодой, прорвёмся, — хмыкнул негромко Степан Григорьевич, я молча кивнул и показал завхозу на провод, который держал в руках.
Мы перестали обращать внимание на бубнеж завуча и всецело включились в процесс изучения проблемы.
— Степан Григорьевич, дело в проводе. Вы уж извините что так вышло. Я дома проверял, все в порядке было, все работало. — повинился я, проверяя пальцами шнур. — Ну, точно, вот тут, похоже излом, из-за этого и коротнуло.
— Похоже, ты прав, молодой, — с некоторой долей уважения объявил завхоз, проведя свою собственную разведку. — Соображаешь в электричестве? — покосился на меня Борода.
— Есть немного, — пожал плечами, не вдаваясь в подробности.
Кем я только не был в этой жизни. Армия — она такая, научит всему, чего не знал. А не захочешь учиться, заставит.
— Ну вот и отлично, — завхоз вытащил откуда-то отвертку, я малость напрягся, но Борода велел мне спуститься на первый этаж и выкрутить пробки.
Я с радостью согласился. Возвращаться за парту и слушать басовитый голос завуча не хотелось. К тому же всегда предпочитал самостоятельно исправлять то, что сломал. Выслушав объяснения завхозу, куда идти и что делать, и напутствие не сломать чего-нибудь по дороге, я поднялся, улыбнулся недовольной Зое Аркадьевне, вопросительно глянул на Юрия Ильича, который тут же занял мое место рядом с завхозом, получил разрешение покинуть класс, и помчался на поиски электрического щитка.
Справившись с задачей, метнулся обратно в кабинет, где по-прежнему заседали учителя, слушая задачи, которые нарезала завуч.
— Десятый класс остался без классного руководителя… — как раз на этой фразе я ворвался в кабинет
— Позвольте вас перебить, Зоя Аркадьевна, — вежливо встрял в монолог административного работника.
— Что? — завуч сбилась с мысли и перевела на меня близорукий взгляд.
— У вас неверная информация, — уточнил я, двигаясь по ряду в сторону учительского стол.
— Позвольте узнать, какая? — растеряно уточнила Зоя Аркадьевна.
— Про десятый класс. У него новый классный руководитель, это я. И об этом Юрий Ильич объявил в самом начале нашего собрания, — еще шире улыбнулся я, останавливаясь возле стола и в упор глядя на Шпынько.
— Что? — завуч на пару секунд зависла, потом отмерла, слегка покраснела. — Да-да, конечно, Егор…. Э-э-э…
— Александрович — вежливо подсказал я.
— Да-да, Егор Александрович. Забыла, — тонкие губы раздвинулись в улыбке. — Но поскольку вы у нас молодой специалист, за вами будет строгий пригляд, пока вы не вольетесь в школьную жизнь. И не осознаете всей важности педагогической миссии, — торжественно закончила Зоя Аркадьевна и тут же от меня отвернулась. — Коллеги, к пятому сентября жду от вас списки классов с пометами классных должностей. К первому числу необходимо обновить все личные дела, привести в порядок классы. От каждого из вас, в том числе и от тех, у кого нет классного руководства, жду план воспитательной работы по четвертям и на весь учебный год. Возражения не принимаются, Григорий Степанович! — отрезала Зоя Аркадьевна. — Дальше… В прошлом году слабые ученики…
Я отключился от голоса завуча, снова вернувшись к проблеме.
— Отключил? — уточнил завхоз
— Так точно, Степан Григорьевич, — кивнул я.
— Молоток, — похвалил Борода.
— Ильич, все пучком, не переживай ты так, починим. Да, Его Александрович?
— Так точно, Степна Григорьевич, — машинально отрапортовал я. — Справимся. Сегодня и сделаем.
— Ну, добро если так, поднимаясь, вздохнул Юрий Ильич. — Вы уж н подведите, товарищи. Первое сентября на носу. Егор Александрович…
— Юрий Ильич, — раздался недовольный голос Зои Аркадьевны. — Позвольте мне закончить.
— Да-да, товарищ Шпынко, — закивал директор бочком протиснулся к первой парте и уселся. Тут же коротко кивнул, приглашая к себе. Я в ответ кивком указал на завхоза и, не дожидаясь ответа директора, нырнул под стол.
— Ты где это провод взял, а? — шепотом полюбопытствовал Борода.
— Так Митрич принес, — также тихо ответил я. — Он мне почти все запчасти раздобыл. Я из Академгородка только лампочки переключатель привез.
— Из Академгородка? — изумился завхоз. — Каким лешим тебя туда занесло?
— Да так… учитель у меня там работает… встретились в больнице, вот и помог.
— Это хорошо, — задумчиво буркнул Степан Григорьевич, и принялся орудовать отверткой.
— Ну как я и думал, — довольным тоном объявил, раскрутив подгоревший пластик. — Ну что Егор Александрович, — зыркнув в мою сторону, хмыкнул Борода. — Прикомандировываю тебя к себе на весь день. Покуда не починим беду.
— Так точно, товарищ Борода, — приложив ладонь ко лбу и козырнув, отрапортовал я. — Помочь? — уточнил у завхоза, который тяжело опираясь на руку начал подниматься с пола.
— Я тебе помогу, — процеди завхоз сердито. — Не маленький, чай, и не калека, — буркнул одноногий ветеран, выпрямляясь.
«Гордый, — уважительно подумал я. — Несгибаемый. На таких людях и держится земля русская».
— Пошли, — велел мне Степан Григорьевич и двинулся по проходу между партами к выходу.
— Степан Григорьевич! Я еще не закончила, — возмутилась Зоя Аркадьевна.
— Зоечка Аркадьевна, — широко улыбнулся завхоз, поворачиваясь к Шпынько. — Так вы продолжайте, не будем вам мешать. У нас, знаете ли, своих дел по горло, электричество починять надобно, — резко переходя на незамысловатую речь, закончил Борода, развернулся и продолжил свой путь.
Я шагал следом. Приказа остаться от завуча не поступило, а починка электричества во всей школе дело приоритетное. Потом выясню у девушек, чем все закончилось и что необходимо сделать, чтобы задобрить сурового завуча. Хотя тут даже идеально выполненная работа не поможет. Все равно найдет к чему придраться. Такой уж она человек, Зоя Аркадьевна Шпынько.
Баба Стеша рассказывала, что раньше Зоя была душой компании, запевалой и первой красавицей на селе. Сейчас, глядя на высокую гулю на затылке, глубокие морщины на лице, крупные руки в темных пятнах, с трудом верилось словам соседки. Но Степанида Михайловна врать не будет. Зоя Аркадьевна по ее словам, изменилась после того, как муж пропал без вести. Шпынько долго вдовела, поднимая сама троих детей. А потом выяснилось, что муж оказался в плену. В те времена особо н разбирались, сажали всех без разбору. Тех, кто имел несчастье оказаться на территории врага при отступлении или еще по какой причине.
Муж до освобождения не дожил, то ли помер в заключении, то ли убили в случайной драке, то ли еще что. Удивительно, что с такой автобиографией Зоя Аркадьевна занимает такую важную должность в школе.
Но на детях завуча судьба тоже отыгралась. Выучились, осели в родной области кто где. Дочери обзавелись семьями, родили детей. А вот у младшего сына жизнь не задалась. Вернулся в село к матери, работает в колхозе, но сильно пьет. Что уж у него произошло, никто не знал, а Зоя Аркадьевна не распространялась.
Собственно, соседка моя Степанида Михайловна оказалась настоящей находкой для шпиона. Шучу, конечно. Для меня. Баба Стеша буквально познакомила меня со всеми жителями села Жеребцово. Заочно, конечно, но я хотя бы примерно знал, с кем буду работать. Так что общее представление о коллегах и о школьниках получил. Степанида дала краткую, но точную характеристику буквально всем, включая родителей.
Особое внимание уделила моему классу. Оказалось, дети у меня хорошие, но уж больно самостоятельные, много им свободы Ольга Николаевна давала.
— Учила мнение свое высказывать, — сурово поджав губы, вещала баба Стеша. — Какое-такое мнение? Что взрослые скажут, то и делай! — возмущалась соседка.
Я внимательно слушал, но в споры не вступал. У каждого поколения свое мнение и видение проблемы. Я же всегда считал, что с детьми нужно как со взрослыми, со всей честностью. Но и спрашивать по делам и поступкам точно с таким же подходом. Иначе получаются какие-то двойные стандарты: требуем взрослости и самостоятельности, при этом чуть что, бежим отмазывать, договариваться, откупать свое чадушко от проблем.
Так не бывает, чтобы пошалил — и поругали со словами «он же ребёнок». Тут либо ребенок, значит, слушаешься и живешь, как скажут папа с мамой. Либо стремишься быть взрослым. Тогда устремления должны соответствовать поступкам. И за поступки хорошие или не очень, отвечать надобно по всей строгости.
Вот и получается замкнутый круг. Мамы воспитывают, бабушки жалеют, папы ремня дают, а поговорить, выслушать, совет дать некому. Разве что повезет с учителем или с посторонним взрослым. Но тут то же палка о двух концах: смотря как повезет. Товарищи они тоже разные бывают, с разной жизненной позицией и опытом. Так и до беды недалеко.
А дети они как флюгер, куда ветер подует, туда и они побегут за товарищами. Редко когда подростки к четырнадцати годам имеют свою четкую позицию по жизни. Но сомнения в себе, в близких и дух бунтарства никто не отменял ни в какие времена. Несмотря на то, что они всегда разные. Но очень одинаковые.